Несколько сюрпризов от Принцев

Северус молчал.

– Я давно перестал считать Францию своим домом, - сказал Фламель.
– Когда живешь дольше трехсот лет, сложно обращать внимание на такие условности, как границы между странами, которые, к тому же, постоянно меняются. Но ты - один из главных людей во всей Великобритании. Люди пойдут за тобой, если ты их позовешь. Будь осторожен, Северус. Очень многие в Европе опасаются твоего возросшего влияния. Но не бойся. Многие тебя поддержат… И передавай мой привет Гарри Поттеру, - вдруг попросил Фламель.
– Он нашел Философский камень.

Северус все еще растирал скорлупу, и Фламель отобрал у него ступку.

– Вижу, тебе не очень-то интересны все эти старческие излияния, - улыбнулся Фламель.
– Что ж, мне нечего еще тебе сказать кроме того, что смерть не есть конец. Для кого-то это только начало. Для кого-то - средство достижения цели, - зельевар прищурился.

– Но тут все зависит от цели. Подумай на досуге, зачем кому-то может понадобиться становиться неживым.

Взмахом палочки Фламель прекратил действие Чар.

– Спасибо за помощь, друг мой, - церемонно сказал Фламель.
– Твоя лаборатория тебя заждалась. Не забудь про то, что я тебе говорил.

Выразив надежду, что с остальным лучший зельевар последних шести столетий справится и сам, Северус вышел в коридор. Как оказалось, количество зрителей перед окном уже заметно превысило количество стульев. Когда Северус прошествовал по коридору дальше, с десяток человек пошли за ним.

До «Локи» оставалась всего одна лаборатория, и Северус оглядел ее, интересуясь, кто же стал его соседом. «Идун», - гласила табличка на двери. Помещение для работы с опасными зельями с трудно прогнозируемыми реакциями. Посередине лаборатории был установлен высокий чугунный котел, стол рядом был завален всякой всячиной и испачкан. Перед столом на табурете лежало большое яйцо, окутанное золотистой сетью сложных китайских чар, которыми сохраняют жизнь в яйцах фениксов. Над котлом сгорбился непричесанный старик в серо-белой рубахе с закатанными по локти рукавами, Левий Ниманд.

* * *

Европейский консилиум зельеваров не зря славится по всему миру, в который раз уверился Северус. Лаборатория «Локи» имела все то, что Северус с запасом описал в заказе, и еще немного на всякий случай. Северус с удовольствием убедился в свежести и качестве ингредиентов, удобстве инструментов и предусмотрительности организаторов. Однако, устанавливая над котлом улавливатель, измельчая и раскладывая ингредиенты, подготавливая основу, Северус не проронил ни звука. Если кому-то хочется наблюдать за процессом измельчения рога единорога, то он, Северус, не вправе мешать. Но если этот кто-то нуждается в комментариях к такому простому действу, какого черта он делает на консилиуме зельеваров?

Хотя истинная причина в другом, признался Северус. Все, что он бы сейчас мог сказать, не имеет смысла. Зелье, которое покажет Северус этим обалдуям за стеклом, великолепно, зрелищно и чертовски сложно. И абсолютно бестолково. Очередное усовершенствованное Аконитовое зелье. Возможно, чуть менее горькое и дешевое, но настолько трудное в изготовлении, что делать его для обычных нуждающихся волшебников, а тем более…

Из-за двери послышался шум, донеслись крики.

Нахмурившись, Северус наложил на свой котел Сохраняющие Чары и выглянул в коридор. Перед окном в «Локи» толкалась целая куча людей, и все они перемещались к соседнему окну, где и без них уже было тесно. Из толпы перед окном в «Идун» раздавались встревоженные возгласы, кто-то громогласно предлагал выбить дверь, кто-то - наоборот, замуровать. Кто-то возмущался.

Северус, не заботясь о приличиях, добрался до середины коридора. Пробиться к окну, тем не менее, в давке было решительно невозможно. Усилив голос Сонорусом, Северус крикнул:

– Замолчать!

Толпа замерла. Те, кто стояли вокруг, узнали Северуса и, насколько могли, расступились. Северус пробился к окну.

В лаборатории происходило невероятное. Перед котлом, сгруппировавшись и выставив перед собой палочку в дрожащей руке, с выражением смертельного страха на лице, стоял Ниманд. Зелье выплескивалось из котла - нет, даже не так. Оно висело над котлом, словно некая живая субстанция, двигалось и волновалось. Ниманд, отступив на шаг, выстрелил в зелье каким-то заклинанием, невербально - вспышка попала точно в центр субстанции и, дрогнув, погасла. Субстанция тут же увеличилась в размере и часть ее, словно плевок, понеслась в своего создателя. Ниманд в испуге отскочил, и попавшая на стену жижа с треском и шипением проела в камне большую дыру. Ниманд оглянулся, и его ноги подкосились.

– Вон отсюда, живо!
– проорал Северус, толкая прочь первого, подвернувшегося под руку.
– Фламеля сюда! Быстрее!

Зелье над котлом дрогнуло; Ниманд задом, ощупывая свободной рукой стену, передвинулся в угол. Толпа по левую руку от Северуса послушно и громко двинулась в сторону лаборатории «Один». Северус не удержался, поднял кисть, крепко удерживающую палочку, перед грудью, твердя себе: нельзя колдовать, нельзя!

И тут субстанция с бешеной скоростью поднялась из котла вся, до капли, и единой огромной массой понеслась на Северуса. Стекло мгновенно оплавилось под ее напором, и все, что Северус успел подумать, - что его опыт его не спас, он не успеет, а его же ждет Гарри…

Сердце грохнуло; в дюйме от палочки Северуса зелье вдруг с размаху врезалось в невидимую стену и отекло вниз. Густая черно-серебряная масса стекала к низу незримой сферы, оставляя на ее внутренней стороне комковатые подтеки.

Колени подогнулись, и Северус, не в состоянии опустить палочку, кое-как отбрел в сторону. Сердце вырывалось из груди и больно кололо, рука тряслась. В лаборатории, упираясь лопатками в стену, с раскрытым ртом сидел Ниманд.

Внезапно оказалось, что вокруг шумно, и из своей лаборатории уже спешит Фламель, а за ним - откуда-то взявшаяся Кебнекайсе, а за ней - толпа обалдуев; и все они охают, и кричат, и машут руками… Северус насилу выпрямил спину. Подлетевший Фламель взглянул на него, промолчал, резко развернулся и в два шага добрался до Ниманда, навис над ним и жестко ухватил за подбородок, впиваясь острым взглядом в глаза. Минуту спустя Фламель поднялся, ищуще оглянулся и произнес:

– Акцио яд василиска!

В его руку влетел маленький плотно закупоренный пузырек, и Фламель, не глядя на Ниманда, осторожно подобрался к прозрачной сфере и, помедлив, облил ее содержимым пузырька, вытряхнув все без остатка. Сфера на секунду сверкнула перламутром и впитала прозрачные едкие капли. Зелье внутри взметнулось, ударилось о стенки, закрутилось черным цунами и неожиданно бездушно шлепнулось на пол коридора. Северус отошел подальше от густой лужи.

– Северус… - начал Фламель - но тут в воздухе хлопнуло, и перед ним, лицом к Северусу, возник Тинки.

– Хозяин Гарри, сэр, хозяин Северус… - пролепетал он.

– Что случилось?
– хрипло потребовал Северус, внутри похолодело.

– Хозяин Гарри не может прийти в сознание, сэр, Тинки и Кричер старались, но хозяин Гарри лежит очень-очень белый и почти не дышит…

Северус мотнул головой, глядя на Фламеля:

– Все потом…

И протянул руку домовику.

* * *

* См. «Несколько сюрпризов от Принцев», часть 2, гл. «Степь» и «Суд Осириса»

* * Непереводимая игра слов. В английском языке слово «лебедь» звучит приблизительно как «свон». Дамокл Белби, называя Сяована Своном, таким образом «оптимизирует» его имя под английский язык

Горго

И сказал малышу:

– Вот тебе ящик. А в нем сидит такой барашек, какого тебе хочется.

А. де Сент-Экзюпери

Было темно и тихо. Первое, что услышал Гарри, был его глубокий вдох, и Гарри открыл глаза. Была ночь; в окна спальни было видно горящие на площади фонари. Но их свет был направлен на тротуар и почти не проникал внутрь окутанного сном дома. Казалось, что темнота в комнате делает кровать мягче и уютнее, и еще казалось, что можно вообще ни о чем не думать, а лежать вот так без слов и мыслей, в теплой темноте, и чувствовать, как рядом размеренно поднимается и опускается грудь спящего человека.