Нэпман 10. Финал
Шрифт:
— А дипломатическое прикрытие? Мировая реакция?
— Японцы уже скомпрометированы попыткой проведения Мукденской провокации. Поэтому их протест будет восприниматься не так внимательно. Заявление СССР: советские добровольцы помогли китайским рабочим отстоять Дацин от японской провокации. Призыв к международной комиссии для расследования инцидента — это даст нам время. Далее будет установление Совместной Китайско-Советской администрации на территории нефтяного района.
Сталин медленно кивнул:
— А с кем сотрудничать в Китае? С Чан Кайши или с Мао?
— В идеале балансировать
Я развернул последнюю схему:
— Стратегические цели операции. Краткосрочные — срыв японского захвата Маньчжурии, удержание нефтяного района. Среднесрочные — запуск добычи нефти, переход управления к китайским союзникам. Долгосрочные — формирование Союзной нефтяной зоны Китая и СССР, подрыв позиций Японии перед будущей мировой войной.
Сталин поднялся и медленно прошелся вдоль стола. Наступила тишина, нарушаемая лишь тиканьем настенных часов. Я ждал его реакции, понимая, что предложил чрезвычайно смелый план.
— Товарищ Краснов, — наконец произнес он, остановившись у окна, — вы говорите о будущей мировой войне как о неизбежности.
— Она неизбежна, товарищ Сталин. Но наши действия могут изменить ее характер и последствия для СССР. Если мы установим контроль над Дацинским месторождением, это радикально усилит нашу энергетическую безопасность и ослабит Японию как потенциального противника.
Сталин снова сел за стол и начал делать пометки на полях карты.
— Что если японцы ответят полномасштабным вторжением на нашу территорию?
— Маловероятно, товарищ Сталин. У Японии нет ресурсов для войны на два фронта. Их основные силы скованы в Китае. А наша демонстрация силы, особенно технического превосходства, заставит их пересмотреть планы. Японская военная доктрина основана на уверенности в техническом превосходстве. Если мы разрушим эту уверенность, они будут действовать гораздо осторожнее.
Сталин задумчиво постучал карандашом по столу:
— Кто должен командовать операцией?
— Это уже решать вам. Это должен быть один из опытных командиров Дальневосточной армии. Возможно, Блюхер или кто-то из его заместителей. Но необходим советник, хорошо знающий местность и обладающий специальными знаниями о нефтяном месторождении.
Сталин понимающе кивнул:
— Вы имеете в виду себя, товарищ Краснов?
Я имел ввиду не совсем это. Но вида не показал.
— Я думаю, есть и другие, наиболее подходящие кандидатуры.
Сталин покачал головой.
— Нет, кроме вас, некому.
Я не стал спорить.
— Если вы сочтете это целесообразным, товарищ Сталин. Я могу выступить в роли технического консультанта и представителя Наркомтяжпрома.
Сталин еще некоторое время изучал карты и схемы, затем откинулся в кресле:
— План интересный. Смелый, даже дерзкий. Но в нем есть логика. С военной точки зрения план реализуем.
Риски есть, но они просчитываемы. Главное преимущество — неожиданность и технологическое превосходство. Такие операции удавались в истории.Он помолчал, взвешивая все за и против. Наконец он принял решение:
— Хорошо, товарищ Краснов. План утверждаю. Завтра соберем ограниченное совещание с Ворошиловым, Блюхером и представителями разведки. Проработаем детали. Вы отправитесь на Дальний Восток в качестве моего личного эмиссара с особыми полномочиями.
Он поднялся, давая понять, что разговор окончен:
— Но помните, товарищ Краснов, вы несете личную ответственность за результат. Успех этой операции критически важен для безопасности нашей страны. А в случае неудачи будете отвечать головой.
— Я понимаю всю ответственность, товарищ Сталин, — твердо ответил я. — Операция будет успешной.
Сталин протянул мне руку:
— Действуйте, товарищ Краснов. Действуйте решительно, но осмотрительно. Мы меняем ход истории, и такие возможности выпадают нечасто.
Через час я вышел из Кремля. Московский туман окутывал город промозглой сыростью. На Спасской башне пробило двенадцать.
Передо мной лежал путь в неизвестность. Меня отправили менять историю мира на самом восточном рубеже СССР, с почти неограниченными полномочиями от самого Сталина.
Я постоял на Красной площади, вглядываясь в темное небо.
Что-то подсказывало мне, что мир уже никогда не будет прежним.
Глава 10
Эмиссар Сталина
Триумф в Кремле оставил после себя смешанное чувство удовлетворения и нарастающей тревоги.
Орден Ленина, прикрепленный к моему пиджаку самим Сталиным, тяжело давил на грудь, не физически, но как напоминание о возложенной ответственности. Мои предсказания сбывались с пугающей точностью, маятник истории раскачивался, и теперь от моих действий зависело слишком многое.
Утро после кремлевского заседания выдалось хмурым. Московское небо затянули тяжелые серые тучи, словно природа отражала напряженную атмосферу в столице. Моросил мелкий дождь, превращая улицы в блестящие зеркала, в которых отражались силуэты прохожих.
Мой ЗИС-101, блестящий черный автомобиль, символ статуса и положения в советской иерархии, остановился у главного здания треста «Союзнефть» на Маросейке. Массивное пятиэтажное здание из темно-красного кирпича с широкими окнами выглядело внушительно даже в серой пелене дождя. Над входом красовалась свежая вывеска с эмблемой треста — нефтяная вышка на фоне восходящего солнца.
Степан, мой неизменный водитель, выскочил из машины и услужливо распахнул дверцу.
— В котором часу за мной вернуться, Леонид Иванович?
— Через два часа, — ответил я, поправляя плащ. — Потом поедем на Центральный телеграф и в заводоуправление. Нужно связаться с нашими уральскими предприятиями.
В вестибюле меня встретил Головачев, мой верный секретарь. Увидев меня, он просиял.
— Леонид Иванович! — воскликнул он, поспешно вставая из-за стола. — Какая радость! Мы не ожидали вас так скоро после возвращения.