Неомаг

Максим не торопил его молча, переваривая услышанное.

– Но он сделал один любопытный вывод, что над всей этой шушерой, есть малая часть, буквально сотня людей по всему миру, которые людьми как таковыми не являются. Именно их и называют магами, чародеями и колдунами. То есть как в сказке - молнии там разные, заклинания, левитация и прочие чудеса.

– И что здесь такого?
– Максим пожал плечами.
– Так оно, наверное, и есть. Вы наверно загорелись, поставить их силу на службу государству. Так?

– Именно, так - Иван, ни на грамм не смутился.
– Только видишь, какая закавыка, все факты указывают на то, что они есть, но поиски ничего не дали.

– Ну и что?
– Максим пожал плечами.
– Значит, теория не верна, или факты искажены, или плохо искали.

– Или плохо искали, - эхом отозвался Крюков, - нет, искали хорошо. Ни каких прямых доказательств, подтверждающих теорию, не нашли, только косвенные. Нашли следы их деятельности, но не их самих. Это было, все равно что искать невидимку - здесь отпечаток ноги, тут крошки от обеда, там эхо незаконченного разговора. Находили результаты их деятельности, но ни каких конкретных лиц, так зыбкий туман на грани восприятия. Разыскали людей, с которыми они контактировали, но все они были либо использованы в темную, либо с хорошо подчищенной памятью. Он был очень упрям, этот аналитик, и нарыл таки, разыскал следы. Ухватился за тоненькую ниточку, даже не ниточку - паутинку.

– Какие?
– разговор поначалу заинтересовавший его, теперь раздражал, вызывая смутную тревогу.

– Ученики.
– Крюков впервые за все время их разговора на кухне, посмотрел ему прямо в глаза, - именно они заинтересовали отдел. Не те, кто прошел обучение до конца - их не поймать, а те кто не доучился, сошел с дистанции, по тем или иным причинам. Неомаги - так он их назвал. Не похожие на всех остальных. Люди со странными способностями и возможностями. Их мы и выслеживали.

Что ж угроза оформилась, обрела плоть и кровь.

– На меня намекаешь?

– Почему намекаю? Прямо говорю.

– Через меня на Деда хотите выйти?
– Максим с облегчением рассмеялся, - Ни чего не выйдет.

– Почему?

– Потому...

Петр Свержин.

Восемь лет назад...

Последние две недели я начал ощущать какое-то беспокойство, словно что-то звало меня, не давая сосредоточиться. Все чаще я уходил далеко в лес - там я нашел полянку, поросшую мелкой, шелковистой травой. Приходя туда, я усаживался на поваленное дерево и прокручивал в голове все, что со мной произошло за последние два года. Пытался разобраться в себе, найти точку с которой моя жизнь покатилась под откос, словно поезд, сорвавшийся с рельс. То искомое, корневое, действие которое привело, такой казалось устойчивый мир, к катастрофе. Эти попытки были бесплодны, как пески пустыни. Нервы истончались и натягивались готовые вот-вот лопнуть. Дед видел мое состояние не давил на меня, ждал, когда я заговорю первым. Он прекратил наши тренировки и тоже куда-то исчезал на весь день.

С каждым днем напряжение нарастало, все валилось из рук. Я понял, что не могу больше находиться на хуторе у Деда. Пришло время расставаться. Я принял решение, и на душе сделалось легче. Мысли успокоились, напряженные мышцы расслабились - я пошел искать Деда.

Я нашел его на берегу небольшого озерка, густо заросшего осокой и плакучими ивами. Он сидел на полоске белоснежного песка, мощные руки сложены на коленях, глаза прикрыты.

– Собрался уходить?
– он застал меня врасплох, я то думал, что подошел к нему совершенно бесшумно.

– Да. Дед я не знаю что твориться со мной, словно в груди что-то рвется, что-то завет меня туда...

– я неопределенно махнул рукой, - ...в мир.

Он кивнул, и легко без помощи рук поднявшись, повернулся ко мне.

– Да, Странник. Время пришло, это переломный момент.

– Я могу уйти?
– Сердце в груди тревожно ускорило бег.

– Переломный момент, - он кивнул, - мир зовет тебя, ты и так был слишком долго оторван от него. У тебя сейчас есть два пути...
– он замолчал, вглядываясь мне в лицо.

Я не отвел глаз. Наши глаза встретились. Я так и не научился читать по его глазам, с другими было легко, с ним - никогда.

– Один, ты преодолеваешь себя и остаешься, тогда мы заканчиваем обучение...

В наступившей тишине было слышно, как плещутся в озере серые нырки, как с тонких веток ивы в озеро падают капли. Я слышал стук своего сердца, странно он билось тихо и мерно. Я выбрал свой путь.

– А другой?
– я прервал затянувшуюся паузу, хоть и знал ответ. Дед его сказал еще в первую нашу встречу.

– Ты уходишь сейчас, но уже никогда не сможешь прийти ко мне.

– Никогда-никогда?

– Только в том случае если будешь готов

– Готов к чему?

Он пожал плечами - Откуда я знаю, у каждого своя судьба.

– Я вернусь.

Он покачал головой, - Из тех, кто уходил не закончив обучение, еще ни кто не возвращался.

– Я не все, я найду себя и вернусь...

– Ты не вернулся.

– Пытался, три раза, когда мне казалось что я готов.

– И что?

– Я просто не нашел дороги, как будто кто-то вырезал кусок карты, а потом соединил края. Я пробовал по всякому, на машине, на электричке, пешком. Все было тщетно, я все время оказывался не там. Я даже не нашел той деревеньке куда ходил...

Он чуть не проговорился о Пелагее Дмитриевне, но вовремя остановился и почти без заминки продолжил - ...проверять свои способности.

Максим снова, как тогда - когда в первый раз идя знакомой тропинкой, вышел не к Дедовскому дому, а на разбитую грунтовку - почувствовал во рту горечь поражение. Давняя обида на Деда шевельнулась в груди, пуская свои холодные щупальца в сердце - почему ты отпустил меня, почему не удержал?

Он помотал головой, отгоняя непрошеные мысли. Не время, не время сейчас купаться в своих обидах.

– Так что, господа комитетчики и особоотделисты, обломались вы со мной. Даже бы если я и хотел вас вывести к Деду, увы, - Максим дурашливо развел ладони, - ни чего не выйдет.

Обида все-таки прорвалась в эти язвительных и насмешливых словах, направленная на Крюкова она одержала над ним, пусть маленькую, но победу. Максим поморщился, плохо совсем себя не контролирую.

Крюков с насмешкой смотрел на него, - А ты нам не за этим нужен.

– За чем же?
– Максим удивился по настоящему, - зачем же ты из меня все это тянул?

– Должен был убедиться, что ты именно тот человек, который нам нужен, а не ловкий мошенник.

– Убедился?
– злость в который раз за утро начала закипать в груди, туманя и без того отнюдь не спокойный разум.

Стоп, - сказал себе Максим, - что со мной? Я как неопытный мальчишка, ловлюсь на любую провокацию. Ведусь на любой финт противника. Что вся наука Деда, как и других учителей, псу под хвост? Как говорил Исатори Кано: Самое страшное для воина - потерять хладнокровие и поддаться чувствам.