Неприкаянный 1

В общем, стоило договорившимся сторонам ударить по рукам, как ко мне тут же подошли с предложением помочь убитым от горя родственникам отыскать всех остальных потеряшек за очень скромное вознаграждение. И, что вполне естественно, тут же узнали адрес, по которому им стоит идти с подобными малоинтересными и даже убыточными лично для меня предложениями. Во-первых, я все еще представлял собой ходячий скелет, которому требовалось очень хорошо и правильно питаться, за что, естественно, просили звонкую монету. Отчего непыльная, но и не прибыльная, работа виделась мне лишней тратой имеющихся невеликих сил. Во-вторых, те трупы орков, которые я мог бы им предъявить, находились слишком близко к месту, что я не первый день считал именно своей «коровой», позволять «доить» кою кому другому виделось верхом идиотизма. Потому самостоятельно приводить туда потенциальных конкурентов было бы крайне неразумным решением. В-третьих, я еще не смог придумать, как все так обставить, чтобы за счет этих четырех орков получить душу себе и обзавестись дополнительной парой вернувшихся из числа видимых мною ранее солдат. Одного орка требовалось-таки «спасти от целой стаи неприкаянных с риском для собственной души», дабы отвести от своей скромной персоны всякие подозрения в нечистоплотности деяний. Но не более того! Все же, помимо решения собственной проблемы отсутствия души и потенциального расширения своего будущего отряда за счет не местных, а пришлых, я сохранял ровные отношения с население усадьбы, где мне предстояло провести еще немало дней, а также получал солидный дополнительный заработок. Ведь согласно логике Родиона Раскольникова из старого анекдота – «Пять старушек – уже рубль!». Так чем же эти совершенно безразличные мне орки были хуже тех самых старушек, если за них, даже в неприкаянном виде, можно было получить куда большие деньги? Как говорится – «Ничего личного. Просто бизнес.».

В конечном итоге мы ударили по рукам, когда сумма однодневного найма дошла до сорока золотых марок. Вдобавок орки обязались предоставить пригнанный мною фургон в качестве транспорта и дать мне пару дней для подготовки к выходу. За это время они как раз успевали съездить обратно в Кенигсберг, чтобы сдать там на руки своей общине уже выкупленных неприкаянных и зарядить аккумуляторы машин. Как я успел узнать, орки, в отличие от всех прочих рас, в силу своей ментальности сохранили родоплеменной строй, который, впрочем, не исключал объединения подобных родов в крупные группы по интересам. Но этакая клановость у них оказалась развита куда более серьезно, нежели даже у японцев. Так что за своих они действительно стояли до последнего, чтобы сохранить честь, тогда как на проблемы соседа могли вообще не обращать внимания. Потому даже в случае моего разоблачения я мог бы получить неприятности лишь со стороны одного единственного орочьего клана, что было очень даже неплохо. Однако, лучше, конечно, было не попадаться на горячем вовсе.

Кто бы знал, насколько приятным для меня сюрпризом стало их возвращение в назначенный день уже в двукратном размере. Все же три дополнительных души было для меня хорошо, а семь – еще лучше! Тут даже отпадала всякая нужда хитрить и изворачиваться, чтобы подставить под удар всех, кроме одного. Один из них гарантированно должен был остаться с транспортом и еще пара убыть к дороге с телом обезглавленного сородича, тогда как вывести всех остальных прямиком на неприкаянных, виделось сравни отбиранию конфетки у ребенка. И да, сейчас бы я отобрал, возникни у меня потребность в конфете. А что еще можно было ожидать от бездушного человека живущего одним лишь рационализмом? Единственное, на все время моего отсутствия, в апартаменты эльфиек был определен вооруженный карабином Федя, с которым пришлось заключить официальный договор на предоставление ему вольной, если по возвращению я не обнаружу пропажу моего основного актива.

Договоренности договоренностями, но местный главный гном уж слишком любил деньги. Я ни секунды не сомневался, что он уже успел спланировать несколько вариантов «побега» всем трем ушастым, чтобы после выставить мне счет на оплату их проживания, дабы объегорить вовсе дважды – и обворовать, и повесить чужой долг. Будучи же оскорбленным до глубины души из-за неспособности проведения мною этой самой оплаты, легко мог выгнать одного облапошенного хумана вон из своей усадьбы с совершенно пустыми карманами. А то и вовсе захолопить в свою пользу вплоть до погашения задолженности. Ну и возможность организации моего невозвращения из похода с орками тоже нельзя было скидывать со счетов. Как и участие самих орков в моем устранении. Мало ли о чем они могли договориться за моей спиной. Все же я в его глазах являлся не только каким-то левым чужаком, который умудрился сорвать джек-пот, но и вместилищем ценной души, что можно было предложить забрать для собственных нужд тем же оркам. Потому в рукавах моей отстиранной и заштопанной формы были упрятаны пара совсем небольших шкуросъемных ножей, изготовленных по моему заказу в местной кузне, а на пояс показательно был подвешен охотничий нож, чтобы потенциальному противнику было на что обращать свое внимание. Плюс кое-чего удалось вшить в пару швов гимнастерки на самый крайний случай. Ну и, естественно, приготовленный к открытию немедленного огня обрез, куда более удобный в замкнутом пространстве кузова фургона. Пусть он мог успеть подарить мне всего один выстрел, прежде чем дело дошло бы до поножовщины, карабин оказался бы для меня вовсе обузой. Однако, на всякий пожарный случай, я, как проводник, планировал выбить себе право ехать в кабине, что давало мне хоть какие-то дополнительные гарантии безопасности в пути к месту поиска.

Наученный прошлым горьким опытом, на сей раз я ехал хоть с каким-то комфортом, подложив на жесткое деревянное сиденье мешок набитый сеном. В нем же были спрятаны полдесятка ошейников для контроля неприкаянных, доставшихся мне в качестве трофеев в первый день пребывания в этом мире. Прихватят ли орки с собой подобные магические артефакты, мне было неведомо, отчего и приходилось рассчитывать исключительно на себя. К тому же, никому не следовало знать, что именно я прихватил с собой в этот выход, во избежание неприятных вопросов.

Не отставали от меня и орки. Если ставшие неприкаянными и те, кто прежде приезжал в усадьбу торговаться, были выряжены в обычную городскую одежду жителей начала XX века, то нынче все имели, либо форму военного образца, либо что-то типа походных костюмов. От такого вида мне даже вспомнился образ доктора Ватсона в антураже швейцарских гор с его почти берцами и гетрами натянутыми едва ли не до колен. В общем, внутренне мне было весело, от вида столь «серьезных» разумных, но наружу ни одна эмоция не просочилась, отчего мое лицо не выражало ровным счетом ничего. Я не верил своим нанимателям, они, скорее всего, ни капельки не доверяли мне. Так что мы находились в одинаковом положении. Теоретически.

Практика же показала, что «домашние» орки лишь грамотно раздували щеки. Стоило им увидеть начавшее разлагаться тело их родича, что так и продолжало лежать с разбитой головой у самой дороги, как двое тут же принялись метать наружу завтрак. Остальные хоть и сдержались, но выглядели бледновато. Не знаю, кем они являлись в повседневной жизни, однако лезть в леса наполненные неприкаянными им явно было не с руки. Ведь гражданским, решившим поиграть в зарницу со смертельным исходом, куда чаще не сопутствовала удача. Вот и от этих индивидуумов она явно отвернулась, сведя их со мной. Как говорил один из моих гражданских начальников, разрывая надвое список должных быть премированными сотрудников и, не глядя, выкидывая одну из половинок в мусорную корзину – «Не люблю неудачников». И сейчас я понимал его, как никогда. Действительно, с чего же их любить? Они же неудачники!

Погрузив в фургон тело погибшего, они, на удивление, всей толпой отправились вслед за мной в лес. Никто даже не подумал остаться у машины в целях прикрытия места отхода всей группы, на случай возникновения непредвиденной ситуации, а также, чтобы охранять реально ценное имущество, стоившее, по словам гнома, не менее пяти тысяч империалов. Чистые дети! Те самые, у которых мне не совестно было бы забрать конфету. Что я в принципе и сделал.

Как только мы добрались до второго трупа с отдельно лежавшей головой, и пара носильщиков, завернув тот в отрез брезента, отправились в обратный путь, я, в лучших традициях нашего национального героя – Ивана Сусанина, завел свои жертвы туда, откуда им уже не было обратного хода. Сделав солидный крюк вокруг места сосредоточения неприкаянных, я резко замер и, подняв руку в знаке «внимание», очень тихо пояснил своим заказчикам, что разглядел какое-то движение между деревьев.

– Схожу, проверю, что там такое промелькнуло. А вы сидите тихо здесь и ждите меня. Если через четверть часа не вернусь, возвращайтесь к фургону. Надеюсь, все запомнили, что Солнце светило нам в спину, когда мы заходили в лес и потому двигаться надо в ту сторону?
– совершенно честно указал я рукой в направлении оставленного грузовика, лишь забыв упомянуть, что на пути, метрах в пятидесяти, их ждут не дождутся желающие вернуть себе души неприкаянные.

– Хорошо. Будь осторожен, - лишь кивнул мне Зонаг – тот самый главный в группе орков, с которым я общался еще пару дней назад.
– Да и мы сами побережемся, - показательно взвел он курок старого германского армейского револьвера, имевшегося на вооружении всех его сопровождающих.

Кивнув в ответ с самым серьезным лицом, я ушел в сторону метров на тридцать-сорок, обошел их со спины, немного передохнул перед предстоящим забегом и, выстрелив в небо, что было сил ломанулся прямо на своих подопечных.

– Волна! Волна неприкаянных!
– надрывая глотку и размахивая в воздухе руками, принялся я нагонять жути и разводить панику. Волна неприкаянных была одним из самых страшных бедствий первых лет после слияния миров. Они могли быть маленькими, средними, крупными, гигантскими. Но, независимо от размера, всякий раз приводили к появлению, как новых вернувшихся, так и новых неприкаянных. Ведь полностью остановить живую волну, состоящую из десятков, а то и сотен тысяч ничего не боящихся тел, оказывалось не под силу даже сосредоточенным ружейным и пулеметным огнем целого полка. В первые дни после катастрофы так прекратили свое существование многие полки и даже дивизии всех армий мира, будучи просто заваленными «мясом». В большинстве своем, лишь те, кто успел забаррикадироваться в крепостях, фортах и казармах, смогли отбиться от подобного нашествия практически без потерь, поскольку неприкаянные не смогли пробиться внутрь укреплений. Так являвшиеся, по сути, крепостями Кенигсберг с Новогеоргиевском очень скоро превратились в столичные города новообразованных княжеств, как и многие другие крепости. Берлин же с Петроградом, подобно всем прочим крупным городам, превратились в натуральные ловушки для своих жителей. Лишь считанные тысячи счастливчиков смогли спастись из них, тогда как все прочие до сих пор продолжают охранять богатства постепенно разрушающихся городов, мгновенно набрасываясь на любое живое существо в инстинктивном желании заполучить себе душу. Причем всё то же самое успели пережить и остальные расы. Так что мой расчет строился на засевшей у орков в подкорке мозга боязни этого действительно жуткого явления.
– Бегите! Бегите!
– на ходу развернувшись, я выстрелил еще раз себе за спину для большего театрального эффекта и, сделав морду лица как можно более обреченной, продолжил свой панический забег.

Стадный инстинкт сработал как надо. Сперва один, потом второй, а следом и все остальные орки, сверкая пятками, помчались прямо навстречу своей погибели. А я, догнав водителя фургона, успел схватить его за шкирку и увести в сторону от разыгравшейся впереди трагедии, где пятерка пока еще полноценных живых разумных влетела в зону видимости находившихся там неприкаянных. Не прошло и десяти секунд, как звуки выстрелов сменились полными отчаяния криками, а следом за ними наступила простая молчаливая борьба. Почти три десятка тел сошлись в драке за пяток душ, постоянно накидываясь друг на друга, стоило кому-то отобрать душу у прежнего обладателя оной.