Неприкаянный 1

— Сегодня же командирую в мастерские поручика Борейко, — заверил капитан.

При этих словах я даже поперхнулся. Борейко? Признаться, при сборе материалов я натыкался на информацию, что в артиллерийском управлении крепости значится офицер с такой фамилией. Но должность, звание, имя отчество ещё хоть какая-то информация отсутствовали. Я вообще не знаю, правда ли это или какой-нибудь интернетный умник выдал очередной перл не подтверждённый ничем, кроме его хотелок.

Как выяснилось, здешнего Борейко звали не Борисом Дмитриевичем, а Александром Антоновичем, и он успел повоевать в англо-бурской войне. Вот такой интересный персонаж. Но и он оказался чрезвычайно увлечён артиллерийским делом. Это было заметно по тому, с каким блеском в глазах он рассказывал генералам об усовершенствованиях батареи.

После непродолжительной экскурсии капитан пригласил нас отобедать. Правда сразу же оговорился, что офицеры его батареи питаются из солдатского котла. На что их превосходительства отреагировали вполне адекватно, мол, а кто мы как не русские солдаты.

Впрочем, справедливости ради, к солдатским блюдам тут нашлось и кое-что прикупленное на рынке. На столе обнаружились и маринованные грибы, и огурчики с помидорами, и копчёности. Ну и как водится, запотевший графинчик стоял по центру, не ради пьянства, а аппетита для. Между прочим вполне себе нормальная тема для этого времени. Отобедать без стопочки беленькой? Это что же такое случилось, чтобы не откушать водочки?

— Кстати, отец, Олег придерживается мнения, что генералы всегда готовятся к прошлой войне, и что наша артиллерия чрезмерно насыщена шрапнелью, — когда со стола убрали, и там появились пепельницы, заметил Леоднид.

— Ну, мнение молодёжи относительно отцов ретроградов, известно издревле. Тут Тургенев открытия не сделал, а лишь подал эту проблему в удобоваримой литературной форме, — усмехнувшись заметил Кондратенко.

— Это да, вопрос отцов и детей всегда был и будет актуален. Молодости свойственно бунтарство, — поддержал его Белый.

— Дело не в бунтарстве. Положим молодость отличает нетерпение, чрезмерная горячность и нигилизм. Не буду с этим спорить, потому что это так и есть. Но когда речь заходит о войне, то цена ошибок и отказа от новшеств это жизни солдат.

А почему бы собственно говоря и нет. Послушают меня их превосходительства или нет, я без понятия. Но когда ещё получится высказать им своё мнение. Так что, глупо не воспользоваться случаем. Что же до возможности вызвать их неудовольствие, то мне это до фонаря. Если конечно меня не запрут на гауптвахту. Но я ведь не собираюсь пересекать черту. Поэтому продолжил.

— Возьмите любые войны. Каждая из них являлась толчком для военной науки. И в каждую из них воюющие стороны вступали неся на себе груз отгремевших сражений. Сегодняшняя война не является исключением. Уже есть успешный опыт использования полевой артиллерии с закрытых позиций, а японская армия вбирает в себя всё самое передовое. Не стоит их недооценивать. Как и принижать свои способности. На сегодня мы имеем всё необходимое для того чтобы использовать это тактическое новшество…

Я рассказал о своём видении использования артиллерии в современном бою. О переоснащении какой-то части многочисленной шрапнели в гранаты, о полевой фортификации, устройстве деревоземляных огневых точек, это ДЗОТы которые, проволочного заграждения. Ничего нового, если честно. Всё это и без того уже использовалось в той или иной мере. Но в том-то и дело, что разрозненно и бессистемно, я же предлагал некую систематизацию.

— Хорошо, допустим старики ретрограды учли мнение молодого и дальновидного мичмана. Но что вы прикажете делать с мёртвыми пространствами? — решил посадить меня в лужу генерал Белый.

— На подобных направлениях можно устроить ДЗОТы, для вскрытия которых понадобятся прямое попадание из мортиры калибром не менее шести дюймов. А ещё устроить минные поля.

— Полагаете, что закладка минных зарядов буде столь уж эффективна? — это уже Кондратенко, так как я вступил в его епархию.

— Я не о минах большой мощности, а о заграждениях подобных тем, что устраивают на море. Только если там есть нужда в крупных зарядах, то пехотинцу достанет и четверти фунта* динамита.

*Фунт — примерно 410 грамм.

— Интересно, и как вы это себе видите? Опутать позиции перед окопами электрическими проводами? Но их ведь повредит даже после непродолжительной артподготовки, — и впрямь заинтересовался Кондратенко.

— Нет ничего проще. Навскидку. Шашка динамита в четверть фунта, укладывается в деревянную коробку, с дырочкой в которую вкладывается капсюль воспламенитель от дульнозарядных пушек. Динамит не гигроскопичен и может спокойно лежать в земле несмотря на сырость, а для его детонации достаточно обычного капсюля. Когда солдат наступает на мину, крышка выталкивает чеку, и происходит подрыв. Размещать эти мины в шахматном порядке с интервалом и дистанцией в сажень, скажем в пять рядов, лучше больше.

— Путём несложных вычислений выясняем, что на версту по фронту нам потребуется две с половиной тысячи мин, и порядка пятнадцати с половиной пудов динамита, — покачал головой Кондратенко.

— Согласен, затратно. Но как по мне, сработает ничуть не хуже артиллерии, или даже лучше. Можно выставить перед минным полем таблички на японском «опасно мины». Чтобы когда первые начнут подрываться, остальные сразу сообразили, что это не пушечные гранаты, — говоря это я зарисовал схему советской деревянной мины ПМД-6, и систему минирования…

Мы проговорили ещё с час. К слову, я набросал и принципиальную схему миномёта, сделав упор не на мощных боеприпасах, для уничтожения фортеций, а на относительно лёгких, для эффективного уничтожения пехоты. После чего господа генералы засобирались, так как должны были побывать на некоторых укреплениях будущего сухопутного фронта.

Я видел, что заронил в них зёрна сомнений. Как понимал и то, что этого слишком мало, чтобы они могли оставить позади прошлый опыт обильно политый кровью русского солдата. Надеюсь здесь её всё же прольётся не так много, прежде чем они начнут воспринимать новое и необычное не так враждебно.

Зато Белый младший, Степанов и офицеры его батареи отнеслись к моим словам очень даже серьёзно. В особенности Борейко, который с отбытием генералов буквально засыпал меня вопросами, увлёкся сам, и начал привносить своё.

Признаться, из меня артиллерист не очень. Я способен усвоить огромный массив информации, но знать и уметь не одно и то же. К тому же я ведь не артиллерист, а Александр Антонович, имел большой практический опыт. И главное не в крепостной, а как раз в полевой артиллерии.

— Кстати, за всеми этими превосходительствами я совсем забыл зачем просил Леонида познакомить меня с вами, — хлопнул я себя по лбу.

— Уже заинтриговали, — усмехнулся Степанов.

Я пригласил всех выйти на улицу и подведя к пролётке приказал Казарцеву открыть один из ящиков.

— Пять полных комплектов оптических прицелов. Вполне подойдут и к вашим орудиям, — торжественно произнёс я.

— Полагаю, это с «Варяга», — не спрашивая, а скорее утверждая произнёс Николай Иванович.