Неожиданность

Мне вспомнился парадный вид Богуслава в нашу первую встречу, когда он был в княжеском окружении на вече, где я добывал деньги на постройку церкви. Сиреневый кафтан, на него наброшен малиновый плащ-корзно, скрепленный на плече серебряной застежкой-фибулой, высокая расшитая с меховым подбоем шапка. Да уж, это вам не хвост собачий!

— Ты должен быть одет сообразно своему положению — сразу будут относиться уважительно, легче будет дела вести, — вразумлял меня боярин-дворецкий.

Выехали из города, и сразу поскакали побыстрей. Командовал нашей небольшой ватагой бывший воевода. Что ж, он с детства в седле, привык к конным скачкам, а я и на лошадь-то вскарабкался недавно.

Сначала Богуслав подстроил темп всех наших лошадей под движение своего коня, по кличке Боец. Проехались, приноровились. Это было сделано для того, чтобы мы держались кучно, а не разбредались по окрестностям, во время очень долгой езды, особенно по всяким перелескам, болотам и буеракам.

Опять же, плестись медленно будет нежелательно. Да и загонять коней без ума ни к чему. Только опытный человек мог все это правильно организовать.

Затем Богуслав начал обучать мужиков обычному для хорошего наездника делу — спрыгивать с коня на ходу для последующего бега рядом. Наину он решил в это не втягивать (Зарница эту пушинку может от зари до зари нести), Олег от участия в эдаких трюках сразу отказался. Боярин осуществлял этот элемент джигитовки легко и элегантно. Вот он в седле, ра-аз, бежит рядом. Прыг — опять на коне. Ничего сложного.

Мы с Ванькой эту вольтижировку позорно провалили. Ра-аз — и оба мордами об землю. Прыг — и коник убежал!

Эх! Жалко Матвея нету! Он бы не только с неторопливого жеребца спрыгнул-запрыгнул, а и разъяренного лося, несущегося со скоростью гепарда, не упустил. Потом бы оглядел окрестности, удивляясь отсутствию привычных трупов, и спросил: а по-настоящему сложные трюки, когда будем делать?

В общем, приходилось, для этой нехитрой с виду (когда делает кто-то другой) манипуляции, лошадей останавливать. Раз — и на матрас! Вот это у нас кое-как получалось…

Да и то, такой триумф Матвея на глазах у Наины, мог бы выйти Ване боком. Эта нерусская колдунья могла бы махом перекинуть свою горячую любовь на ушкуйника, героя дня. А кирпичнику сказать чисто по-пушкински:

— Пастух, я не люблю тебя!

И удалиться петь «7.40» своему новому избраннику.

Мне-то бояться в аналогичной ситуации было бы нечего. Забава подняла бы меня с земли, заботливо отряхнула, и сказала:

— Милый! Ну что ты прыгаешь туда-сюда? Ушибешь еще какую-нибудь драгоценную косточку, не дай бог! Давай я тебя вместе с коняшкой отнесу куда надо.

Так и проездили, пропрыгали, пробегали часа два. Восторгу Марфы от такого времяпровождения не было предела. Оказывается, хозяин так умеет веселиться! Да, подруга, это тебе не унылую будку караулить…

Присмотревшись к волкодаву, преданно скачущему возле меня, Богуслав заметил:

— Очень толковая собачка, надо будет ее с собой в поход взять — караулить нас сонных после эдаких дорог.

— Да она еще из щенков толком не выросла! — зароптал я.

— С этим я помогу, за месяц редкая зверина из нее поднимется. Побольше только сырого мяса надо будет подавать. Заодно и поумней ее сделаю.

— Как взрослую собаку?

— Этого, боюсь, маловато будет.

— Алабаи очень умны!

— Среди других пород. А против человека, любая собака — дура дурой. У умнейших из них уровень маленького ребенка.

— У нас пишут — трехлетнего.

— Пожалуй, они правы, — кивнул боярин. — А нам с собой караульщик нужен поумней. Она должна будет одна решать, что делать, если враг подкрадывается.

— Марфа не струсит!

— Это видно уже и сейчас. Понятно, что такой волкодав не испугается, прятаться не станет, не убежит. Это очень хорошо. Но ведь нужно принять план дальнейших действий. Можно схватить вражину за горло, а можно залаять, если нужна помощь хозяина. Иной раз есть резон потыкаться своим холодным носом в щеку главного человека твоей жизни — пусть пойдет сам посмотрит, ситуация непонятная. Поэтому надо ее ум усилить, хотя бы до уровня двенадцатилетнего подростка.

— Может быть…, — задумался я. — А кто Забаву по ночам караулить будет, коли мы все уйдем?

— Караулить, в смысле, глядеть, чтобы она кого-нибудь нужного по ошибке не пришибла? — загоготал Богуслав. — У тебя там народу невпроворот, ни в доме, ни на дворе не протолкнуться!

— Ты не хохочи, а вот послушай. Мы все ушли в поход. Ушел я, Наина, Иван. Федор с Олегом убежали на ночь домой. Из четырех кирпичников остался только один — за огнем в печи на обжиге следить. Подкинет дровишек и сидит, дремлет — ни до чего нет дела. Забава в избе одна, спит очень крепко. Разбивайте разбойнички любое окошко, режьте ее сонную! Мальчонка в сарае и не чухнется — он на обжиге, звон на дворе и не расслышит. И даже Марфы нет! Некому гавкнуть, отпугнуть от забора бандитов.

— Караульщиков найми. Подежурил ночь, постучал в било, и на два дня домой. Где вот только в Новгороде троих здоровенных, приличных и непьющих мужиков взять?

Било я знал — деревянная или чугунная доска, по которой сторожа стучат колотушкой и покрикивают — слушай! — отпугивая ночных татей. А вот с человеческим фактором была полная непонятка! А кадры решают все, — как говорил товарищ Сталин. Погоди, погоди…, есть одна идейка!

— Олег! — позвал я.

Он подлетел на Вороне махом.

— У тебя братьев ведь трое?

Конюх кивнул.

— Взрослые?

— А то!

— Крепкие парни?

— Здоровенные лбы. Против каждого, ни бороться, ни на кулачки — никто не выходит.

— Зарабатывают хорошо?

— У них в кармане — вошь на аркане. Хорошо если за день пять копеек на троих добудут. Жена с ними шутит, как они после рынка домой припрутся: ну что, работнички, сегодня хоть на хлебные крошки заработали? А вот пожрать горазды — в хайло только закидывай!

— Выпивают?

— Это нет, не падкие все трое до водки. Нагляделись на батю в свое время.

— Пойдут ко мне ночами караулить?

— А сколько платить будешь?

— По три рубля в месяц каждому.

— Побегут!

— Приводи их сегодня вечером, познакомимся.

— Притащу дармоедов!

На том и порешили, Олег отъехал в сторонку.

— Давай-ка прямо сейчас на рынок и заедем, — предложил Богуслав, — сразу тебе всю парадно-выходную одежонку закажем, вплоть до приличных сапог. А то еще опозоришься где-нибудь, ты сумеешь!

Приятно, конечно, когда человек в тебя верит, но меня беспокоила одна незначительная финансовая неувязочка.

— У тебя деньги-то с собой есть? — спросил я боярина-дворецкого.

— В кармане — ни фига! — бодро ответил тот.

— А расплачиваться-то чем будем? Покажем две фиги? Я тоже из дому на прогулку без копейки выехал.

— Наплевать! Они все равно несколько дней шить будут. А за это время ты рубликами где-нибудь и разживешься. Не качнешь с пилорамы, боярину коляску втулишь, купчишка подсунется — песенку ему в ухо! Эти все увернулись — поймал кого, да отлечил от души! Нигде никак, утащил у Ваньки кирпич, и в темный переулок на заработки. Ты, как птица — на одном крыле что-то неладно, она на другом вырулит. Только у тебя этих крыльев пять! И сбить тебя с полета никакой дубиной-палицей не получится — всегда при звонкой монете будешь.