Непокорная для тирана

Все нервы вчера вымотала с этими шмотками. И ведь не объяснить девчонке, что я не хочу, чтобы мудаки всякие, смотря на неё, облизывались и представляли обнажённой. Не поймёт, потому что росла в другой культуре и религии. Вот и сейчас, чтобы себя увереннее и сильнее чувствовать, оделась в своё. Хочет показать, насколько она чужая для этого мира. И с вызовом на меня смотрит. Ждёт, что запрещу. Отправлю переодеваться.

Подхожу ближе, не пятится, голову вскидывает. Через светлую и тонкую блузку немного просвечивают кружевные чашечки белья.

— Портупеи не хватает, — замечаю, вроде бы в этот комплект входили те ремни.

— Я в них запуталась, — бурчит и губы смущённо дует.

Усмехнувшись, притягиваю к себе и целую малышку. Никуда не хочу ехать. Её хочу. С ремнями и в белье. Покорную, послушную, мою.

— Почему передумала? — спрашиваю, подушечками пальцев очерчивая зону декольте. Едва-едва касаюсь выглядывающих аппетитных холмиков, у Крис дыхание сбивается и мурашки появляются.

— Ты ведь не отступишь, а я спорить устала. И потом, ты прав, я хочу знать, кто меня подставил. Ставлю на цветочек полевой, — фыркает.

Глава 19 Саид

Я заворачиваю побрякушки в полотенце. Умываюсь холодной водой, чтобы остудить голову. И мы выходим из номера.

— А зачем ты их полотенцем завернул? — спрашивает Крис, взбираясь в салон.

— Чтобы отпечатки сохранить. Если вдруг никто не признается, пойдём другим путём, — отслеживаю её реакцию, знаю, что не она взяла, но зачем-то проверяю.

— Я б не додумалась, — с неким удивлением кивает. Никакого испуга или настороженности. И я окончательно расслабляюсь.

Как только машина во двор заезжает, домочадцы выходят встретить меня. Вижу, разглядывают Кристину. Явно выискивают следы побоев или слёз. Ведь я просто обязан её наказать, воспитать, показать её место.

Сжимаю пальцы малышки и, схватив валяющееся кольцо на торпедке, надеваю. Крис недовольно смотрит, не хочет его носить.

— Снимешь — отлуплю, — предупреждаю и взглядом давлю. Пыхтит, но сдаётся.

Выхожу первым, обхожу машину и открываю дверь с пассажирской стороны. Девчонка плечами передёргивает и голову выше вскидывает. Храбрится и не прогибается.

— Не трусь, — помогаю выбраться, к боку прижимаю и целую в висок.

Мама вперед выходит, осматривая презрительно Кристину. Явно готовит новые обвинения.

— В дом зайди, — приказываю холодно, — Остальных это тоже касается!

Младшие братья подталкивают своих жён, маме помогают. Жасмин останавливаю. Под моим взглядом девочка теряется, краснеет, глаза в пол опускает и платок теребит. Хотя она всегда стеснительной была.

— Пока мы к остальным не присоединились, ничего не хочешь мне сказать? — тихо спрашиваю.

— Я не понимаю, — заикаясь, выдаёт, несмело глаза поднимая. — Что сказать?

Крис под боком фыркает и, уверен, глаза закатывает.

— Я знаю тебя с самого детства и знаю, что ты бы не стала вредить мне.

— Никогда! — с жаром выпаливает Жасмин, вскинув голову.

— Кто-то заставил? Что-то пообещал?

Молчит, мотает головой, в глаза не смотрит. Мнётся.

— Хорошо. Дам тебе время подумать, малышка. Заходи, — отступаю, мотнув головой.

Жасмин торопливо убегает вперёд. Мы присоединяемся к остальным самые последние. Сажаю Крис на свободный стул и остаюсь за её спиной. Обвожу взглядом всю свою родню и бросаю на стол кулёк. Полотенце раскрывается, высыпая драгоценности Валиевские.

— Я говорила! — восклицает радостно мама и тянется к своим побрякушкам.

Раскрытой ладонью бью со всей дури по столешнице, пресекая попытки дотронуться. Крис вздрагивает и спиной к животу сильнее прижимается.

— Руки убрала! — цежу зловеще, обжигая собственную мать тяжелым взглядом. — Лучше признайтесь сейчас, принесите извинения Кристине, и мы замнём это внутри семьи.

— В чём признаться? — хмурится Назар, самый младший из братьев.

— Кто решил подставить мою женщину! — выпрямившись, укладываю ладони на плечи Крис.

— Серьёзно?! — вскакивает мама. — Ты нашёл у неё наши драгоценности и обвиняешь нас же?!

— Значит так! — перебиваю родительницу. — Я буду у деда в кабинете и дам вам час, чтобы прийти ко мне и признаться. Если за этот час никто не явится, поступим по-моему. Так или иначе, я найду виновного, и ему не поздоровится. Вы прекрасно знаете, я слов на ветер не бросаю.

Окидываю молчаливых родственников тяжелым взглядом. Мотнув головой братьям, подхватываю полотенце с украшениями, помогаю Крис встать и утягиваю её в кабинет деда.

Пропустив куколку вперёд, обхожу полутёмное, заставленное антиквариатом помещение и сажусь в кресло деда.

— Это не мы, — заявляет Самир, забегая следом. За ним маячит Назар. Знаю, что не они. Мои братья не опустятся до такой низости, чтобы женщину подставлять.

— Я вас позвал не для того, чтобы обвинять. Разбираться с вашими жёнами я не буду. Но если они причастны, отвечать будете вы!

— Моей это ни к чему! — выпаливает Назар, бросая недовольный взгляд на Кристину.

— В вашем браке ты, похоже, баба, раз язык за зубами держать не умеешь.

— Кто бы говорил! — заводится он.

— Хватит вам! — влезает Самир, останавливая младшего. — Мы поговорим с ними и всё выясним.

Киваю, хмуро смотря на Назара. Братья выходят, оставив нас с Крис наедине. Куколка ко мне подходит. Двигаю кресло назад и на колени притягиваю. Охотно льнёт, ноготками своими кожу головы царапает, возбуждает покорностью и лаской. Чертовка.

— Думаешь, кто-нибудь придёт признаваться? — спрашивает, удобнее устраиваясь и щекой к груди прижимаясь.

— Придёт, — киваю уверенно.

— Ты явно женщин не знаешь. Я бы вот не пришла.

— Кого ты там подозревала?

— Жасмин? Думаешь, она придёт? Она ведь вообще тебе никто. Соберет сейчас вещи и уйдёт к себе. Спрячется за отцом и братьями. А лучше пожалуется на тебя. За то, что маленькую девочку обидел. И всё. Явится папаша с топором и сделает из тебя кучу маленьких Саидиков. В мясокомбинате всё-таки работает, разделывать мясо умеет.

— У тебя слишком бурная фантазия, — усмехаюсь, поглаживая бедро.

— Ты её недооцениваешь, Валиев. Она с виду цветочек полевой, но если приспичит, зубки покажет. Не придёт она.