Неразгаданная
Шрифт:
– Ч-что, что такое случилось,– только и смогла выговорить Ирина.
– Я порезалась,– голос дочери дрожал.
Мать схватила ее, вытащила в комнату, накинув по дороге халат, быстро перетянула своим пояском руку дочери и приложив попавшуюся под руки тряпку к ране не своим голосом заорала:
– Валик, Валик, скорую, скорее!!!
Валентин быстро взял себя в руки и отобрал у жены телефонную трубку.
– Не делай этого, ее в психушку заберут, всех самоубийц забирают.
– Но ей нужна помощь…– Ирина бессознательно рвала трубку на себя.
– Не будь дурой, это клеймо на всю жизнь, ни учиться, ни на работу потом не возьмут.
Давай звонить Ленке, она ведь врач.
– Да-да, сейчас,– мать бегала по квартире в поисках своего блокнота. Рита сидела в кресле
– Дура ты, дура,– говорила она Рите,– ну кто ж вены режет на руках? Это только в фильмах, да в дешевых мелодрамах так умирают. А в жизни такие травмы почти всегда не смертельны, всех зашивают и откачивают. Я вот что тебе скажу, вот тут,– Лена дотронулась холодными пальцами до Ритиной шеи,– на шейке, есть такая артерия, перережешь и все, можешь быть спокойна, никто уже не откачает.
И она громко захохотала. Рите вдруг стало очень обидно и жаль себя. Вот ведь, она столько пережившая, такая маленькая, а ее, вместо того, чтоб утешать, и понять наконец, называют дурой, да еще советуют как надо было сделать. Стоявшая рядом Ирина, вся бледная, но уже спокойная тоже смеялась.
– Не дождетесь!!!– вдруг изрекла Рита и тоже улыбнулась, с этой минуты девочка решила бороться за свою жизнь. Причем не именно за жизнь – а не за существование.
Дмитрий на мгновение отвлекся от чтения. При первом прочтении весь отрывок о Ритином детстве был им прочитан поверхностно, как слишком скомканный, не актуальный и не очень-то интересный. Теперь он показался Дмитрию напротив важным и емким, наверное, даже основополагающим в будущей судьбе героини дневников.
– Дим, ты там живой? – Саша постучала в дверь, – ужинать идешь?
– Да, сейчас, конечно, – “ Ни минуты покоя”,-пронеслось в мыслях у Дмитрия.
За ужином оба молчали. Александра, наслаждаясь мгновеньями отдыха, перелистывала какой-то яркий женский журнал. Дмитрий вдруг посмотрел на жену совершенно новым взглядом, на ее изящные ухоженные руки, безукоризненные черты лица, аккуратную стрижку. Она была такой всегда. Всегда красивой, всегда ухоженной, всегда безупречно корректной и спокойной. Всю их совместную жизнь Дмитрий был уверен, что женат на самой лучшей женщине в мире. И вот теперь вдруг понял что все это время он искал и не находил в Александре одного очень важного штришка – в ней не было недостатков. Совсем. Они познакомились, когда Саша только что закончила журфак, а Дмитрий был уже начинающим бизнесменом. Любовь между молодыми людьми вспыхнула как-то сразу, и развивалась очень стремительно. Отец Александры, коренной петербуржец, был готов сделать для дочери все. И, как только понял, что у Саши наступил такой возраст, когда наличие навязчивой опеки родителей только мешает, сделал дочери очень ценный подарок – уехал вместе с женой в какую-то деревню на Украине, оставив двадцатитрехлетней Сашеньке изолированную однокомнатную квартиру в центре Питера, куда поначалу и вселились молодожены. Сейчас Саша работала журналистом в новостях, и была очень довольна своей работой. Раза два в год она бросала Дмитрия, который никак не мог оставить фирму, и где-то на недельку уезжала в гости к родителям, которых явно обожала, потому что по малейшему поводу звонила маме советоваться, жаловаться, да и просто поболтать. У Саши всегда всё было хорошо. Её все любили, ей никто не перечил, с детства ей везде горел зелёный цвет. В отличии от Риориты Саше все досталось от природы: любящие родители, отличная внешность, влекущая за собой кучу полезных знакомств, нужное образование. В жизни Александры никогда не было серьезных препятствий….
– Дим, – Саша убрала со лба непослушный локон челки и обезоруживающе
улыбнулась, – ты извини, я случайно услышала твой разговор с Владимиром, – коллег Димы Саша всегда называла полным именем, – ты хочешь разыскать автора этих дневников, верно?– Нет, – впервые Дима обманул жену в чем-то важном, – что ты… Просто надо найти хозяина одной из моих фирм-поставщиков, который…
– Я хочу сказать, – Александра перебила мужа, – не стоит тебе ее искать. Ну, найдешь. А дальше что? Безумно влюбишься и женишься? И станешь потом очередным брошенным ее хахалем, которому также будет посвящена тетрадочка дневника…
– Не говори так. Ты же не знаешь, о чем идет речь, а критикуешь. Нельзя так. При чем здесь женишься? Мне просто действительно интересна судьба этой женщины. Человек с таким прошлым, столько сделавший и переживший, просто обязан стать кем-то великим.
– А если тебя постигнет разочарование? Если она стала самой обычной дамой…
– Не стала. Не могла стать.
– Почему? – искренне удивилась Саша.
– Потому что. Слушай, откуда в тебе столько черствости? Я ведь прошу тебя, послушай, о чем она пишет. Послушай, тебе тоже будет интересно узнать, что бывают и такие судьбы на свете. Что бывают женщины всего добившиеся сами…
– По-моему ты грубишь мне, – мягко, но зло сообщила Александра, – не имею ни малейшего желания положенные на отдых часы тратить на прослушивание чужих неприятностей.
– Нет послушай, когда у тебя будут собственные дети тебе очень пригодятся сведенья из этих тетрадок, возможно, ты избежишь ошибок в воспитании и не допустить…
– Когда у нас будут собственные дети, – поправила Саша, – Не у меня, а у нас. А ты у нас уже образованный. Не отходишь от своих тетрадок.
– Саш, ну послушай, а? Наверняка тебя это тоже заинтересует…
И Дмитрий принялся рассказывать жене прочитанное о детстве Риты. Когда рассказчик дошел до того места, когда, Рита вскрыла себе вену, Александра скептически скривилась. Но Дмитрий не замечал этого. Он был очень увлечён собственным рассказом.
Вернувшись от врача, зашивавшего вену, все трое собрались в Ритиной комнате.
Девочка ощущала себя калекой: глаз все еще иссиня-черный, на руке швы, ноги жутко болят от похода. И в то же время Рита чувствовала прилив каких-то душевных сил. “Вот как, оказывается,” – подумалось ей,– “человек независим и силен, только когда все его интересы уничтожены, когда ему уже нечего терять. Только не имея привязанностей можно стать непобедимым. Не пожалей я маму, не вернулась бы домой и замёрзла б на рельсах. Не волнуйся б за меня дед Олег, был бы сейчас жив и здоров…”.
– Что делать будем?– мрачно спросила Рита у родителей.
– Что?
– Что делать будем, раз так любим? – процитировала свою любимую Медведеву Рита.
– Ты в своем уме?– настороженно поинтересовалась мать.
– Ясное дело нет, но и не в вашем уже. Я это к тому, что решать что-то надо, ведь дальше так продолжаться не может.
– Не может,– эхом откликнулся дядя Валентин.
– Ну, вот что,– мама тяжело вздохнула и повернулась к окну.
– Вы все сумасшедшие, ничего миром и толком решить не способные, придется эту тяжелую миссию взять на себя. Ты, доченька, бабушку свою, Ирину Сергеевну, мою мать, помнишь?
– Очень смутно, в основном по письмам, которые ты мне читала. – Бабушка жила в Харькове, до переезда на север Морские часто бывали у нее в гостях, но саму ее Рита не помнила.
– Езжай-ка к ней, родная. Будешь там доучиваться в школе, потом там же поступишь в институт. Харьков – большой город, там и перспектив больше, и жизнь интересней.
Две пары глаз удивленно уставились на бледное лицо Ирины. Рита смотрела на мать с восторгом: вот так, одним предложением, воплотилась в реальность ее голубая мечта этого ребенка – свобода и жизнь в большом городе! Валентин взирал на жену с испугом, он-то понимал каких усилий стоило этой женщине принять такое решение, он и не подозревал в Ирине столько внутренней силы. Ни один мускул не дрогнул на лице матери, когда родная ее дочь, выращенная, выстраданная ею вдруг улыбнулась и, искренне радуясь, прошептала: