Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес
Шрифт:
– Что?!
– Да, вот именно. С виконтом де Блиссаком, – твердо повторил сенатор. – Из очень старинной, знаете ли, французской фамилии.
Красавица внимательно смотрела на него, и он с сожалением отметил, что в глазах у нее ясно читалось недоверие, однако отважно молол дальше.
– Такое сходство очень, по-моему, распространено. В жизни каждому не раз приходилось сталкиваться с двойниками. Вот и я сам… Помню, однажды в Вашингтоне…
Долг рассказчика перед читателем отсеивать и отбирать. Любой материал, не представляющий, на его взгляд, потенциального интереса, он обязан выбрасывать, и потому мы целиком выбрасываем
– Так что сами видите, – заключил он, – это случается без конца. У меня нет сомнений, что между виконтом и вашим другом, мистером Франклином, существует необыкновенное сходство, но заверяю вас еще раз: молодой человек, которого вы только что видели, – виконт, и никто иной. Могу утверждать это вполне авторитетно, поскольку он помолвлен с моей дочерью.
– Помолвлен с вашей дочерью?
– Да.
– Вы уверены?
Эта фраза показалась сенатору Опэлу глупее некуда. Он самодовольно хихикнул.
– Вы и не спрашивали бы, если б видели их вместе. Я рад, что в наше циничное время еще можно наблюдать такую привязанность. Они просто поглощены друг другом. Им только бы целоваться, иначе они жить не могут. Мне нравится на это смотреть, – с чувством добавил сенатор. – Если молодые люди влюблены друг в друга, пусть и ведут себя соответственно. Таков мой девиз. Меня просто тошнит от нынешней идиотской моды – когда жених и невеста держатся так, будто до смерти наскучили друг другу. Ничего подобного между виконтом и моей дочерью нет.
– Какая прелесть!
– Да-да. Именно прелесть!
– Что же, значит, я ошиблась. Простите.
– Не за что, не за что!
– А не можете ли вы мне сказать, где гостиная? Полагаю, никто не станет возражать, если я напишу тут письмо?
– Ни в коем случае! А гостиная вон там, за портьерой.
– Благодарю.
Слегка поклонившись, красавица ушла, а сенатор Опэл, со слабым томлением по годам, когда он ни за что бы не допустил, чтобы такая девушка ушла из его жизни, последовал своей дорогой: припасть к источнику утешения, напитку Гюстава-филантропа. Хоть так мужчины, миновавшие возраст, когда любовь правит бал, могли ублажить душу.
2
Суп Слаттери сидел в кровати, читая «Алису в стране чудес». Когда вошел Пэки, он, чихнув, взял стакан, чтобы подкрепиться глотком горячего виски.
– Привет! – бросил Слаттери и показал книгу. – Читал эту книженцию?
– И часто. Где взял?
– В вестибюле подобрал. Забыл, наверное, кто-то. Послушай, может, ты сумеешь мне объяснить. Этот Белый Кролик. Что-то я его не понимаю. Чем он занимается?
– Спешит, по-моему, на чай с Королевой. Что-то в этом роде.
– А почему он тогда в деловом костюме и при часах?
– Н-да…
– Нет, – помотал головой Слаттери. – Так не бывает.
Он опять чихнул, и Пэки тревожно всмотрелся в него.
– Ты что, простуду схватил, что ли?
– Да уж точно.
– Жаль. Это осложняет дело. А я пришел просить, чтобы ты взломал для меня сейф сегодня ночью.
Слаттери был
истинным спартанцем.– Подумаешь, простуда! – легко отозвался он. – Ты что ж, считаешь, такая ерундовина меня остановит? Само собой, вскрою. Так ты выпроводил эту тетю из спальни?
– Мало того! Геджа там тоже не будет!
– Кр-расота! А как же тебе удалось?
– О, это долгая история, – нехотя отозвался Пэки. – Понимаешь, я показал необыкновенную мудрость и предприимчивость. Если тебе захочется назвать это гениальностью, тоже возражать не стану. Миссис Гедж перешла спать в спальню мужа, а мистер Гедж наглухо запрятан в одном местечке. Оставлю открытым для тебя окно гостиной. Тебе только и потребуется – войти и забрать. Непыльная работенка.
– Знаешь, непыльных для меня уже нет, – вздохнул Слаттери. – Раньше, бывало, чем заковыристее дело, тем мне больше по нраву. Джулия даже меня поддразнивала. А теперь я целиком за спокойную жизнь. Старею, видно. Если б сумел огрести где небольшой капиталец, чтобы ферму хватило купить, ушел бы от дел. Есть что-то такое в фермах… Коровы всякие, цыплятки…
И Слаттери мечтательно забылся. Потом какая-то неприятная мысль вторглась в его мечтания. Взгляд его загорелся.
– Слушай-ка, а я вот что хотел спросить. Насчет Шату этого…
– Да?
– Что это за тип там живет, с белыми волосами, черными бровями? Здоровила такой?
– A-а, так ты его видел? Это сенатор Опэл.
Пэки, пораженный, умолк на полуслове. У его собеседника вырвался свистящий вздох. Возможно, причиной явилось начинающееся воспаление легких, но больше походило на ярость сильного мужчины.
– Что?! – Слаттери дышал все так же странно и натужно. – Сенатор Опэл? Так ты для него хочешь раздобыть то канпраментирующее письмо?
– Да, для него самого.
– Брат! Все отменяется! Выхожу из игры!
– Да ты что!
– Ну нет! Не стану, даже ради тебя. Чтоб я вызволял этого сивого типа из передряги? Чем ему хуже, тем больше мне радости! Тонуть станет – кину ему утюг на голову!
Пэки впал в полнейшее недоумение. Он никак не мог разобраться в этом неожиданном всплеске эмоций.
– Но…
– Нет, – твердо повторил Слаттери. – Если этого типа опозорят, только рад буду. После того, что он со мной сотворил…
И в резких, цветистых фразах, перемежающихся случайным чихом, придающим рассказу дополнительную драматичность, Слаттери поведал историю своей ночи на открытом воздухе. Рассказывал он отменно: так и виделся подоконник, слышались порывы резкого ветра, свистящего вокруг его свисающих лодыжек, – и Пэки, слушая, чувствовал, как на него наваливается безнадежность. После такого происшествия нелегко будет уговорить настрадавшегося человека.
– Н-да, круто, – согласился он.
– Круто, – подтвердил, уныло чихая, и Слаттери. – Да, самое точное словцо. Вернее и не подберешь.
– Не будешь же ты дуться из-за таких мелочей?
– Как ты сказал? – переспросил Слаттери. – Мелочей?
– Это ж просто шутка.
– Шуточки, ничего себе!
Пэки спохватился, что выбрал не ту линию уговоров, и ударил по более личной ноте.
– Подумай обо мне! Ты ведь меня не подведешь, а?
Слаттери зашелся недоумением.
– Послушай, да при чем тут ты? Чего ты-то так распалился? Если этот дурила написал не то письмо, пускай сам и расхлебывает. Не пойму, каким ты тут боком?