Несломленный. Находим силы, падая в бездну. Практики исцеления для тех, кто пережил психологическую травму

По дороге на работу Лорен изо всех сил старается приободриться после общения с Сэмом. Она заслуживает лучшего, ведь она и сама лучше. Она зарабатывает за двоих. А Сэм даже работу не может найти. Все, чем он занимается, – это жалуется на то, как все сложно. И что она в нем нашла? К тому же он толстеет. В итоге она приходит домой сердитая и обиженная. Чем больше она злится, тем более жалким становится Сэм.

– Какой же он неудачник, – думает она.

В один прекрасный день Лорен выпивает лишнего и начинает кричать на Сэма, критикуя его сильнее обычного. Она заявляет, что он никогда ничего не добьется, что он толстый и страшный, а она заслуживает лучшего. Тут она в сердцах швыряет бокал в раковину, бокал разбивается, а Лорен хватает ключи и уходит из дома.

Такая расстановка сил постепенно подтачивает самосознание Сэма и заставляет его поверить, что он и вправду ничего не стоит, а абьюзивное поведение от этого только усиливается. Замечания Лорен, призванные мотивировать Сэма, превращаются в прямые словесные оскорбления. В следующий раз разбивается уже не бокал в раковине, а бутылка, пролетев через всю комнату и чуть не попав Сэму в голову. Ссоры становятся напряженнее, однако они по-прежнему чередуются с искренней нежностью и минутами умиротворения. Каждый раз, когда происходит драма, ее сменяет поток извинений, примирительный секс и обещания, что все изменится. Такие эмоциональные качели любого приведут в замешательство, к тому же они отнимают много сил.

Многие думают, что никогда не оказались бы в такой ситуации, а сразу разорвали бы отношения, столкнувшись с жестокостью. И многие заблуждаются. А заблуждаемся мы по двум причинам.

Во-первых, потому, что не знаем химических реакций, лежащих в основе такой расстановки. Новорожденный младенец не способен контролировать собственную физиологию, поэтому зовет на помощь плачем каждый раз, когда что-то не так. Когда проблема устранена и после пережитого стресса мы успокаиваемся, в мозг поступают природные опиоиды. Тогда мы начинаем ассоциировать эту связь между страданием и успокоением с удовольствием. Мозг развивается таким образом, чтобы нейронные реакции, нужные ему для установления отношений с другими людьми, ассоциировались с вознаграждением определенными химическими веществами. Эти химические вещества помогают нам стать социальными существами и оставаться ими, что повышает наши шансы на выживание. Кроме того, они помогают нам развить техники сорегуляции (совместной регуляции – способности успокаивать друг друга) и саморегуляции (способности успокаиваться самим).

Эта же физиологическая реакция может проявляться, когда уже во взрослом возрасте мы переживаем конфликт с другим человеком, испытываем огорчение, а затем кто-то нас утешает – либо второй участник конфликта, либо кто-то третий. Когда мы успокаиваемся после стресса, вызванного конфликтом, в кровь выбрасываются химические вещества, вызывающие ощущение счастья. На них можно подсесть – не на сами конфликты, а на те ощущения, которыми сопровождается примирение.

Вывод таков: на нейробиологическом уровне этот цикл абьюзивного поведения – но не само это поведение – может вызывать привыкание как раз благодаря большой дозе природных гормональных опиоидов. Это не означает, что человек, который подвергается абьюзу, хочет этого. На самом деле все как раз наоборот. Когда у человека, находящегося в абьюзивных отношениях, теряется способность к саморегуляции и его лишают какой бы то ни было власти и способности к самоощущению, у него развивается потребность в выбросе гормонов, которые его утешат. Когда подобные всплески хорошего настроения нигде, кроме этих отношений, не получить (отчасти потому, что мы чертовски плохо поддерживаем людей в таких отношениях), единственным их источником так и остаются сами отношения.

Вторая причина, по которой мы ошибочно полагаем, что с нами такое никогда не случится, заключается в том, что интимные отношения – наилучшее место для примирения друг с другом и с абьюзивным поведением партнера.

Поскольку абьюзивное поведение уравновешивается трогательными моментами близости, единения и счастья, сам абьюз может казаться исключительным случаем, отклонением от нормы, ошибкой, которая больше не повторится и о которой не стоит никому рассказывать, поскольку люди все поймут неправильно.

– У Лорен сильный стресс. У нее ведь и правда очень важная работа. К тому же, она так сильно меня любит, поэтому не может быть, чтобы она специально хотела сделать мне больно, – оправдывает ее Сэм. А Лорен после сильной ссоры даже обращает абьюзивное поведение в шутку:

– Между нами такая страсть, что порой она выходит из-под контроля!

Произошла подмена понятий, при которой конфликт и жестокое обращение изображаются как доказательство сильной любви, а не ее опровержение.

Стоит заметить, что власть в такого рода отношениях не принадлежит исключительно одному или второму партнеру. Власть – это сила, и ее направление может меняться. В какие-то моменты партнер, подвергающийся насилию, обретает большую власть, чем тот, кто насилие применяет, пусть и временно. Такое происходит, когда жертва решается уйти, а абьюзер сам начинает вести себя как жертва, умоляя партнера остаться, сожалея о своем ужасном поведении и обещая, что теперь все будет по-другому. Хоть и кажется, что власть перешла к прежней жертве, неравномерная расстановка сил в очередной раз мешает разорвать этот замкнутый круг.

Связь между партнерами в таких отношениях бывает особенно сильной, поскольку, чем дольше они в них находятся, тем меньше понимают самих себя. И это затягивает их обоих, поскольку индивидуальность каждого стирается и переходит в зависимость от расстановки сил между ними. В глубине души они верят, что единственный способ разобраться в себе и своем поведении – оставаться в этих отношениях.

Еще одна причина, по которой так вредно сводить сложную природу травматической привязанности к убеждению «я притягиваю токсичных людей», заключается в том, что токсичных людей не бывает. Лорен не токсичный человек – она лишь ведет себя токсично. Ее поведение обусловлено стечением обстоятельств и паттернов, из-за которых она, вероятно, и сама не может объяснить своего поведения.

Это ни в коей мере не снимает с нее ответственности и не делает ее поведение приемлемым. Абьюз приемлемым не бывает. Это значит лишь то, что, чтобы выйти из цикла абьюзивных отношений, сначала их нужно понять. А чтобы их понять, нам нужно отказаться от ошибочного представления о том, что Лорен токсична, а Сэм притягивает токсичных людей. Потому что, сводя к этому ошибочному представлению всю сложную динамику отношений, мы упускаем самое главное.

Когда Лорен просыпается на следующий день после того, как запустила в Сэма бутылкой, она ведет его в кафе не потому, что она злостная манипуляторша. Так она пытается загладить свою вину за поведение, которое сама не может объяснить. Из-за травматической привязанности оба партнера оказываются в ловушке. Они оба теряют равновесие и контроль над собой. Они оба рискуют разбиться вдребезги при каждом столкновении.

Повторение травматической привязанности

Помните Эрику, от чьего имени я писала заявление в суд? Я расскажу вам о ней кое-что, из-за чего вы начнете сомневаться в ней еще больше, чем когда пытались понять, алкоголичка она или нет.

Это были не первые ее абьюзивные отношения. И нельзя с уверенностью сказать, что последние.

Пока что нам известно про компоненты травматической привязанности. Мы знаем, что в таких отношениях присутствует гремучая смесь расстановки сил и сложных эмоциональных качелей. Мы знаем, что эта связь постепенно лишает жертву абьюза самоощущения, что делает выход из отношений почти невозможным. Еще мы знаем, что из-за потери самоощущения этот партнер часто возвращается в такие отношения, как только испытывает тревогу или чувство незащищенности во внешнем мире.

Теперь мы начинаем понимать, как легко в отношениях формируется травматическая привязанность, но как объяснить поведение человека, который раз за разом оказывается в таких отношениях с разными людьми? Можно ли считать, что такой человек притягивает абьюзеров?

Нет. По-прежнему нет.

Забежим вперед и посмотрим, как там дела у Эрики. Вопреки ожиданиям, суд удовлетворил заявление, которые мы вместе сочинили. Эрика добилась милосердия, о котором умоляла. Судью заявление убедило, Эрике поверили, выдали судебный запрет, а бывшего мужа приговорили к двойному сроку в тюрьме. Несколько дней Эрика чувствовала себя свободной.

А потом ее накрыло чувство вины за то, что она упекла его за решетку. Она начала по нему скучать. И тут она заметила, что по-прежнему о нем думает, ее по-прежнему к нему влечет. Поэтому, когда он обратился к ней с просьбой оплатить кое-какие счета, она ему помогла. А когда начал рассказывать, что теперь-то точно изменится, пока отбывает срок, она ему немножко поверила – снова.

Я повторяю ей то же, что уже говорил ей психотерапевт, друзья и близкие и о чем она уже читала в книгах.

– Эрика, в следующий раз он и правда вас убьет.