Неожиданность
Шрифт:
— Ты, Володь, извини, если я сегодня был грубоват, — зазвучал у меня в голове голос Боба, — времени было очень мало, картинка с Антеконом вся дрожала и прыгала, того и гляди исчезнет, а другой может и не быть — исчерпаем энергию.
Вот оно что! А я-то, дурак, дулся… Скоро как Хрисанф, из-за мелочей на людей бросаться буду. Охо-хо, грехи наши тяжкие…
Наконец показалась корчма. В ней Богуслав уже весело чокался кружками с каким-то бойцом со шрамом через все лицо и саблей на боку, а Хрисанф стоял и напряженно слушал высоченного светло-рыжего мужчину. Христо сидел поодаль
Я подсел к Ламврокакису. Прошептал:
— Кто это?
— Это Эйрик, — так же негромко ответил Христо. — Он из викингов, я его половым привел.
Хотелось спросить: а императорского военноначальника на помывку посуды ты тут часом не пристроил? Но неспешная речь норманна привлекла мое внимание. Говорил он по-гречески неплохо, небольшой акцент почти не чувствовался.
— И вот в результате из всего нашего древнего рода Эклундов остался в живых из мужчин один я. Вечером пришел ко мне друг покойного отца Ивор и сказал:
Гуннарссоны не оставят кровника в живых. Они уже убили пятнадцать ваших воинов, и тебя не оставят в покое. У них нет ни чести, ни достоинства — навалятся на тебя кучей и зарежут.
Мы, род Лундинов, можем за тебя вступиться, и вызвать от твоего имени одного из их бойцов на честный бой, но ведь тебе всего семнадцать лет, плаваешь ты недавно, и любой мужчина постарше и поопытнее убьет малолетку сходу.
Я не испугался и спросил: а вдруг все-таки я его убью?
— А их тридцать человек, из них два берсерка, и выходить на тебя они будут по очереди. У них старшая Одиндиса, ваши лишили ее единственного сына, и снисхождения тебе можно не ждать.
Так что хватай меч отца и свой топор и пошли к купцам с Готланда, пока темно. Они уходят на свой остров завтра рано утром, и за твой проезд мной уже оплачено. Оттуда отправляйся по пути из варяг в греки, и чем дальше уйдешь, тем лучше. В вашем доме останутся одни женщины и дети, им мстить не будут.
Я взял меч и топор и отправился в Византию. И вот я живу здесь уже десять лет без малого, взял в жены Поликсену, у нас родились две дочки — Аеропа и Адриана. Называю девочек греческими именами, чтобы кто-нибудь не пронюхал из какого они рода. О нашем поселке Хассмюре уже и тосковать перестал.
Поликсена упросила, чтобы я оставил воинскую службу, и уже пять лет, как я стал половым. Корчму, в которой я прежде работал, продали, а новый хозяин открыл на ее месте какую-то мастерскую. Сейчас брожу без дела.
— Языки какие знаешь? — скрупулезно вникал трактирщик далее.
— Шведский, немецкий, греческий, русский и генуэзский. Последние годы их корабли зачастили в наши гавани. Латынь понимаю, но говорить на ней не могу.
— Да и так молодец, столько языков выучил! — восхитился Хрисанф.
— Мне чужая речь легко дается. Латынь не освоил, потому как на ней почти уже и не говорит никто.
— Это хорошо. А заказ не перепутаешь? Ведь народу иной раз много, одним одно надо, другим другое.
— Не первый день служим.
Тут Эйрик показал привязанную на длинную веревочку к поясу дощечку.
— Доска натерта воском, на ней все, что надо и пишу. Если заполнилась, стираю, быстренько мазну опять
воском, и по новой пишу.— А чем пишешь?
— Да уж не пальцем! — улыбнулся бывший варяг, — писало имею, — и показал небольшую заостренную железочку, формой похожую на карандаш.
— Ты принят. Вначале платить буду немного. Не будешь пьянствовать на работе, прогуливать, воровать, обижать клиентов, денег быстро добавлю, не обижу.
— Я завтра с утра приду. Или сегодня уже нужен?
— Заказы на ужин в обед прими, и беги к жене и дочкам.
Обедали жирным мясным супом, потом угощались рябчиками с тушеной капустой, заедая все это чем-то вроде окорока.
К обеду уже вернулись Мартын с Андрейкой, освободившиеся от своих торговых дел. Следом зашли встрепанная Наина и утомленный Ванька. Заявился веселый и голодный Венцеслав с задорно помахивающим пушистым хвостом Горцем.
Во время еды выяснилось, что боец с сабелькой — это Евдоким, нанятый охранником и вышибалой.
После еды я удалился на постоялый двор отсыпаться — умаяли дельфины, антеки и инопланетяне. Опять обожравшаяся Марфа и утомленная нелегкой женской долей Наина лениво плелись рядом.
Помирившиеся Иван с Венцеславом пытались убежать вперед — решили заняться сбытом лошадей вместе. Наставником и переводчиком при них выступал Христо. Я быстренько нырнул в Интернет, кое-что уточнил, и решил этому помешать.
— Эй, ребятишки! — окоротил их я, — не торопитесь. Ванюшка пусть сбывает своих коней как хочет, он их с боя взял, и больше они нам не понадобятся. А вот тебе, Венцеслав, лошадок сбывать рановато.
Скоро мы, закончив дела, разъедемся, и тебе в одиночку предстоит до дому по суше ехать. Между Константинополем и Краковом лежит 1200 верст нелегкого пути, и на купленных в столице клячах тебе месяца полтора, а то и два добираться придется. А сейчас у тебя лошади странноватые, мышастого цвета, но хоть и мелкие, зато ходкие и дико выносливые.
— Так они в сути дикари и есть! Мы их даже не подковываем. Это в нашем роду с давних пор скрещивают диких тарпанов с домашними лошадками, а полученную породу называют польский коник.
— Что это за тарпаны такие? — удивился я.
— Обычные дикие лошади.
— Дикие лошади? В центре Европы?
— Да они всегда у нас водились.
Из диких лошадей я знал только один вид — лошадь Пржевальского. Но она живет черте где, аж в монгольских степях, с домашней лошадью они разошлись 40 тысяч лет назад, и между собой плоховато скрещиваются. А тут вдруг, в лесистой Польше 11 века, вынырнул невесть откуда какой-то дикий тарпан, и всех домашних Сивок-Бурок покрыл!
Заиграла параллельная реальность? Можно разузнать…
— Парни, мне надо подумать.
— Конечно думай!
— Боб, что тут за невиданные в моем мире тарпаны объявились?
— Виданные, еще какие виданные! Большими табунами бегали и по Польше, и по Белоруссии.
— Куда ж они делись?
— Их главный любитель животных извел. Отгадай, кто это был? Кто мог распахать степи, вырубить леса и активно, очень активно охотиться на тарпанов с необыкновенно вкусным мясом? Окончательно перебили диких лошадок в 20 веке.