Непокорная для тирана

— Спорим? — выгибаю бровь, притягивая ещё ближе.

— И на что? — азартно вспыхивает, ёрзает округлой попой, чувствует мою реакцию на неё.

— На желание.

— Ой, знаю я твои желания! — фыркает негодница. — Если она не придёт, мы аннулируем сделку?

— А если придёт, заключим новую? — хмыкаю.

— Нет. Давай на желание, — включает заднюю девчонка. — Только в пределах разумного. Никаких извращений.

— Хорошо. Согласен, — протягиваю раскрытую ладонь, и мы пожимаем руки. — А что для тебя извращения? Я вот очень хочу сейчас, чтобы ты опустилась на ковёр и отсосала мне.

— Вот это извращение! Кабинет твоего умершего деда, Саид! — перебивает, бьёт по груди и краснеет.

— Тебя только локация смущает? Ладно. Минет в машине. Порадуешь меня? — играю бровями.

— Это твоё желание?

— Нет, это планы на сегодняшний вечер, — давлю большим пальцем на нижнюю губу, выпуская её из плена зубок. — А желание пока не скажу. Вдруг не сбудется.

Глава 20 Кристина

Это ненормально! Ненормально думать пятьдесят пять минут о «планах Саида на вечер»! Гоню от себя эти развратные мысли. Напоминаю, что мы тут вообще-то ждём настоящую воровку! Придумываю своё собственное желание, которое в случае победы озвучу. Но, как бы ни старалась, мысли возвращаются к его порочному предложению. Конечно же, я откажу! Никакого минета в машине! Но, чёрт, почему я вообще об этом думаю!

— Чего пыхтишь опять? — отвлекает мужчина, протискивая ладонь между ног и поглаживая внутреннюю сторону бедра.

— Спина затекла, и осталось пять минут до твоего проигрыша, — перевожу тему и спрыгиваю с колен.

Так, лучше буду рассматривать антиквариат и фотографии. А не крутить нимфоманские мысли из-за близости Саида. Вот и всё!

— За пять минут многое может произойти.

Валиев включает светильник на столе и перебирает документы, лежащие на этажерке. Похоже, он изначально хотел заняться делами, пока мы ждём. А тут я на руках пригрелась. Просто мне очень захотелось обнимашек в тишине. Слишком много событий и эмоциональных качелей. Не знаю, как он понял и не выгнал на диван. Держал и просто гладил. Даже раздеть не попытался.

— Ты придумала своё желание? — спрашивает, сортируя бумаги в две стопки.

— Нет ещё, а ты выполнишь любое желание? Без жульничества и обмана?

— То, что в моих силах, — да. Мне теперь даже интересно, что ты там надумаешь такого, — Саид поднимает глаза и пристально смотрит, будто мысли прочесть хочет.

Пожимаю плечами и отворачиваюсь. Я вправду не знаю, что загадаю. Может, отменить нашу сделку? Мол, это мое желание. Да, нечестно, ведь он деньги немалые заплатил. Но, с другой стороны, я по вине его семьи пережила самые ужасные минуты и часы. Уже представила, как буду гнить в тюрьме до самой смерти с отрубленными конечностями. У них ведь воровок камнями закидывают и руки отрубают? Или я путаю религии и законы?

— А ты уже знаешь, что загадаешь? — опять отвлекаю и плюхаюсь на диван.

— Да, — кивает с коварной улыбкой.

— Ты слишком предсказуемый, знаешь?

— Чего вдруг? — хмыкает и выпрямляется. Брови сводит на переносице, пытается запугать грозным взглядом.

— Потому что у тебя на лице написано, что твое желание связано с сексом. Предупреждаю: в этом доме я с тобой спать не буду!

— Не страшно. Тут за домом конюшня есть, — явно издевается мужчина.

— Валиев! — возмущённо рявкаю и вздрагиваю от скрипа открывшейся двери.

Саид резко вскидывает голову и смотрит на зашедшего. Я же на настенные старинные часы. Перевожу взгляд на мужчину, и мы синхронно улыбаемся.

— Ты проиграл!

— Ты проиграла!

Очень тихо, почти шёпотом произносим одновременно. Разворачиваюсь и губы поджимаю. Потому что на пороге мнётся Жасмин.

— Проходи, закрывай дверь, — довольно мягко зовёт Саид.

Девушка, не поднимая головы, очень медленно проходит вглубь комнаты. Останавливается возле стола, короткими ногтями корябает столешницу. Ну прям школьница в кабинете директора.

— Я слушаю тебя, Жасмин, — и опять этот спокойно-снисходительный тон.

Фыркаю раздражённо. Почему Валиев только на меня орёт как потерпевший? Лучше бы эту один разок обматерил, показал свою тиранисто-деспотичную сторону.

— Я не хотела этого делать! — выпаливает девчонка, поднимая голову. — Когда вы уехали, я пошла к тёте Саре. И рассказала, что видела.

— Что ты видела? — хмурится Саид.

Жасмин красными пятнами покрывается и на меня смотрит.

— Наш поцелуй в коридоре? — спрашиваю, закатывая глаза. Часто-часто кивает невинный цветочек. Тоже мне, разврат и содомия! Хорошо, что с нами в машину не села.

— Так и что дальше? — отвлекает на себя Валиев.

— Я была очень расстроена и взволнована, но тётя Сара уверяла, что вы расстанетесь. Нужно только помочь. Она уговорила меня подложить в оставшийся чемодан драгоценности. Я не хотела!

Жасмин громко всхлипывает и, подогнув под себя ноги, садится прямо на ковёр. Плачет с каким-то нечеловеческим воем. Мне аж страшно становится.

Валиев смотрит на меня и мимикой приказывает успокоить её. Нормально? Мне успокаивать ту, что подставила? Сама глазами в него стреляю. Пусть со своей невестой сам возится!

— Не плачь, Жасмин, и встань! — раздражённо требует этот бездушный мужчина.

Я, наверное, в прошлой жизни очень сильно согрешила, раз в этой жизни мне судьба подкидывает вот такие задачки. Со вздохом поднявшись, сажусь возле девушки и обнимаю.

Цветочек малолетний вцепляется в предплечье, ещё горше плачет, икает и всхлипывает.

— Ну, тише. Никто тебя камнями не закидает. Отрубать конечности не будет. Даже волосы не вырвут, — поглаживаю по голове, пытаясь утешить ребенка.

— А ты планировала кому-то что-то отрезать? — над нами нависает Валиев.

— Только тебе, — шикаю, чтобы тут не отвлекал. Жасмин громко всхлипывает, теснее вжимаясь в грудь, и продолжает плакать. — Тут бы радоваться, домой к семье вернёшься. Чужим тёткам прислуживать не будешь. А Валиев тебя точно не обидит. Он только на меня рычит.

— Мне нельзя домой!

Девушка переходит на какой-то совершенно новый вид истерики. Бормочет на незнакомом языке. За меня крепко держится и широко распахнутыми глазами, полными слёз, смотрит на Саида. Мужчина с каждой секундой челюсть сильнее сжимает, брови хмурит и выглядит устрашающе. Он же не собирается её бить? Притягиваю ещё ближе к груди, стараясь закрыть от гнева Валиевского.

— Что она говорит? — спрашиваю, к себе привлекая.

— Говорит, что моя мама заставила её и пообещала испортить жизнь. И лучше смерть, чем вернуться домой. Старший брат обещал ноги переломать, если она семью опозорит. А отец — отдать замуж за своего партнёра.

— Охренеть родственники! Какое счастье, что у меня их нет, — невесело усмехаюсь, поражаясь нравам.

— Ты о своём брате не забыла? — кое-кто в очередной раз тычет носом в нашу сделку. Гад!

— Так, ладно. Ну, выйдешь замуж за партнёра, неужели он хуже Саида? — возвращаюсь к теме насущной и натыкаюсь на гневный взгляд одного тирана.