Несерьезные отношения
Шрифт:
— Смелее, милая, скоро это все окажется в тебе.
Я сам сместил ее руку на свой член. Заставил обхватить ствол и чуть не заорал от кайфа, когда она начала медленно двигать своей райской ладонью от головки к основанию. Ритмично, плавно, душу из меня вытягивая.
— Женя, ты охуенная…
Чтобы окончательно слететь с катушек, хватило нескольких секунд. За них я пытался заново научиться дышать. Вспоминал, что такое логарифмы. И для чего их нужно вычислять в такие моменты.
— Затрахаю тебя. Ноги свести не сможешь.
Для того, чтобы послать подальше все свои планы на нормальную
— К черту все! — От шального взгляда и закушенной губы все внутренности в узлы скрутило.
Не думая больше ни о чем, я рванул платье вверх. Сдвинул кружевную полоску трусов в сторону. И, проверяя, мазнул пальцами по подпухшей плоти.
— Я тебя немножко здесь потрахаю. Для успокоения. — Подхватив феечку под ягодицы, я поднял ее вверх. — А кончать пойдем в постель. — Резко опустил ее на себя и чуть не умер от того, какой влажной, горячей и тесной оказалась моя фантастическая девочка.
Глава 10
Врать себе не хватало никаких сил. Наверное, это было что-то животное. Выше всяких «нельзя» и «что будет завтра». Важнее проклятого «правильно» и «что подумают люди».
Я просто не могла больше.
Вычихалась.
Растаяла.
Этот нахальный, самоуверенный мерзавец всего за два дня расшатал мою нервную систему до такого состояния, что никакого терпения не осталось.
Я терялась от близости с ним в тесной душевой кабинке. Ненавидела этого гада за то, как легко он играл женщинами. И одновременно боялась, что отпустит.
Саму себя боялась. Слишком трусливую, чтобы сделать первый шаг. И совсем «не того уровня», чтобы чувствовать себя с этим мужчиной на равных.
От злости и желания нервы словно оголились. Каждая клеточка завибрировала.
Паша еще ничего не сделал со мной. Только нависал. Что-то рассказывал о каком-то венике. Клялся, что не звал никакую немку. А я даже ответить не могла.
Хваталась за обиду, как за спасительную соломинку. Рвалась из этой кабинки. И проигрывала.
Даже и не знала, что так бывает. Не чувствовала ни с кем ничего подобного. Не боролась никогда с собой.
А с Бояриновым… Все эти его прикосновения, взгляды — за два дня он по бревнышку разобрал высокий забор, которым я себя огородила. И сейчас брал все, что хотел.
Вначале обещаниями. Пошлыми, грязными.
Потом руками своими наглыми. От которых ни пальто не могло защитить. Ни платье.
А после… стоило Павлу приблизиться, рухнуло что-то внутри. Рассыпалось.
Я и не вспомнила ни о какой Хельге. Забыла, что где-то ждет дочь, для которой я образец. Вычеркнула из головы все страхи и сомнения.
— Паша…
Имя Бояринова само слетело с губ. Короткое, простое. Вкусное, как его запах и язык у меня во рту.
Хотелось повторять и повторять. Звать, подставляя лицо под струи воды, пока этот невозможный гад расстегивает пальто и рвет пуговицы.
Выть хотелось от того, как заныло под ребрами. Неправильно. Грешно.
Кричать, отключив голову: «Да! Не слушай меня! Да!»
К счастью, подсказывать Бояринову не пришлось.
Он подхватил меня. своими огромными лапами и без подготовки, резко, как
бабочку насадил на член.Одним толчком отключил все сомнения и волю.
В первый момент я ни вдохнуть, ни сказать ничего не могла. От размера и глубины слезы на глаза навернулись. Не понимала, как вообще смогла принять его всего, как дышать теперь, как двигаться и что вообще делать дальше.
Кусала губы, пытаясь унять сердцебиение. И шалела от безумных глаз напротив.
— В тебе так тесно, что у меня сейчас яйца взорвутся. — Паша смотрел так серьезно и напряженно, будто приговор себе зачитывал.
— Ты… Ты для меня слишком большой. — Мой голос хрипел, и все слова казались иностранными.
— Большой?
Этот гад приблизился губами к моим губам. Языком заставил открыть рот и толкнулся внутрь так же, как несколько мгновений назад членом.
От такого двойного проникновения вмиг все клеммы в голове выгорели.
Из груди вырвался стон. Щеки опалило жаром. И я сама не поняла, как качнула бедрами навстречу.
Плавно. Адски туго. Ощущая каждый миллиметр твердой, налитой плоти. Задыхаясь от того, как распирает внутри и мучительно-сладко тянет внизу живота.
— Смелая феечка. — Паша оторвался от моего рта и принялся горячими губами насиловать нежные мочки ушей. — Такая мармеладная, как конфета. Снова хочу вылизать тебя. Тебе ведь понравилось, правда?
— Ты слишком высокого о себе мнения.
От движений языка в ушной раковине я чуть не захныкала. Позорно. Предательски. Словно этот мерзавец обнаружил еще один центр удовольствия на моем теле. Более чувствительный, чем тот, который он медленно натирал своим членом. С прямым доступом прямо в мозг.
И плавил его. Выпрямлял мои несчастные извилины. Настраивал под себя, будто я не женщина, а какой-то примитивный инструмент.
— А потом ты будешь у меня сосать, — не щадя моих чувств, добил этот подлец. — Даже не представляешь, сколько раз я представлял свой член у тебя в горле. Кончал здесь, в душе, мечтая, что обхватишь его губами. Рассказать подробности?
— Умоляю, не нужно.
Совсем осмелев, я скользнула пальцами по широким мужским плечам. Кончиком языка лизнула край татуировки на шее. И губами прижалась к колючей щеке.
— Мне нравится, как ты умоляешь.
Словно просьбы были для него афродизиаком, Паша ухватил меня еще крепче. Стиснул ягодицы… Подозреваю, что до синяков. И задвигался быстрее.
Подкидывал вверх. Опускал на себя, проникая на всю глубину. И повторял все снова.
Без остановок.
Без усталости.
Будто мозг и душу хотел из меня вытрясти.
Как идеальная машина. Мощная. Безжалостная. Но такая правильная… откалиброванная под удовольствие. Что сопротивляться невозможно было.
Лишь принимать.
Толчок за толчком.
Стесывая лопатки о твердый кафель.
Шалея от того, как глухая боль превращается в тягучее наслаждение.
Как я теку, будто телу все мало… словно оно, коварное, только распробовало. Мгновенно подсело.
Как сквозь шум воды слышатся жесткие шлепки. И от удовольствия стоны рвутся из груди все чаще и чаще, громче и громче. Срываясь на хрип. На всхлипы. На позорное «еще» и имя этого мерзавца. Красивое, как и он сам.