Нэпман 10. Финал

Конструкция выглядела одновременно простой и изящной. Наклонные рельсы, закрепленные на прочной раме, система наведения, механизм запуска.

— Шестнадцать направляющих, калибр восемьдесят два миллиметра, — с гордостью пояснил Овсянников, поглаживая стальную конструкцию. — Дальность до пяти с половиной километров. Время полного залпа — восемь секунд.

Я обошел машину, внимательно изучая каждую деталь. Конструкция получилась даже лучше, чем я помнил из исторических книг прежней жизни. «Полет-Д» с дизельным двигателем обеспечивал отличную проходимость и мобильность, а сама пусковая установка выглядела более компактной и технологичной.

— Взрывчатое вещество? — спросил я, осматривая ракетные снаряды, аккуратно уложенные в специальные контейнеры.

— Тротил с гексогеном, товарищ Краснов, — ответил Овсянников. — По вашей рекомендации добавили алюминиевую пудру для повышения фугасности. Результаты превзошли ожидания. Разрушительная сила выросла на тридцать процентов при том же весе заряда.

— Точность?

— Вот здесь… — Овсянников замялся, и его обычно бесстрастное лицо выразило легкое беспокойство. — Возникла проблема, над которой мы бьемся уже две недели. Рассеивание снарядов слишком велико. При стрельбе на максимальную дальность отклонение достигает ста-ста пятидесяти метров. Для эффективного поражения точечных целей это неприемлемо.

Я кивнул, ожидая эту проблему. В моей прежней реальности «Катюши» первого поколения отличались именно невысокой точностью.

Сейчас произошло тоже самое. Но мой опыт и знания будущего помогли легко решить затруднение.

— Покажите чертежи ракеты, — попросил я.

Овсянников развернул на капоте грузовика синие листы миллиметровки с техническими схемами. Я внимательно изучил конструкцию реактивного снаряда. Цилиндрический корпус с обтекаемой головной частью, стабилизаторы в хвостовой части, реактивный двигатель на твердом топливе.

— Вот она, проблема, — я указал на стабилизаторы. — Они расположены под недостаточным углом. Из-за этого снаряд недостаточно быстро вращается вокруг продольной оси, что снижает устойчивость полета.

Овсянников подался вперед, вглядываясь в чертеж.

— Но если увеличить угол, возрастет сопротивление воздуха и уменьшается дальность, — возразил он.

— Верно. Поэтому предлагаю вот такое решение. — Я взял карандаш и быстро набросал модифицированную конструкцию. — Вместо четырех прямых стабилизаторов делаем восемь изогнутых под переменным углом. Передняя кромка под малым углом для снижения сопротивления, задняя под более крутым для обеспечения вращения. Плюс смещаем центр тяжести снаряда на двадцать миллиметров вперед.

Овсянников изучал мой набросок, и его глаза постепенно расширялись от удивления.

— Но ведь… — он замолчал, произведя какие-то вычисления в уме. — Это же совершенно меняет аэродинамику! Расчетная точность может увеличиться вдвое или даже втрое! Как я сам не подумал об этом?

— Иногда нужен свежий взгляд, — улыбнулся я. — Сколько времени потребуется на модификацию?

Инженер достал логарифмическую линейку и произвел несколько быстрых расчетов.

— При нашем оборудовании, думаю, три-четыре дня на создание опытных образцов и еще два на испытания.

— Есть еще какие-то затруднения? — поинтересовался я, внимательно разглядывая конструкцию.

Овсянников замялся, переглянувшись с главным техником.

— Если честно, товарищ Краснов, существуют еще две серьезные проблемы, из-за которых товарищ Лужков даже хотел приостановить проект. — Инженер вытащил из папки еще один чертеж. — Во-первых, у нас катастрофическая ситуация с системой залпового запуска. При последовательном пуске ракет возникает эффект, который наши баллистики назвали «аэродинамической интерференцией». Проще говоря, факел выхлопа первых ракет создает воздушное возмущение, которое сбивает с траектории последующие снаряды.

Я задумчиво потер подбородок. Это препятствие мне знакомо из исторических документов.

— Покажите схему электроцепи запуска.

Овсянников развернул еще один чертеж. Я быстро изучил электрическую схему последовательного запуска и внес несколько пометок.

— Вместо последовательного запуска с фиксированным интервалом предлагаю использовать веерную систему. — Я быстро нарисовал новую схему. — Первый залп крайние направляющие, второй — следующие от краев к центру, и так далее. Таким образом, каждая последующая ракета будет уходить через зону, где воздушное возмущение уже минимально.

Глаза Овсянникова загорелись пониманием.

— Гениально просто! И потребуется всего лишь перекоммутация цепей запуска! — Он сделал пометку в блокноте. — А вот вторая проблема еще сложнее. При транспортировке реактивные снаряды крайне неустойчивы к тряске. На испытательном полигоне в Горьком два снаряда сдетонировали прямо на машине из-за неисправности амортизационной системы. Товарищ Лужков требует разработать специальные транспортные контейнеры с гидравлическими амортизаторами, но это увеличит сроки разработки минимум на месяц.

Я прошелся вдоль грузовика, осматривая систему крепления направляющих к платформе. Решение пришло мгновенно.

— Не нужно изобретать велосипед, — уверенно заявил я. — У нас уже есть готовое решение на танковом производстве. — Я подозвал одного из чертежников. — Свяжитесь со Звонаревым в Горьковском автозаводе. Вы его знаете? Пусть он покажет схему торсионной подвески Т-30. Мы рассматривали разные варианты, и разработали целую систему. Там наверняка найдется решение. Вот, смотрите, я вкратце опишу принцип действия.

Найдя рулон бумаги и карандаш, я быстро объяснил свою идею, нарисовав чертеж:

— Смотрите, торсионная система подвески идеально подходит для амортизации ракетных направляющих. — Я провел карандашом по схеме. — Устанавливаем между рамой грузовика и пусковой установкой модифицированные торсионы. Они поглотят до восьмидесяти процентов вибрации при движении. Для транспортировки самих снарядов используем обычные укладочные ящики, но с внутренним наполнителем из прорезиненной ткани, как в укупорке артиллерийских снарядов.

Овсянников несколько минут изучал чертежи, затем медленно покачал головой:

— Потрясающе. Мы бились над этой проблемой две недели, а вы решили ее за пять минут. Теперь понимаю, почему товарищ Лужков так высоко о вас отзывается.

— Отлично. Приступайте немедленно, — я свернул рулон бумаги и отдал Мышкину для соблюдения сеуретности. — А теперь покажите мне испытательный полигон. Хочу увидеть «Катюшу» в действии, даже с нынешними недостатками.

Мы прошли через боковую дверь ангара, которая вела в длинный туннель. Через двести метров туннель закончился широкой подземной камерой, ведущей на поверхность.