Неомаг

Я пытался следовать его указаниям, получалось плохо. Тело ощущалось деревянным обрубком. Я не чувствовал пальцев ног, спина была как сведенная судорогой нога, вся в затвердевших мышечных валиках. Постепенно, следуя за его голосом, мне удалось расслабиться. Кончилось это тем, что я уснул.

Так продолжалось неделю, пока я не окреп. Утром выползал на улицу, лежал на солнышке, пытаясь расслабляться. Через день Дед парил меня в бане и отпаивал молоком. Старика я почти не видел, он уходил куда-то пока я еще спал и возвращался под вечер. На седьмой день, я чувствовал себя достаточно крепким, что бы ехать домой. Уезжать не хотелось. Но я не знал, как сказать об этом Деду, хоть чувствовал, что он чего-то хочет от меня, только не мог понять что.

Дед сам подошел вечером ко мне. Я сидел на лавке, которую выволок из избы, и ловил телом последние закатные лучи. Старик присел рядом, пожевал густой ус.

– Вот что, я тебе скажу, сынок, ты достаточно окреп, что бы вернуться к себе.

– Вы меня гоните?

– Нет.

– Я буду слышать голоса окружающих?

– Будешь.

– Что же мне делать?
– я чувствовал отчаянье, мне с ужасом представлялось, что в моей голове будет царить людской хаос, сводящий меня с ума. Лучше уж в петлю.

– Ты можешь остаться у меня. Я научу тебя как от этого защищаться.

– Правда, можно?

– У тебя остались в городе незаконченные дела?

– Не знаю, может быть. Меня наверно ищут.

Дед достал из кармана, маленький православный крестик.

– Надень.

– Что это?

– У тебя будет неделя, что бы завершить дела, на это время он защитит тебя от чужого присутствия, потом возвращайся.

Он поднялся и ушел. Эту ночь в доме я провел один, а утром уехал...

Максим встал, походил, разминая ноги. В парке совсем сгустилась темнота. Помолчал размышляя, Иван не торопил его. Наконец заговорил.

– С делами разобрался быстро. Собственно и дел особых не было. Надо было решить, что делать с квартирами. Это я решил быстро. Нашел старого друга отца. Ключи от квартир ему отдал, попросил присмотреть, денег оставил. Сказал, что хочу уехать, куда-нибудь на годик. Не могу, мол, здесь находится после всего случившегося. Он согласился. Управился за пару дней. К себе на квартиру так и не решился вернуться, не мог, только подумаю об этом, руки дрожать начинают и голова кружиться. Остальное время бродил по городу, наслаждаясь отсутствием посторонних голосов. Один раз решил, что будет, если крестик снять. Проверил. Лучше бы я этого не делал. Сознание сразу затопил многоголосый хор. Это было страшно. Бесконечное множество голосов, ни на миг, не прекращая жаловались, чего-то требовали, ругались, плакали. Их было так много, что отдельные голоса не угадывались, они сливались в одну бесконечную волну. Вызывая тошноту и головокружение. Больше таких экспериментов я не проводил. Через пять дней я стоял перед домом Деда.

Глава 6.

Максим выщелкнул папиросу из пачки. Покрутил ее в пальцах. Постучал гильзой по ладони. Зачем-то понюхал. Поморщился, запах от папиросы шел тяжелый, плохой. С силой дунул в мундштук, весь табак оказался на земле.

– Так я стал учеником Деда.

– У него были еще ученики?
– поинтересовался Иван.

– Нет, ...не знаю, я никого не интересовался этим, а старик не рассказывал. Наверно были. Учил он меня...
– Максим запнулся.

Перебирая пальцами в воздухе, подбирая слова, - Четко? Нет, не то. Понимаешь, у него все выходило, естественно, отработанно. Так что, наверное да, были.

Петр Свержин.

Девять лет назад...

Я стоял перед резным крыльцом. Удивительно, но дом, стоящий в небольшом перелеске не был огорожен даже самым маленьким плетнем. Вот лес, деревья и вот он - дом. Рубленный из не ошкуренных бревен, с большими окнами, не характерными для деревенских изб. Высокая печная труба возвышается над треугольной крышей. С одного бока дровяной сарай, с другого большой пристрой. С русской баней находящейся метрах в двадцати слева. С права будка туалета, бубновый туз на деревянной двери был похож на распахнутый глаз. Все аккуратное, надежное, веющее спокойствием.

Я легонько стукнул в резной наличник.

– Я ждал тебя, - раздалось сзади, от неожиданности я вздрогнул и обернулся.

Дед вышел из бани, был он гол пояс и бос, из одежды одни лишь холщовые штаны.

– В баньку пойдешь?

Я кивнул.

– На окне молоко, пей и приходи.

Раздевшись в предбаннике, я нырнул в жаркое нутро бани. Прилег на лавку. Только сейчас, расслабляясь под хлесткими ударами дубового веника, я ощутил на сколько был напряжен.

Время пролетело незаметно. И когда мы, напарившись, покинули баню, оказалось что на улице давно стемнело, и на чернильном небе горели летние звезды.

За вечерним чаем состоялся разговор с дедом.

– Значит ты готов?
– он внимательно глядел на меня по верх исходящей паром чашки.

Я кивнул.

– Хорошо. До того как я признаю тебя учеником, можешь задавать вопросы. Я на них отвечу.

– Любые вопросы?
– я отхлебнул, душистый травяной чай.

– Да. Потом время слов кончится, настанет время дел. Один вопрос - один ответ. Так что думай, о чем спрашивать.

– Кто Вы?

– Человек.
– Он усмехнулся.

– Вы тоже слышите голоса.

– Слышал.

– Слышали?

Он смотрел на меня.

– Чему Вы будете меня учить?

– Как жить с даром.

– С каким даром?

Старик отхлебнул, исходящую паром жидкость.

– Значит, я могу избавиться от голосов?

– Можешь.

– Сколько продлиться обучение?

– Столько сколько надо, либо столько, сколько ты выдержишь.

– Это сложно?

– Это трудно.

– Я могу уйти в любой момент?

– Можешь.

– Потом если я передумаю, я смогу сюда вернуться?

– Нет.

– Когда начнется обучение?

– Когда кончаться вопросы.

– Почему здесь я не слышу голосов?

– Здесь на десять километров, кроме лесной живности никого нет.

– А люди?

– В соседней деревеньке знают про меня, и не беспокоят, без нужды, а грибники здесь не ходят.

– Как мне жить с этим?
– я обвел руками во круг себя.
– Как, смириться с гибелью моих родных, тех кого любил и... предавал. Как мне жить с этим, и зачем мне вообще жить?
– я чувствовал как боль, во много раз сильнее, чем в сломанном позвоночнике, раздирает грудь. Хотелось разодрать ее, и вырвать саднящую иглу.

– А вот это ты должен решить сам. Как жить и зачем жить.

Я сидел, уронив голову на руки. Желаний не осталось, хотелось закрыть глаза и отключиться.

– Это все?

– Да, - я через силу приподнял голову и встретился с ним глазами.

– Тогда, ученик, иди спать. Завтра рано вставать.

Разбудил он меня действительно рано. Я поежился, воздух в нетопленой избе, неприятно холодил тело. В руке он держал такие же, как у него штаны, через плечо были перекинуты две косы. Обыкновенные косы, которыми косят сено, да же в полумраке было видно, как блестят, их хищные остро заточенные острия. Подождав пока я переоденусь, он кивнул мне - следуй за мной.