Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

– Не называйте меня Эгг, пожалуйста!

– Простите. А как все-таки делишки?

С минуту Блэр молчал. Он чуть поморщился, глаза у него совсем потемнели.

От задания, навязанного ему, приятности он получал еще меньше, чем рассчитывал, что служило лишним доказательством трюизма – авторы редко похожи на свои книги.

И впрямь, в сочинениях своих Блэр представал хладнокровным и безжалостным. Как и у многих наших романистов, весь тон его книг кричал, что он – разочарованный, ироничный человек, испивший до дна чашу недозволенной любви, но всегда готовый наполнять ее вновь и вновь. В иных его романах (особенно в «Черве» и «Потрохах») встречались пассажи, от которых читатель прямо содрогался, – такой цинизм проглядывал в них, с такой брутальной силой срывались завесы, являя миру женщину, о всей ее натуральной сущности.

Однако лишенный своей авторучки Блэр вел себя с женщинами довольно застенчиво. В реальной жизни ему никогда не доводилось оказываться наедине в благоухающей ароматами студии со скудно одетой, но знатной дамой, возлежащей на тигровой шкуре. Но даже окажись он в такой ситуации, непременно оттащил бы стул подальше от нее, поближе к двери, и, усевшись там, завел разговор о погоде. На недавнем свидании у озера лишь одно соображение понуждало его вкладывать пыл в комплименты: в кустах подслушивал сенатор.

Теперь, при вопросе Пэки, он скривился от одного воспоминания.

– Не могу я придумать, что говорить этой проклятой девчонке! – признался он в припадке откровенности, напавшей при воспоминании о перенесенных муках.

– А я-то думал, – удивился Пэки, – что вы, современные романисты, истинные дьяволы с женщинами!

Тут ему пришла новая мысль.

– А здесь-то вы чего околачиваетесь? Вам же полагается находиться рядом с ней.

– Эта девица послала меня принести сигарет и бутылочку вина. Пожаловалась, жажда ее замучила.

– А! Так в доме вино имеется? – живо заинтересовался Пэки. – А я и не видел.

– Оно заперто. Но дворецкий может достать.

– Так, так, так! Как же теперь я примусь обхаживать этого дворецкого! Ценные сведения!

Посмаковав новость, Пэки вернулся к сути дела.

– Сигареты? Вино? Что ж, все складывается как нельзя лучше. Настоящий Омар Хайям. Видимо, вы добились большого успеха. Наверное, вы из тех, кто много не болтает, а всего добивается взглядами. Я бы не стал тревожиться из-за того, что нечего сказать. Продолжайте обстреливать ее глазами – и победа обеспечена!

Блэр содрогнулся от внезапной ярости.

– А я вот подумываю взять да и бросить все!

– Нет, нет и нет! Это говорит не ваше истинное «я»! Вспомните, как мы на вас полагаемся!

– До того хочется взять да и бросить все! Я считаю, вы со мной обошлись препаршиво. Поставили в самую неприятную и недостойную ситуацию! Хватит, надоело! Я чувствую…

Проникнуться симпатией к Блэру Пэки никогда не удавалось. С самой первой их встречи он определил романиста как чрезвычайно ядовитый вид сорняка, и мнение его с той поры не переменилось. Сотни раз терялся он в догадках: ну что в нем могло привлечь такую девушку, как Джейн? Тем не менее он не хотел, чтобы молодой романист слишком мучился. Вдохновение, позволившее ему столь триумфально провести недавнюю беседу с миссис Гедж, осенило снова и подсказало выход.

– Ну если вам так уж противно ухаживать за ней, скажите, что вы сыщик.

– Что?!

– Да-да. Я и сам испробовал такую уловку. Подействовало как по волшебству. С полной гарантией от Франклина. Скажите, что вы сыщик, работаете на страховую компанию «Нью-Йорк, Лондон и Париж». Вас прислали сторожить драгоценности миссис Гедж. Сами увидите: результаты последуют незамедлительно. Если она по той же части, тут же кинется пожимать вам руку и во всем признается. Ну а если нет, то проникнется скорее всего такой почтительностью, что вы и на милю не сумеете к ней приблизиться. В общем, при любом раскладе вы в выигрыше.

Если Пэки в последнее время и сеял тревоги и беспокойство среди своих новых знакомых, то сегодня немало потрудился, чтобы восстановить баланс. Только что он заставил Геджа радостнее взглянуть на жизнь; вот-вот принесет радостные вести Супу; потом его новости окажут тонизирующий эффект на сенатора и Джейн. А теперь он явно снял тяжкое бремя с души Блэра. После короткой борьбы, приноравливая свои способности к совету, романист, по всей видимости, счел его очень даже утешительным. Глаза его вспыхнули, и он намеревался выразить свои чувства словами, когда послышалось пыхтение и, семеня, к ним подскочил Гедж с чемоданчиком в руке.

– Значит, договорились, Эгглстон? – заключил Пэки.

– Слушаюсь, сэр, – откликнулся романист и направился к дому.

– О чем это вы договорились? – осведомился Гедж.

– Я только что дал ему совет, как себя вести, чтобы угодить сенатору.

– В лакеи к старому Опэлу лично я ни за что бы не пошел! – заметил Гедж. – Хоть бы и за миллион долларов! Нет, сэр! Ладно, двинулись!

Глава XV

1

За несколько минут до встречи Пэки и Блэра на лужайке шато «Блиссак» появился, прихрамывая, пропыленный от долгого путешествия джентльмен. Это вернулся с прогулки Гордон Карлайл. Мы уже упоминали, что деревенскими прогулками он не увлекался, и нельзя сказать, чтобы эта сильно способствовала перемене его взглядов. Он натер пузырь на пятке, ему было жарко и душно.

Гордон устало плелся к дому, чтобы захватить купальный костюм, купленный накануне, и, спустившись к озеру, насладиться плаванием в его целительных водах.

Войдя в дом, он взял костюм и полотенце и отправился заросшей тропкой к месту своей мечты. На полпути он заметил, что кто-то поднимается ему навстречу, и, вглядевшись, узнал сенатора Опэла.

Тот жизнерадостно приветствовал его. Наблюдения из засады вполне его удовлетворили. Ухаживания Эгглстона за девицей продвигались распрекрасно, и сенатор счел, что надобность в бдительности отпала.

– Привет, герцог! – воскликнул сенатор. – А я как раз иду в город, ноги поразмять. А вы – плавать?

– Дэ-э.

– Осторожнее выбирайте местечко для раздевания. Горничная миссис Гедж там, у озера.

– Дэ-э? – Глаза у Карлайла блеснули.

– Да! Флиртует с моим камердинером Эгглстоном.

– Что?

– Да-да! Сам их только что видел! – хихикнул сенатор и отправился своей дорогой.

Карлайл постоял с минутку оцепенев, потом глубоко вздохнул и возобновил поход.

Спустя несколько минут, с налитыми кровью глазами и поджатыми губами, он уже выдирался из кустов с другого конца тропинки, а там ринулся, кипя мстительной яростью, на полянку у озера. Кровь Карлайлов вскипела. Краткий осмотр Эгглстона накануне вечером вполне его удовлетворил: размеры приблизительно соответствовали тем, какие нравились ему в людях, которых он вознамерился избить. И Гордон был преисполнен воинственного духа.