Неосновной инстинкт

– Постараюсь, - улыбнулась Рэй. – Так, что там этот Сольджун? Я его никогда не видела. Где ты его встретила?

– Это он встретил меня! Я пыталась вывести на чистую воду Ёндже, того «принца», с которым познакомилась на выставке. Похоже, что он гей, - кашель Дэхёна отвлек их, заставив посмотреть на порог комнаты. Артист постучал по груди, жестами показывая, что всё в порядке и ушёл обратно, не сказав, зачем приходил. Айли вернулась к повести: - Так вот, этот Сольджун не дал мне выследить Ёндже, заверив, что сам за ним присматривает. Я думаю, что этот богатей замешан в убийствах азиатских мальчиков, о которых я писала. Наверняка он псих и садист! Только зачем «золотые» мешают мне? Я же им не мешаю!

– Не знаю… они борются с преступностью и, наверное, оберегают остальных от опасности. Что, если бы ты пострадала? Наверняка Сольджун хотел, как лучше!

– Ты уже рисуешь из них ангелов! – взметнулись руки Айли и упали обратно. – Он дрался с моей сестрой и даже слегка её ранил. А ещё он вор! Как он может иметь благородные намерения?

– Слушай, я не говорю, что они идеальные. Среди них есть личности, которые мне самой не по нраву. Но я пытаюсь их понять… и нахожу, что их конечная цель стоит многого…

– Я не знаю, какая цель у Сольджуна, но конопатить мне мозг уж точно не стоило. Я ему это так просто не спущу с рук! И с Ёндже этим я всё равно разберусь… - Дэхён вошёл с подносом, на котором стоял чайник и две чашки.

– Пожалуйста, - поставил он его на кровать и опять готов был испариться.

– Милый, - едко протянула Рэй, заставив его притормозить. – Объясни, будь так добр, зачем Сольджун привязался к Айли? Как он посмел её гипнотизировать?

– Ты же знаешь, что мы просто следим за конспирацией, - увиливая, судорожно соображал Дэхён, как бы никого не обидеть и вывернуться. – Возможно, Айли разоблачила его, а он не мог позволить этому случиться…

– Но сегодня он сам мне представился! – напомнила девушка.

– Значит, так требовала ситуация для твоего блага. Сольджун безобидный малый…

– Ты мне-то не заливай, - скрестила руки на груди журналистка. – Я скользких типов с гнильцой чую за версту. Я четыре года работаю в отделе криминальной хроники, меня можно брать на должность детектора лжи в участок.

– Если ты не веришь мне, то говори с ним сама, - посоветовал Дэхён.

– Ха! Чтобы опять забыть всё на свете? Нет уж, - Айли взяла чашку и замолчала, думая о чем-то.

– Я скажу ему, чтобы больше так не делал.

– Буду весьма признательна, - вежливо поклонилась головой блондинка. Заметив, что конфликт максимально улажен, Дэхён дал девичьим беседам продолжаться без него, и ушёл в зал. – Вы с ним когда-нибудь ругаетесь? – поинтересовалась Айли, заметив тихий и спокойный характер молодого мужчины, о котором нельзя было и предположить, когда они ещё не были близко знакомы. Дэхён слыл дерзким, остроязычным и надменным товарищем, под стать своему лучшему другу Бан Ёнгуку. И откуда этот степенный и выдержанный персонаж?

– Ругаемся ли мы? – Рэй напрягла память. – Может быть, спорили несколько раз, но нет, не ругаемся, а что?

– Не знаю, его уравновешенность пугает. Последним таким непробиваемым был мой новый знакомый Ёндже, и что же оказалось? Пидорас!

– Тише, не матерись!
– шикнула Рэй, пригнув шею.

– Во мне ещё кипит обида, - Айли посмотрела в сторону окна, за которым стелился ночной Манхэттен. – Я начинаю понимать, что он мне очень сильно понравился. И такой поворот…

– Да с чего ты взяла, что он нетрадиционный?

– Да с чего угодно! Всё в нем говорит об этом. Сегодня я встретила его со смазливым юным мальчиком и ещё каким-то педрилой. Втроём они уехали из ресторана. Что я должна думать? Что это его коллеги-химики?

– И их срочно вызвали в лабораторию. Иногда и ночью вызывают на многие работы.

– Кунать пипетки в колбы? – покривилась Айли. – Ну-ну.

– По-моему, тебе надо встретить нормального парня, а то ты близка к ненависти ко всему мужскому роду. Готова приписать им любые грехи и недостатки.

– Да где их встретишь, нормальных-то? Они по заказу не появляются.

– Согласна, - Рэй вспомнила о том, как развивались их отношения с Дэхёном с момента первой встречи. – Но иногда мы ослеплены предрассудками и не видим нормального из-за собственного искаженного взгляда, - поразмыслив немного и чувствуя, что за последний день давний груз, носимый в душе, окончательно оттаивает, Рэй решилась, наконец, рассказать и подруге об одной истории из своей жизни, случившейся много лет назад и о том, как она впервые влюбилась, прожив два месяца в буддийском монастыре. Единственное, что решила оставить не оглашенным девушка – это идентичность монахов и «золотых», прибывших недавно в Нью-Йорк.

* * *

Была середина ночи, но Ёнгук всё ещё сидел в логове, ковыряясь в компьютере по своим делам в ожидании, когда вернётся Ёндже. Херин уже дважды позвонила ему и потребовала вернуться вместе с дочерью домой, но мужчина витиевато объяснял, что ребенок спит, всё в порядке, и домой они обязательно вернутся, как только закончатся все дела. Бомми на самом деле спала, накормленная сворой бродящих на цыпочках «золотых», на руках Санха, увлеченно разглядывающего девочку и отвоевавшего право нянчиться с ней больше всех.

– Дай мне теперь подержать, - шепотом попросил Ви, подсев к нему.

– Нет, разбудим ещё, - отказался Санха.

– Да чего ты так вцепился в неё? – улыбнулся Джей-Хоуп, потешаясь над разомлевшим грозным вышибалой. Стоя рядом с опустевшей коляской, он невольно взялся за неё и начал покачивать.

– Баюкать пустую люльку – к собственным детям, - произнёс над его ухом Шуга, выйдя с кухни, и Хоуп оттолкнул от себя младенческий транспорт, как ошпаренный.

– Типун тебе на язык! Надоели со своими приметами… Можно хоть что-нибудь сделать без обязательной расплаты?

– Копыта отбросить? – предположил один из банды.

– Где бродят эти двое? – посмотрел на часы Гук и крутанулся на стуле, отвернувшись от экрана. Из принтера полезло три листка набранного им текста с очередными доказательствами вины писательницы. Но теперь адвоката волновало не только дело по использованию чьего-то образа в её произведениях. Он раскопал её «раннее творчество», когда она, лет пять назад, была тем, что называется в современном мире «фикрайтер». Она писала о знаменитостях, исключительно мужчинах, но в том самом тошнотворном жанре «слэш», причем с ужасающей жестокостью, грязными постельными сценами и заканчивалось всё очень часто смертью тех, о ком она писала. Дама и сейчас сочиняла не намного милосерднее, но тогда словно желала победить в конкурсе имени маркиза де Сада и получить премию Джека Потрошителя. Ёнгук не мог никак понять, что должно твориться в голове, чтобы писать такое? Да, на его совести тоже грязи и убийств много, но он всегда наказывал лишь виновных, и никогда не мучил никого ради удовольствия. Ему не доставляло это удовольствия вовсе, но он, стиснув зубы, делал то, что нужно. А здесь… ради развлечения сочиняют о том, как всем плохо, и у этого появляется сотни поклонников, визжащих и просящих ещё и ещё. Им нравится читать о мучениях, о страданиях. О гомосексуализме! Это что, социально адекватно? И это не может быть просто совпадением. Юрист готов был клясться, что связь между какими-то там сценариями и вот этим «творчеством» имеется. И если вдохновителем извращенных убийств стала мисс Шелл, то с ней будет уже особый разговор, не ограничивающийся требованием штрафов. Ёнгук потёр сонные веки и подошёл к Санха, протянув руки.