Неправда
Шрифт:
усердия, и благоговения и вообще не исполнял установленных молитвенных правил. Вообще я был ленив и расслаблен негою и бездействием; весьма много часов проводил во сне каждый день; много я времени проводил в пустых и праздных занятиях, удовольствиях, веселых разговорах, речах, шутках, играх, в посещении театров и прочих увеселительных мест и в разных забавах; много безвозвратно погибло у меня времени в болтовне, сплетнях, осуждении и порицании; много потерял часов в пустоделании или ничего неделании; много раз я унывал и отчаивался в спасении своем и милосердии Божием и, по безумному навыку, бесчувствию, невежеству, наглости, бесстыдству
Согрешил я всеми моими чувствами, волею и неволею, ведением и неведением, сам собою и чрез других соблазнился и во всех сих и прочих беззакониях, елико немощь человеческая обыкла согрешати против Господа и Создателя своего, я согрешил, и почитаю себя невинным пред Божиим, паче всех человек. Посему смиренно молю тебя,
честный отче, в день судный будь мне свидетелем против дьявола, врага и неприятеля рода человеческого, что во всех моих грехах я каюсь пред Спасителем моим, жалею истинно о моих падениях и имею волю впредь, елико возможно, чрез Божию милость и помощь блюсти себя от всякой скверны плоти и духа. Прости меня, отче честный, разреши и помолись о мне грешном и недостойном...
– Неужели столько грехов на мне?
– тихо произнес Алексей, когда закончил узнавать себя в молитве.
– Все мы грешные, сынок...
– ласково улыбнулся ему отец Геронтий.
– И те грехи, которые ты перечислил, лишь краткое изложение сущности человеческой. Хотя и свести их можно к основным. Гордыня - мать всех грехов, и дети ее скверные - тщеславие, уныние, печаль, гнев, сребролюбие, блуд, чревоугодие.
– Печаль тоже грех?
– удивился Лешка.
– "Радуйтесь!" - Христос нам говорит. "Радуйтесь, ибо близится Царствие небесное!". И не путай печаль с покаянием. Разные-то чувства. От грехов сам ты не избавишься. Только с Божьей помощью. Но помощь эта придет тогда, когда ты сам ее просить будешь. Молитвой, постом и постоянной памятью о грехах своих.
– Понимаю...
– прошептал Лешка.
– Хорошо, что понимаешь.
– Кивнул ему отец Геронтий.
– Наклони голову, епитрахилью тебя накрою.
Лешка с трудом встал на колени, превозмогая боль в обожженном колене.
– Да ты стой, можно стоять-то!
– Мне так надо!
– упрямо ответил Лешка.
– Ну что ж...
– ответил священник и накрыл его неожиданно тяжелым платом. А потом начал читать разрешительную молитву. Слов ее Лешка так и не запомнил, душа его стала трепетать осиновым листом на ветру.
– Пошли за мной!
– ласково поднял его батюшка с колен и протянул ему крест и Евангелие.
– Целуй.
И Лешка послушно приложился к святыням, словно обещая начать новую жизнь и нести свой крест на свою Голгофу. А лики святых смотрели уже без укора, ровно радуясь за студента.
Когда же они вышли из храма, отец Геронтий сказал ему:
– Перед сном сегодня прочитай каноны прочитаешь. По правилам тебя как колдуна бывшего до причастия нельзя допускать двенадцать лет. Но уж случай у тебя особый. Потому и причастишься Святых тайн Христовых завтра на литургии.
Лешка молча кивнул. Говорить ему не хотелось, но он все же превозмог себя:
– Отец Геронтий. Вы меня на ночь все же свяжите. Не дай, Господь, опять Б... этот явится.
–
Что ж не явиться? Может и явиться. Только я тебе оружие дам, получше всех веревок. С Божьей помощью управимся с демоном. Ежели опять трясти начнет тебя, читать будешь "Честному кресту" и девяностый псалом. Только помни - не вступай с разговор с лукавым. Все одно обманет.– Вот и Николай Чудотворец мне так говорил. Не верь лукавому - обманет!
– Где ж ты его видел-то?
– сдвинул брови отец Геронтий.
– Так еще в Крыму. Меня видения разные мучили, а тут старичок появился, точно такой как на иконе у вас в храме и дома. Потом мне один добрый человек иконку подарил, только я ее в приступе, наверное, потерял.
– Что он делал, старичок твой?
– Поговорил со мной. А потом перекрестил меня и в лоб поцеловал.
Отец Геронтий несколько раз перекрестился на эти слова, а потом, покачав головой, добавил:
– Великая тебе милость была явлена. Только в следующий раз, Николу ли чудотворца увидишь, али другого святого, али ангела и даже Господа нашего Иисуса Христа - перекрестись сначала сам, а потом проси, чтоб видение твое тоже перекрестилось. Ежели бес это придуряется - исчезнет.
– А что, разве они могут притворяться святыми и ангелами? И даже Христом?!
– Еще как могут. Это любимое их занятие - человека в прелесть вводить.
– А прелесть - это что?
– Обман.
– Коротко отрезал батюшка.
– Понятно...
– И помни, ангелов видеть - невелика заслуга. Грехи свои видеть - вот истина истин.
– Мудрый вы человек, отец Геронтий!
– Да какой там...
– Махнул священник рукой в ответ.
– То не я мудрый, а святые отцы. А я то так, цитатник ходячий. Устал, поди, отрок?
– Вроде бы нет.
– Пожал плечами Лешка.
– Пойди-ка полежи. Я тебе картошечки пожарю. Теперь тебе попоститься придется. До завтра.
– Ну так что ж... Ничего страшного.
Но Лешке просто так не лежалось. После исповеди ему захотелось почему-то говорить и говорить.
И когда отец Геронтий поставил большущую чугунную сковородку на стол с ароматной дымящейся жареной картошкой, то, после краткой молитвы, Лешка таки не удержался и спросил священника:
– Батюшка, а у вас семьи нет?
– Пошто нет? Есть. Два сына. Один на Дальнем Востоке служит, капитан второго ранга, второй в семинарии учится - по моим стопам пошел.
– А жена?
– Жена-то? Сбежала годков пять назад.
– Отец Геронтий говорил об этом так спокойно, как будто потерял ложку.
– Как сбежала?
– известие о том, что от священника сбежала жена, оказалось таким шоком для студента, что он перестал есть. Оказалось, что и отец Геронтий тоже человек со своими невзгодами и горестями.
– Ну вот так и сбежала. Мой грех, не выдержала она. Пил я много.
– Вы пили?!
– Пил.
– Грустно повторил священник.
– Очухался только, когда стал на иконы зариться, чтоб пропить. Очухался, а жены-то дома и нету. Вещи собрала и уехала к родителям. А потом не ведаю, что да как.
– Так вы бросили?
– То не я бросил, а Господь меня отвел. Ну да-то другая история.
– Вам же надо узнать, попросить прощения, может быть, она вернется к вам?
Отец Геронтий трудно посмотрел на Лешку:
– Надо. А боюсь. Ну ничего, выберу время, найду ее. Думаю вот опосля Троицы отпуск испрошу и поеду к ней.