Несколько шагов до прыжка

— Зубами за воздух? — Ньют рассмеялся, и Персивалю снова захотелось ненадолго упасть в тёплое озеро собственного воображения. И представить себе, как ещё он может смеяться, и какие другие… темы могли бы вызвать такой смешок.

Он тряхнул головой, улыбаясь в ответ:

— Примерно.

— И при чём тут «за пределами»? — Ньют склонил голову набок. Персиваль закатил глаза:

— Пресса так орала после Олимпиады. Ужасный бред. Не читай.

Ньют снова улыбнулся — понимающе и как-то даже ласково. Хотя последнее Персиваль определённо себе надумал.

— Не буду.

— Но вообще, — Персиваль встал, поискал глазами мобильник, увидел на полке стеллажа и сунул в карман, — я повторю то, что сказал сегодня полчаса назад. У тебя действительно получается намного лучше. Так что, думаю, ещё пара тренировок, а то и меньше — и именно по сальхову я буду готов с тебя слезть.

— И тут же насядешь с чем-нибудь другим? — Ньют снова рассмеялся, запрокидывая голову. Персиваль жёстко закусил щёку изнутри и поспешно отвернулся, чтобы не рассматривать белое горло с редкими веснушками. Мысли оно вызывало отнюдь не праведные. И совсем не связанные со спортом. Хотя это с какой стороны посмотреть…

— Обязательно, — пообещал он, хватая куртку и приглашающе кивая Ньюту на дверь. — Ты давно мог бы понять, что попал в руки к упёртым перфекционистам.

— И это замечательно, — Ньют влез в свою ветровку, нажал на ручку двери и обернулся через плечо, задорно сверкая глазами. — Я же и сам такой.

…Отперев свою машину, он помахал Персивалю рукой:

— Спокойной ночи. И будь осторожен, ладно?

— Буду, — пообещал Персиваль, садясь за руль. — И ты будь.

Ньют весело кивнул и юркнул в салон.

Персиваль захлопнул дверцу и откинул голову назад. Чертыхнулся, вытащил из кармана телефон, сунул на подставку и активировал гарнитуру.

Ты влип, Персиваль Грейвз.

Но если тянет улыбаться — судя по зеркалу, и фары можно не включать, и так светло от его рожи — то всё, кажется, может устроиться наилучшим образом.

========== Глава 3 ==========

— Спасибо, что пришёл, — Честити зачем-то поболтала ложечкой в мятном чае, хотя сахар туда не добавляла. Криденс улыбнулся:

— Если бы я не пришёл — страшно представить, что бы ты мне устроила.

— Правильно, — с ухмылкой кивнула она. — Правильно тебе страшно. Я едва выкроила время, маменька нынче в отъезде, и если бы ты…

— Тут очень неплохие йогуртовые десерты, — зачем-то брякнул Криденс, стараясь перевести тему. — Низкокалорийные.

Честити отмахнулась:

— Я сюда приехала не для того, чтобы есть.

— Тогда выкладывай, — Криденс отхлебнул своего кофе и довольно вздохнул: в любимом кафе родного города его варили, как всегда, на высшем уровне. Даже в Нью-Йорке он такого не пробовал за всю жизнь. — Я так понимаю, времени у тебя немного.

Честити снова помешала пустой чай, отложила ложечку на блюдце, неспешно отхлебнула из чашки… Криденс поймал себя на том, что у него потихоньку кончалось терпение. Вот только этого ещё не хватало: сорваться перед Честити не хотелось.

— Мне девятнадцать, — важным голосом заговорила она, — я откатала свой последний юниорский Чемпионат и через год собираюсь на сеньорские. Но мать, как ты мог бы догадаться, утверждает, что мне там нечего делать.

Криденс поморщился. Это было вполне в духе мисс Салем: заявить дочери о бездарности той, наплевав на бронзу Чемпионата.

— Спорить с ней мне надоело, — продолжала Честити, — уговаривать её я тоже не собираюсь, много важности, а тебя под рукой, чтоб наорать на неё, как в шестнадцать, у меня нет.

Криденс почувствовал, что краснеет ушами. Было дело, конечно: отпускать его к Альбусу с Геллертом мисс Салем очень не хотела, и в процессе разговора Криденс… в общем, не сдержался. Свои плоды это дало, но ему до сих пор иногда было стыдно за ту вспышку.

— Поэтому я хочу просто тихо-мирно от неё уйти, — сообщила Честити. — И как ты думаешь, Криденс, твои меня примут?

Криденс закашлялся. Вот чего-чего, а этого вопроса он точно не ожидал. И был, мягко говоря, удивлён. Как будто он мог вот так с бухты-барахты взять и решить за наставников.

Хотя, на самом деле, если так подумать, вполне возможно, что услышав о желании бронзовой призёрши юниорского Чемпионата тренироваться у них, Альбус с Геллертом придут в восторг. Одновременно. Ага, а потом сделают вид, что пришли в него по отдельности, и вообще это кто-то один решил, а второй милостиво согласился с решением. Или ещё как-то.

Тьфу ты.

— Может быть, — осторожно ответил Криденс, когда молчать стало уже неприлично. — Если только ты не задумала переквалифицироваться в парницу. Партнёра они тебе точно не найдут. И вообще работают с одиночниками.

— Да упаси боже, — фыркнула Честити. — С кем в пару, с тобой, что ли?

Он отчего-то вспыхнул. И наверняка изменился в лице, потому что Честити вдруг приподняла брови и мягко улыбнулась:

— Извини. Я не то имела в виду. Я имела в виду только то, что и ты, и я — одиночники без вариантов. И если встанем в пару, то оба много на этом потеряем. Не сердись, Криденс.

Он подчёркнуто медленно опустил руки на стол, изо всех сил стараясь успокоиться и не сжимать кулаки. Отчего его так задели её слова, которые действительно не несли в себе ничего обидного, он не мог себе объяснить.

Признаться честно, тренироваться с Честити на одном льду он бы хотел. Они как-то умудрялись поддерживать друг друга ещё со времён юниорских тренировок, а её зачастую острый язык мог бы сослужить ему самому неплохую службу в деле «заткнуть наставников хотя бы на время». Это могло бы стать битвой титанов.

Криденс мысленно фыркнул. О своей выгоде он уже подумал — теперь пора было решать вопрос.

— А ты уверена, что именно к ним? — он прищурился, отпивая кофе. — Я имею в виду… Я, конечно, выкатился с ними на твёрдое серебро, это всё понятно, но… Ты бы знала, как они между собой ругаются. Уж на что я… четыре года с ними, а всё никак не привыкну. Ты уверена…

Договорить ему не удалось: Честити звонко рассмеялась:

— Криденс, я с детства слушаю свою маменьку. Что мне какая-то чужая ругань, если она направлена не на меня?