Неожиданность

— Я, дядька Мартын, ужасно вкусной рыбки хочу! Так этот корабельный кулеш умаял, ну просто мочи нет!

— Тряхнем, племяш, мошной! Я для тебя деньги не пожалею! Если здесь рыбы нет, в другое место враз уйдем, мы сейчас с тобой люди гулливые. Сыщем рыбу!

Хрисанф вышел неласковый, отвлекли от любимого дела. Все эскалопы были им сразу забыты.

— Рыба есть, но вся делается по заказу. Другой сегодня не будет!

— Пошли, Андрюшка! Не рады нам здесь, отказывают в рыбце.

Христо растерянно глядел на кулинара и пытался подавать ему какие-то непонятные знаки, но поджавший губы Хрисанф опять закусил удила, и не внимал никаким позывам. Ситуацию надо было спасать. Порушит этот нравный умелец Ламврокакису почин, и пиши пропало, отчается мелкий жулик в этом славном деле себя найти, опять с сомнительными друзьями воровать и разбойничать подастся.

Я подошел к уже вставшим купцам, широко улыбнулся и начал:

— Здравы будете, гости торговые! Откуда идете и куда? Радостно видеть на чужбине земляков!

— Русский?

— А то! С самого Новгорода Великого сюда сушей дошли.

— А мы смоленские. На двух торговых ладьях с товаром в Царьград идем.

— И мы туда. Чего везете?

— Да как обычно: мед, воск, лен, пеньку, шкурки пушного зверька всякие. А вы с чем?

— Да мы не по купеческой, по казенной надобности справляемся. Давайте выпьем за знакомство, пошли за наш стол. Хрисанф, выкати нам крепленого, посчитай в мой заказ. Да пока наша рыба готовится, дай приличной закусочки какой-нибудь.

— Ну пошли, причастимся вместе! Тебе, гляжу и рыбу тут дают.

— О! С этой рыбищей отдельная история! Ловят ее в месяц раз, вкусна необычайно, по моей просьбе взяли и теперь делают. И исчезает эта берзитика из Русского моря, в другой раз уже может и не попробуешь.

Андрей вздохнул.

— А мы пролетели! Нам рыбы не досталось…

— Так берзитика эта в четыре аршина длиной! На всех хватит! Вам, гости дорогие, смоляне любезные, от моего угощенья не отвертеться, придется с моей ватагой кушанье делить. Счас лучшие куски получите! — и я повлек Мартына с Андрюшкой к себе.

После первых двух стопок разговорились.

— А ты чем по жизни занят? — поинтересовался битый жизнью и потому осторожный старший купец. — При князе каком кормишься?

— Две лесопилки поставил, дешевыми досками Новгород обеспечиваю, и кареты изготавливаю — тоже сам сбываю.

— Так знаменитые новгородские повозки ты делаешь? — ахнул Мартын.

— Я, я, — зажевывая крепенькое винцо сливами отозвался я, — на моих клеймо стоит — большая буква «М» в круге. Это по нашей фамилии Мишиничи обозначено. А если очень приглядеться, то на передней ее ножке буковка «В» видна — меня Владимир зовут.

— Я ж говорил! — заорал молодой, — а ты щербина, щербина!

— Тут глаз особо зоркий нужен, — пояснил я, — не каждому дано увидеть.

Афишировать свое боярство я счел излишним: мы, мол, друзья-купцы, и этим все сказано. А знатный представитель правящего класса всегда у простого человека рождает недоверие, обильно сдобренное опаской.

Хрисанф внес здоровенное блюдо с рыбой. На кусках были видны прилипшие кружочки моркови и следы какой-то зелени. Повар был теперь всем доволен, и лицо его лучилось тихой радостью от хорошо выполненной работы.

— Хрисанф, садись с нами, хватит метаться туда-сюда.

— Да там еще этой берзитики…

— Сейчас эту съедим, еще принесешь. Христо, давай к нам, тоже попробуешь рыбки.

— А собакам рыбу можно дать? — поинтересовался Хрисанф.

— Если без костей, то можно.

— Сейчас очищу!

— Сейчас выпьешь с нами за Русь-матушку, закусишь рыбцом, а потом и почистишь. Всякому овощу свое время.

Берзитика оказалась на удивление хороша, прямо какая-то помесь осетра и сома в одном флаконе, — в меру жирная, пряная, нежная — ну просто праздник души и жедудка. А может быть все дело в том, кто ее готовил?

Поевши, купцы невзирая на мои возражения щедро расплатились с Хрисанфом и ушли по своим торговым делам. Мы договорились с ними встретиться здесь же, ближе к ужину.

Корчмарь тут же выплатил Христо оговоренную сумму и хотел вновь отправиться к родным плитам для дальнейшей варки пищи, но был мною остановлен.

— Подожди, Хрисанф, не убегай. Поговорить с тобой хочу по очень важному делу.

— Говори! — горячо отозвался содержатель харчевни, как-то сразу поверивший в мою манеру ведения дел. — От твоих речей польза есть!

— Конечно извини за дерзость и за то, что вмешиваюсь в твои дела, — начал я разговор, стараясь не обидеть шеф-повара с взрывоопасным характером, — но нельзя так себя с гостями вести.

Хрисанфа аж перекосило.

— Да знаю я, знаю! Поэтому и толкую про сервитума! Вечно от меня все бегут, и второй раз не приходят.

— Надо не толковать, а немедленно нанимать подавальщика еды — полового. Иначе бросай мучиться и иди в наемники — не станет народ к тебе ходить, за свои же деньги твой тяжелый характер терпеть. Для человека очень важно, чтобы к нему подошли с уважением, внимательно выслушали, дали понять, как именно он здесь важен и нужен. Пусть покормят похуже, наплевать, но как было хорошо и душевно именно в этой харчевне покушать!

— Да нету такого слуги на примете! — прорычал византийский буян и перевел взгляд на Христо.

— Да враз бы сбегал, привел и охранника, и полового, но я обещался Владимиру к дельфинам его сводить.

— Обошлись уже своими силами, не волнуйся. Займись-ка лучше местными срочными делами. Кстати, а что у тебя с маячным смотрителем, — спросил я у Христо, — поговорили? Или он тебе сразу палкой в лоб зазвездил, без лишних разговоров?

— Слава Богу обошлось, — перекрестился при этих словах переговорщик. — Вначале принял меня нелюбезно, и дубье было при нем, а потом разговорились и поднялись в башню винишка выпить. Я его сразу после приветствия поблагодарил и похвалил за хорошую работу — дескать только огонь этого маяка не дал нашему судну о скалы разбиться.

Выпили, поговорили, попели песен — скучно Линдросу там одному. Потом стали обозревать окрестности. Все три гавани просматриваются оттуда замечательно. Тут и заметил две русские ладьи, идущие к дальней пристани, простился с Линдросом и побежал купцов встречать. Смотритель звал заходить еще.

— Ладно, иди, займись поисками работников, ибо нельзя такому славному месту пропасть дать. А тебе, Хрисанф, не в обиду будь сказано, лучше у плиты стоять, чем посетителей своим гордым нравом разгонять.

На том и порешили. Тут оживилась Наина.

— Пойдем-ка, мастер, я тебе покажу, как с дельфинами столковываться нужно!

— Да пошли — вдруг и верно невиданно ловка окажешься. Враз ожерелье какое-нибудь подарю!

Вспышка трудового энтузиазма превысила все мыслимые пределы! С такими лицами люди впервые прорывались к Северному полюсу или искали в джунглях Эльдорадо.

— Побежали! — одухотворенно прокричала уверенная в себе кудесница, — потом кораллы купим!

— Купим, купим, — успокоил я ее, — объевшись только бежать тяжеловато, и так дойдем. Богуслав, ты идешь?