Непростая работа - горшки обжигать 4

(P. S. продолжение следует)

Глава 15

Такс, а чего это я, собственно, тут без дела стою, обдуваемый всеми ветрами? Нужно что-то срочно предпринять. И начну свой список несомненно полезных для общества дел с посещения незабвенного генерал-лейтенанта. Есть один вопрос, который я, даже как-то стыдно говорить подобное, забыл обсудить с ним, а именно ту самую инициативу бойцов. Ну, когда они меня «Анператором» титуловать хотели в безусловно благих намерениях. Заодно о роте своей новости узнаю, вдруг вместо усиленной сотни вообще полк дадут. Или, не приведи Господь, дивизию. С них станется. Этим товарищам только палец дай — мигом по плечо откусят. И плевать, что обговаривал только роту, на радостях ведь можно и понаглеть немного. Так что глаз да глаз.

В приёмной, к моему вящему удивлению и дискомфорту остальных, оказалось несколько, как бы помягче выразиться... Тесно от всяческих просителей и докладчиков, я бы даже сказал «густонаселённо». «Странно, к чему бы это?» — прокомментировал Десница в моих мыслях и убежал обратно. Что ещё более странное, так это направленные на меня взгляды, которые так и лучились прикрытой тревогой, а местами и всамделишным страхом. Наглеть, пользуясь своим положением, и лезть вне очереди, естественно, не стал и вежливо поздоровался.

– Товарищи, — чуть наклонил я голову. — Добрый день, — и прищурился от блика со стороны чьей-то лысины, что так ловко попала в глаз от смены положения головы в пространстве. Тут парочка впечатлительных товарищей мелко-мелко задрожала, обозначив зеркальные кивки. Один даже смог выдавить из себя: «Д-д-действительно д-д-добрый?», но с какой-то странной вопросительной интонацией. Подозрительно, вроде тут достаточно прохладно, даже ветерок какой-никакой от паукана, что навис под потолком, имеется, а в поту почти все. Что-то явно не так.

– Кто последний? — задал вроде будничный вопрос, который так и просится в данной ситуации. Всё же очередь, как я погляжу, тут собралась очень даже представительная, так что могу и подождать, пока всех их примут, авось кто со мной интересными новостями поделится.

От этого безобидного вопроса неприкрытый страх от нескольких коллег стал проступать ещё яственнее, кто-то даже в обморок упал.

– Хм, — от подобной реакции я даже малость смутился. — Душновато у вас тут, — попытался разговорить ожидающих отвлечённой темой. — Кого-то, как я погляжу, малость сморило? — и улыбнулся в попытке разрядить обстановку, ослабив воротник. Не хватало ещё тоже словить гипоксию, хотя я же вроде как мёртвый и такое мне не грозит от слова совсем, но кто его знает.

М-да, лучше бы я этого не делал. Самые слабые духом, те, кто ещё держались на остатках морально-волевых, всей гурьбой бросились наутёк куда глаза глядят, только бы быть подальше от опасности. В их понимании эту самую опасность представлял никто иной, как ваш покорный слуга. Но в тот момент я как-то, право слово, не додумался до логичного умозаключения, настолько был ошарашен их действиями. Потом уже, через часик, до меня допёрло.

Часть, она же вроде как достаточно велика, но слухи на то они и слухи, чтобы вмиг разноситься на большие расстояния (а может, тут ещё свою роль сыграл Бог обмана и коварства). Думаю, вы уже догадались, что события дуэли в тот же миг, как она завершилась, предстали в несколько искажённом варианте.

Если в реальности всё было чинно и в какой-то степени даже благородно, кроме некоторых моментов, то молва сразу же скинула именно на меня всю завязку событий, что закончилась мордобоем. Дескать, «полковник недавеча как вчера был пойман за руку за нечистым делом, порочащим честь мундира и офицерского звания». На тот момент я его, мол, «простил, пожурил», конечно, и «на карандаш поставил». Затем в разгар вечеринки сей индивид бахвалился своим друзьям-товарищам, что он самолично «этого инспектёришку в бараний рог скрутил и объяснил политику партии» и прочие нехорошести в мой адрес насыпал. Тут уже в ситуацию встрял сам Расин и смог её несколько сгладить, но вину полканыча установил.

Гуляние худо-бедно прошло, не без эксцессов, конечно, но в пределах разумного. Куда ж без них? А вот уже под конец вовсю раздухаренный алкоголем и накрученный собственными мыслями да науськанный коллегами, несмышлёный офицер выдвинул мне какую-то претензию. Какую? Здесь молва расходиться в показаниях. И вновь смогли спустить на тормозах, отбрехавшись условной сатисфакцией в виде шутливой дуэли «Слабое место». Что это такое? Смысл её прост и заключается в банальной выдержке: кто дольше всех вытерпит воздействие силы, с которой у него самый низкий резист, тот и выиграл.

По слухам, небезызвестный вам оснаб чуть ли не в четыре раза дольше просидел и матерные частушки пел да баяне играл. Аж целых три штуки порвал, пока на него воздействовали. Угу, конечно. Так всё и было. А вот незадачливый оппонент только и делал, что кривил рожу да пыхтел пуще паровоза. Я же, в свою очередь, ещё предлагал повысить ставки и увеличить количество воздействующих сил до пяти, чтоб спортивнее и честнее было, типа «ранги несопоставимы». Как бы то ни было, а полкан от полученных повреждений и выпитого алкоголя опал без сил спустя тринадцать минут. Мне же не оставалось ничего, кроме как сидеть да скабрезные вирши читать собственного придумывания. Чистая правда. Вот ни разу не соврали. Будто делать мне больше нечего, ага. *Табличка «Сарказм»*

По утру (скорее к обеду), когда все только-только начали отходить от вечернего, ночного и утреннего, неугомонный полковник (блин, даже имени его не помню. Позор мне) вновь начал свои нападки. Только на этот момент не осталось никого, кто бы смог его урезонить собственным авторитетом. Ага, а то, что он супротив Бога полез, это ничего, да? Где логика в слухах, а?

Благородные офицеры, из числа тех, кому спирт нипочём или используется только в качестве технического расходника, решили угомонить сего неприятного типа, дабы не утруждать меня подобной морокой. Но вот незадача, я был на него очень сильно (со слов рассказчиков, что не присутствовали там) негативно настроен. И только совместными усилиями данных особ блюстителей высокой армейской чести удалось усмирить гнев, полыхающий внутри грозного оснаба, и провернуть особый вид дуэли. В течение неё они доходчиво донесли до нерадивого и несколько образумевшегося полковника всю его неправоту да остроту ситуации, а мне оставили лишь заключительный штрих — прилюдное (какое, мать его, прилюдное, там же народу раз-два и обчёлся было, а общее количество зевак не более трёх дюжин) унижение, впоследствии которой он упал, как озимый. Настолько велико было его потрясение.

И ведь прошло-то всего ничего времени с конца описываемых событий. Каких-то сорок минут, может час, а данная версия уже облетела всю часть и начала обрастать лютыми подробностями, не имеющими ничего общего с реальностью. К примеру, оказывается, в начале всей этой эпопеи я даже клятву именем Извечного дал, что не буду никоим образом притеснять нечистых на руку дельцов (ну, кроме совсем оборзевших) до тех пор, пока они не перейдут черту (какую, хрен бы его знал, но все склоняются к версии оскорбления как лично меня и Дома, так и боевых товарищей). И вот так новость, полкан посмел нелестно отозваться о последней волне, где особенно чётко указал, дескать, «бойцы — это тупое мясо» и прочие гадости.

Ещё выяснилось, что не только словом, но и действием я был оскорблён. Каким, правда, никто так и не знает, но твёрдо уверены, что не обошлось без рукоприкладства и лютого позора. Приписывают и препоны со стороны Саташа (вспомнил, слава тебе, Господи!), мол, это из-за него так долго не могли выработать правильную тактику подавления угольков, и только благодаря некоторым индивидам командования удалось хоть сколько-нибудь долго успешно противостоять напасти. И много чего ещё. Кто-то даже в шутку сказал, что, дескать, сам Бог лжи и обмана пришёл ко мне, дабы выразить своё почтение в милосердии. Как недалеко он ушёл от истины, правда, цель не та.