Непобедимый эллин

– Ыу-ыу-ы-ы-ы… – согласно промычал бог солнца.

– Воск, полагаю, застыл намертво?

– Ы-гу…

– Это Геракл с тобой такое сделал?

– Ы-гу, ы-гу!

– М-да, весьма находчиво, весьма.

– М-мр, Гер-р-р-р… скот-т-т-т-ин-н-на… – яростно затряс головой Гелиос.

Громовержец повернулся к скорбно поджавшему губы Асклепию:

– Ну что, ты его уже осмотрел?

– Осмотрел.

– Твои выводы?

– Застыло намертво.

– Но что же делать?

– Ы-ы-ы-ы… грм… – запрыгал на месте Гелиос, жутко тараща слезящиеся глаза.

– Это не ко мне, это к Гефесту, – отрезал Асклепий.

– Гефест! – позвал Зевс.

– Я здесь, отец. – Из толпы олимпийцев выступил улыбающийся кузнец.

– Что скажешь?

Гефест придирчиво осмотрел Гелиоса, зачем-то проверил у бога солнца пульс, заглянул в уши, потянул за нос, подергал торчавшую изо рта дощечку.

– Я бы воспользовался молотом! – задумчиво пощипывая бороду, предложил кузнец.

– Ы-ы-ы… – громко взвыл Гелиос и бросился бежать.

– Стой, куда?! – подскочил на троне Громовержец.

Но выскочить из главного зала Олимпа Гелиосу не удалось. Слегка ухмыляющийся Арес очень ловко поставил богу солнца подножку. Гелиос нелепо взмахнул руками и с грохотом распластался на мраморном полу.

Восковая дощечка отлетела к ногам тихонько хихикающего Гермеса.

– Ну вот, – облегченно вздохнул Зевс, – проблема решилась сама собой.

Богу солнца помогли подняться. Ощупав свой слегка расквашенный нос, Гелиос сокрушенно прошепелявил:

– Два зюба, целых два зюба выбил! Я этого так не оштавлю, я буду шаловаться!

– Это, интересно, кому? – хохотнул на троне Громовержец. – Может быть, томящемуся в Тартаре Крону?

Гелиос не ответил.

– А с зубами, – добавил Тучегонитель, – это у нас к Асклепию, он живо тебе новые вставит, лучше чем были, так ведь?

– Ну конечно же, – радостно подхватил врачеватель и, бережно взяв бога солнца под локоть, вывел из тронного зала.

– Вот, Зевс, – Гермес протянул Эгидодержавному роковую дощечку, —думаю, тебе будет любопытно взглянуть.

Помимо мощных месяцеобразных отпечатков, оставленных челюстями Гелиоса, на застывшем воске присутствовал и некий текст. Задумчиво нахмурив брови, Зевс с интересом изучил дощечку.

Похоже, это был фрагмент какого-то колоссального эпического труда.

…После охоты на быстроногую лань, – слегка неровным почерком было выведено на дощечке, – продолжавшейся чуть больше года, Геракл получил от Эврисфея новое поручение, а именно: сын Зевса должен был истребить эриманфскую свиноматку…

– Что там написано? – полюбопытствовал Эрот. – Что-нибудь стоящее?

– Юмористическая фантастика! – отозвался Зевс и, прочтя про трех поросят, оглушительно рассмеялся.

* * *

Дочерей царя Гериона гнали небольшим табуном.

Ловко орудуя длинным хлыстом, Геракл не позволял пышнотелым феминам отбиваться от общей недовольно ругающейся компании.

Идти в Тиринф пришлось пешком, но недалеко, благо огненная повозка бога Гелиоса опускалась на землю невдалеке от Микен, где находилась старая аварийная, давно не использовавшаяся тормозная платформа. После остановки бога солнца развязали, а пышнотелых девиц погнали в близкий Тиринф.

Могучий сын Зевса произвел на дочерей царя Гериона должное впечатление, и многие из них специально подставляли свои аппетитные телеса под беспощадный хлыст героя, сладострастно при этом стеная. То-то порадовался бы при виде этой идиллической картины знаменитый Зигмундис Фрейдиус, узрев на практике осуществление своей сексуально-сумасбродной теории Великого Либидо со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Пыль на дороге стояла столбом.

Фемины нещадно потели и несколько плотоядно поглядывали на бесстрастно погоняющего их атлета. Геракл же был невозмутим, как каменная статуя Ареса в священной роще Колхиды.

– Скажи-ка мне одну вещь, – бурчал Софоклюс, едва поспевая за размашисто шагающим героем. – Какой был смысл в этом моем отвлекающем маневре?

– Каком таком маневре? – переспросил сын Зевса, ловко охаживая хлыстом слегка отставшую от своих сестер рыжую девицу.

Девида похотливо взвизгнула и многозначительно зыркнула на хмурого Геракла.

– Ну, когда ты попросил меня отвлечь того кастрированного великана! – обиженно пояснил историк. – Ума не приложу, зачем ты послал меня внутрь здания… когда тут же истошно прокричал «Пожар!» и тем самым выманил сумасшедшего врага наружу.

– Так вот ты о чем! – догадался могучий герой. – Гм… знаешь что… борись-ка ты со своей патологической трусостью, Софоклюс, пока не стало поздно.

– И именно из-за этого ты послал меня на верную гибель? – возмущенно заголосил хронист.

– Именно! – торжественно подтвердил сын Зевса. – Я решил помочь тебе побороть свои жалкие страхи… Эй, куда, коровища, прешь?..

Хлыст с шипением рассек воздух, оставив на розовой попке одной из девиц длинный алеющий след. Фемина была в восторге.

– Сатир побери эти подвиги! – с чувством выругался Геракл. – А моя колесница-то осталась на западе Греции!

И, сокрушенно качая героической головушкой, могучий герой позвонил божественному Гефесту.

* * *

– О боги, и что же я с ними со всеми буду делать? – с искренним ужасом воскликнул Копрей, опасливо глядя на сбившихся в кучу пышнотелых девиц.

– Доставишь их в Микены к Эврисфею, – безразлично бросил Геракл.

Тут у героя зазвонил сотиус.

Сын Зевса поспешно приложил трубку к уху.

– Стань чуть левее, – раздался в трубке хрипловатый голос Гефеста.

Могучий герой послушно отошел к обочине дороги, и тут же на том месте, где он только что стоял, возникла золотая колесница.

Перепуганные лошади безумно водили глазами по сторонам и нервно стригли ушами.

– Ну как? – поинтересовался в сотиусе Гефест.

– Порядок! – подтвердил Геракл. – Вот только Софоклюсу, по-моему, хана.

– Найди себе другого хрониста! – посоветовал Гефест, и связь прервалась.

Наклонившись, сын Зевса осторожно заглянул под колесницу:

– Софоклюс, ты там?

Из-под повозки на четвереньках медленно выбрался испачканный в пыли историк.

– Неужели так трудно было сказать, чтобы и я отошел? —склочно осведомился он, отряхивая порванный в нескольких местах хитон.

– Знаешь, – удивленно проговорил Геракл, – я в тот момент об этом как-то не подумал.

– Что, хочешь от меня избавиться?