Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Неправильный лекарь. Том 4
Шрифт:

Я настроил медальон на минимальную мощность и одновременно прижал ладони к грудной клетке с двух сторон. Парня тряхнуло, но пульс так и не появился. Увеличил мощность и повторил попытку, потом приложил ухо. В этот раз услышал три неторопливых ту-тук и снова тишина. Ещё больше мощность, разряд и ухо к груди. Ту-тук прозвучало уже раз десять подряд, постепенно затухая.

По крайней мере я теперь точно знаю, что это возможно. Ещё немного увеличил мощность, разряд и ухо к груди. Ту-тук прозвучало увереннее, неторопливо продолжалось, потом небольшая пауза, я уже собирался повторить разряд, но сердце после короткой паузы продолжило

биться. Я так и сидел, не отнимая ухо от груди мальчика, пока не убедился, что ритм сердца полностью восстановился, работает ровно, без перебоев. Вот что это было? Скорее всего всё-таки болевой шок. Мальчишка похоже начал приходить в себя и снова почувствовал боль.

Машина скорой помощи остановилась. Я выглянул в окно, мы находились перед воротами нашей клиники. На фоне только что пережитого казалось, что ворота открываются слишком медленно. Наконец мы подъехали к самому крыльцу, где был небольшой парапет специально для каталок скорой помощи. Я сопровождал каталку, не отпуская руку с пульса. Он был ровным, даже не особо учащённым.

Мы повезли каталку по коридору в сторону манипуляционной, мальчик окончательно пришёл в себя и тихо постанывал. Папа что-то нашёптывал ему на ушко, видимо старался успокоить. Ну вот, теперь он при деле и его самого уже не так трясёт, пока есть о ком заботиться.

Медсестра заранее подготовилась к большой операции, накрыла инструментальный стол и разложила на нём все нужные инструменты, даже с запасом. Корсаков тоже на месте, в режиме ожидания. Отца мальчика усадили в кресло для ожидающих в коридоре. К этому времени подоспели Рябошапкин и Панкратов.

— Виктор Сергеевич, поможете? — спросил я. — Вы как раз очень вовремя.

— Естественно, — хмыкнул он. — Иначе зачем я за тобой как хвостик бегаю.

— Если понадобится моя помощь, вы только скажите, — сказал стоявший рядом Рябошапкин.

— Спасибо, Иван Терентьевич, будьте рядом на всякий случай. Борис Владимирович, работаем, — обратился я уже к Корсакову и смотрел, как мальчик погружается в сон.

— Начинайте, — сказал Корсаков.

— Света, скальпель, — сказал я и не глядя протянул руку медсестре. В руке через секунду оказалась ручка необходимого инструмента. Умница девочка.

Малым разрезом здесь не обойтись, так как повреждение артерии не в области ворот селезёнки, а до неё обязательно надо добраться. Кровоточащие мелкие сосуды успокаивал прикосновением пальца и направляя точечный поток энергии, парень и так много крови потерял, поэтому я старался экономить каждый миллилитр, каждую каплю.

Чтобы добраться до места повреждения артерии, я сначала перевязал сосудистый пучок возле ворот селезёнки, удалил её, и только потом полез дальше, к месту повреждения. Мне теперь нужно перевязать селезёночную артерию ещё дальше, чтобы снова не получить кровотечение.

Виктор Сергеевич получился идеальным ассистентом, так как сам имел внушительный опыт в подобных операциях. Он угадывал каждое моё движение и перемещал крючки и зеркала без дополнительной подсказки именно так, чтобы мне было максимально хорошо всё видно на дне раны. ПУЛЯ

Наконец выделена оставшаяся культя селезёночной артерии, дважды перевязана и прошита, можно выходить. Пользуясь случаем, я эвакуировал из брюшной полости излившуюся туда кровь и сгустки, так парнишка быстрее поправится. Последняя задача — удалить пулю, если это возможно. Раневой канал нашёл без труда, пуля оказалась в

забрюшинной клетчатке, куда она залезла, чудом не повредив сосудистый пучок левой почки. Я не стал делать разрез, а попробовал достать свинцовую штуковину зажимом. Получилось, кусок окровавленного свинца громко звякнул об дно металлического лотка на инструментальном столе. Да, охотничий калибр, таким лося свалить можно, мальчику ещё сильно повезло.

Теперь настала пора альтернативной смешанной хирургии, от которой у любого хирурга из моего родного мира волосы встали бы дыбом. Зашить рану, потом сразу заживить её магией и тут же снять швы, чтобы не мешались. Таким образом поэтапно, точнее послойно я уходил из брюшной полости, а не сразу всё зашил и снял потом только швы с кожи. Единственный шовный материал, который остался внутри у мальчика — лигатуры на селезёночной артерии. Да, их тоже можно было убрать, зарастив эту культю наглухо, но я решил перестраховаться и оставил. Старые привычки не дают покоя и на новом месте.

Ну вот, операция завершена, сняты последние швы и можно выдохнуть. Борис Владимирович следил за состоянием мальчика и регулярно докладывал. Прямо настоящий добросовестный анестезиолог. На момент окончания операции давление было немного ниже нормы, а пульс выше, но в пределах допустимых цифр соответственно кровотечению. Я думал, что будет хуже.

— Будить? — спросил Корсаков, когда понял, что операция закончилась.

— А получится разбудить не до конца? — спросил я. — Хочу, чтобы он поспал пока. Отвезём в палату, будем наблюдать до завтра как минимум.

— Можно и так, — кивнул Борис Владимирович. — Долго хотите чтобы он поспал?

— Хотя бы несколько часов, — пожал я плечами. — Если получится до утра, то совсем здорово будет. И восстановится хорошо заодно.

— Ладно, сделаем, — сказал Корсаков и приложил ладони к вискам парнишки.

Миша сначала открыл глаза, потом снова закрыл, а на лице вместо маски боли появилась мечтательная улыбка. Молодец, мастер души, мне уже нравится, как это выглядит. Надо как-нибудь будет попросить, чтобы и меня так спать уложил. Не смешно, не будет такой возможности. Разве что, когда мы с Юдиным снова приедем к нему на банный день. Надо будет повторить, здорово тогда провели время.

Отец мальчика полностью пришёл в себя, успокоился и мог нормально воспринимать происходящее. Теперь с ним можно было поговорить о состоянии здоровья мальчика до того, как он получил эту злополучную рану. Оказывается, он и раньше очень боялся боли и падал в обморок даже просто при сильном ушибе, а тут такая рана. Примерно также мальчик реагировал на вид крови. Наверно вырастет утончённая натура. Возможно поэт или архитектор, будет строить новые изящные храмы или городские ратуши, прекрасные замки. А может напишет бессмертные поэмы, которые будут учить в школе наизусть.

Когда перевели парнишку в палату, до меня дошло, что попасть домой у меня сегодня не получится. Я не могу себе позволить оставить мальчика без личного наблюдения. А вдруг он снова выдаст асистолию? Из всех, кого я знаю, такой «дефибриллятор» есть только у меня и членов моей семьи. Но не оставлю же я дежурить в палате отца или мать, а сам укачу домой и спокойно лягу спать? Вот и я говорю, бред это. Вот только закажу ужин из полюбившегося грузинского ресторана, запасусь кофе и рогаликами и можно дежурить. Заодно могу изучать фармакологию, книги-то с собой.

Поделиться с друзьями: