Неосновной инстинкт

– Я пришёл, чтобы прекратить наши мысли друг о друге, - серьёзно, едва ли не впервые для себя, сказал парень. Айли знала его слишком мало, чтобы понять, какой это ценный и редкий момент.

– С чего ты взял, что я о тебе думаю? – пойманная с поличным, не стала подписывать явку с повинной девушка.

– Я слышал, - её округлившиеся глаза и покрасневшие щеки выдали правоту его догадок. Перед сном, действительно, она лежала и думала о нем, о том, что он больше не появляется, о том, встретятся ли они вновь и о том, что она бы этого хотела. Если интерпретировать её мысли в эквиваленте чувств, то она звала его, чтобы увидеть. – Без подробностей, не подумай. Просто… обо мне знает слишком мало людей на планете, чтобы я не ощущал, когда обо мне вспоминают. Иногда это делают родители, но за десять тысяч километров такого не ощутить, в отличие от соседнего района…

Забывшись или осмелев, Айли уставилась ему в глаза, но их глубокий вишневый цвет напомнил о возможностях гипнотизера. Она успокоила себя тем, что он молчит, и продолжила вглядываться.

– Я много о ком думаю вечером, просто другие не умеют этого слышать, - попыталась оправдаться она, но Сольджун не принял к сведению таких отговорок. Он ведь, действительно, улавливал не прямой текст, а скорее что-то на уровне души, и тепло или холодно, хорошо или плохо к нему относятся понимал быстрее, чем конкретные факты рассуждений.

– Если бы это было так, то я не обратил бы внимание, - молодой человек сел на стул у обувной тумбочки, не спрашивая разрешения. – Я хочу сказать… если у тебя отношения с Ёндже, то будь с ним. Только с ним. Честной, верной, правильной, - пока он это говорил, то сам отводил глаза. Договорив, поднял их к Айли, напрягшейся от его слов. – Если я мешаю этому, то мне нужно исправить это. Я не знал, куда лезу, когда пришёл извиниться в тот ливень…

– Ты намекнул, что я нравлюсь тебе, - журналистка одернула подол футболки. Вот теперь то, что она слишком короткая, стало неудобным. – Но даже не хочешь попытаться отбить меня у другого?

– А что тебе это даст? – Сольджун пожал плечами. Странно, это было чем-то новым, когда на какое-то предложение по существу человек спрашивает не о своей выгоде, а о чужой. – Да, я мог бы попытаться удовлетворить своё честолюбие, - «Нет, не мог бы, - сделал сноску гипнотизер мысленно. – Только не с девушкой друга». – Но не в том случае, когда могу дать меньше чем тот, у кого хочу кого-то увести. Айли, я же ветер в поле, на меня можно накопать тысячу уголовных дел, у меня каждую неделю руки в крови и ещё я очень, очень эгоистичный тип, с кучей прибабахов, который хочет, чтобы им восхищались, чтобы девушка знала японский, чистила мою коллекцию оружия, приносила мне чай в постель и, ко всем проблемам, взамен этого деньгами я не нагружен, и иногда могу вдруг заиметь приличную сумму, а иногда могу сидеть на мели. А ещё я бабник. Я не знаю, смогу ли не заглядываться на все стройные ноги в округе, даже имея самые лучшие под боком. А Ю Ёндже стабилен, надежен и порядочен.

– Ты называешь себя эгоистом, и при этом сейчас заботишься о моём будущем, а не своём.

– А я не люблю думать о будущем. Я предпочитаю жить моментом.

– Кто сказал, что я не люблю то же самое? – Казалось, замечание Айли поставило его в тупик. Сольджун нахмурился.

– То есть, ты отказываешься забыть меня и стать счастливой с Ёндже?

– А ты бы смог забыть кого-либо просто потому, что захотел это сделать? – молодой человек понимающе покачал головой. – Что же тогда говорить о той ситуации, когда не хочешь? – девушка подошла к нему ближе, невольно тем заставив его уткнуться в пол, потому что сидя была опасность подглядеть что-то под футболкой.

– Здесь речь не о желаниях. Ты должна это сделать.
– За окном, по улице, проехала машина, плюхаясь шинами по лужам. Где-то грохнула стеклянная бутылка, швырнутая в мусорный бак. – Клянусь, Айли, романы с золотыми… - он опомнился, что Ёндже тоже теоретически золотой, только исполняет более мирные функции. Ну, как мирные? Вот меньше часа назад кастрировал двух уродов. – Романы с боевыми золотыми заканчиваются паршиво, - не выдержав, он схватил Айли за бедра и усадил рядом с собой. – Да сядь ты, я сейчас окосею! Так вот, - вернулся он к монологу, поймав смущенную, но довольную улыбку девушки, переходящую в легкую грусть. Она понимала, к чему он ведет. – Один случай на сто может кончиться счастливо. Я понимаю, что мы привлекательные и сексуальные, - вернул он себе свой обычный тон, красуясь и бравируя. – Но это картинка, и интересна она потому, что отдаленная, на расстоянии. Вблизи всё совсем не так. Мы трудные, жестокие и беспардонные.

– Ты серьёзно кого-то изнасиловал сегодня? – Айли сама заметила темные багровые пятна на его ляжках, когда оказалась рядом. Сольджун кивнул. – Жуть какая…

– Они были виновны в смерти тех мальчишек, о которых ты ведешь расследование.

– Тогда молодец, - исправилась она.

– Я стараюсь не думать сам, где я поступаю справедливо, а где нет. Я доверяю старшим, более опытным, и делаю всё, что они попросят. И в их авторитет я свято верю. Мой непосредственный учитель… он отказался от личной жизни ради того, чтобы свободно заниматься тем, чем занимается. И меня вдохновляет его пример.

– Но Рэй и Дэхён… разве он не занимается тем же, чем и ты? Однако они решились на любовь.

– Если честно, то я не склонен верить в продолжительность этого союза, но если они выдержат, то будет здорово. Рэй сильная девица, как я понял, - хохотнул он. – И вообще, ты что, ищешь доводы для того, чтобы мы сошлись?!

– Я?! Нет! – замотала головой Айли и, едва не засмеявшись, не смогла не добавить ещё один аргумент: - А ваш Ёнгук разве не женат? – Когда у тебя припасено множество доказательств, то трудно их оставить при себе, даже если они уже начинают действовать в обратную сторону, против тебя же. В данном случае блондинка подтвердила, что пытается убедить Сольджуна в чем-то.

– Думаешь, его жене здорово живётся? Брось. И Гука жалко, как посмотришь, как он рвет задницу в три стороны: семья, работа, банда… Нет, правда, я не представляю себя семейным человеком, поэтому нечего и начинать.

– Ты хочешь снять с себя всю ответственность, объяснить, почему ты не можешь, и заставить меня жить с осмыслением того, что да, я тоже не смогла бы так? – «А если смогла бы?» - опять не произнесла Айли. Почему ей хочется оспорить его утверждения, ведь она и не собиралась строить с ним никаких романов, отношений и любовных связей! Тогда зачем же о нем так много думала? Зачем вспоминала постоянно? – Теперь-то я точно буду думать о тебе ещё чаще, прощайся ты со мной или нет.

– Я могу сделать так, чтобы ты забыла обо мне, - развернулся он к ней, и Айли отпрянула. Ей пришлось вновь вытащить из памяти то, что он туманит разум и обладает необычайными способностями.

– Но сам-то ты не забудешь…

– Поверь, мне будет легче, если в моё сознание перестанут приходить странные сигналы, - он улыбнулся. – Когда я понял, как сильно ты мне нравишься, мне стало страшно за свои способности. Я всегда ими гордился, они – это я, настоящий я, каким являюсь, это часть меня, без которой я не хочу существовать. И почему-то мне пришла в голову мысль, что если я потеряю голову, то они пропадут…

– Да, ты говорил, что не станешь гипнотизировать лишь ту, в которую влюбишься по уши.

– Обычно я так шутил, но вдруг внутри что-то сказало, что от слишком сильных чувств я могу действительно потерять дар. Кем тогда я буду? Что от меня останется? Вот он - мой эгоизм чистой воды. Я не хочу терять свою офигенность ради уютного семейного гнездышка. Я боюсь его не из-за того, что сломаю кому-то судьбу, а из-за того, что перестану быть полезным, высококлассным золотым, одним из лучших воров. Айли, разреши мне вычеркнуть себя из твоей памяти? – она опять смело посмотрела ему в глаза.