Несломленный. Находим силы, падая в бездну. Практики исцеления для тех, кто пережил психологическую травму

– Знаю, – отвечает она. – Я и сама себя не понимаю.

Она даже не огорчается, когда признается в этом, но только потому, что уже давно сидит грустная. Она и сама себя не понимает.

Каких-то фрагментов все еще не хватает.

Навязчивое повторение

Один из недостающих фрагментов указывает на Фрейда, так что вернемся в начало XX века.

В 1914 году Фрейд написал статью под названием «Вспоминание, повторение и проработка». В ней он отмечал, как странно, что вместо того, чтобы запомнить и впредь избегать негативного опыта в отношениях, пациент просто повторяет его снова. И снова. И снова. И так до посинения. Такие вещи важны, поскольку, если мы неправильно определяем причины своего поведения, то все наши отношения становятся по-настоящему сложными. Кроме того, мы рискуем так и прожить всю жизнь, раз за разом повторяя самые негативные переживания и сценарии, с какими только сталкивались.

В 1920 году Фрейд продолжил исследовать этот вопрос в своем знаменитом труде «По ту сторону принципа удовольствия», который можно было бы назвать и так: «Почему мы иногда ведем себя совершенно необъяснимо». В этой работе он выделил четыре типа повторяющегося поведения, которое очевидно противоречит его пониманию о естественном человеческом стремлении к удовольствию.

Первый тип повторения, о котором писал Фрейд, состоит в том, что какое-то событие повторяется во сне. Бывают повторяющиеся сны, где пациент вновь переживает это событие, или сны с разным содержанием, где повторяются те или иные эмоции, связанные с этим событием. И в тех, и в других снах пациент как бы «возвращается в эту [ужасную] ситуацию», а не просто «смотрит картинки из своего здорового прошлого». [44] Наша жизнь наполнена всевозможными приятными переживаниями, но о них мы обычно не видим повторяющихся снов. Почему наш разум гораздо чаще фиксируется на плохом?

44

Зигмунд Фрейд. По ту сторону принципа удовольствия. Критически-историческое исследовательское издание. Ижевск: ERGO, 2018. Пер. М. М. Бочкарёвой.

Второй тип повторения проявляется в детских играх. Фрейд описал ребенка, который выбрасывает из кроватки игрушку, плачет об утрате, а затем снова тянется за этой игрушкой – и все лишь для того, чтобы снова ее выбросить и повторить этот мучительный цикл. Как-то раз в семейной поездке я спала в одной комнате со своим младшим братиком, который, по-моему, целую неделю только этим и занимался. Мне тогда было лет шесть, и я отчетливо помню, как пыталась понять, почему он снова швыряет пустышку через всю комнату уже через секунду после того, как кто-нибудь встанет с постели, поднимет ее с пола и отдаст ему.

При третьем типе повторения пациент рассказывает о травмирующем переживании из прошлого и переживает его заново прямо во время рассказа. Фрейд отмечал, что пациенты словно снова оказываются в тех же обстоятельствах, как «если бы эти события происходили прямо сейчас, а не представлялись в форме рассказа о прошлом, который предпочел бы услышать врач». [45] Таким образом, воспоминания о травмирующих событиях, по-видимому, стирали границы между прошлым и настоящим, вызывая непреодолимое противоречие.

45

Зигмунд Фрейд. По ту сторону принципа удовольствия.

Четвертый и самый навязчивый тип повторения он назвал шикзальцвангом (нем. Schicksal «судьба, участь» и Zwang «навязчивая идея» – прим. пер.), или неврозом судьбы. В этом случае травмирующие переживания выходят за пределы разума и отражаются в самом поведении. Пациенты повторяли неприятные паттерны в отношениях и заново переживали одни и те же события, не осознавая этого и не имея возможности остановиться. Над повторением этого типа Фрейд ломал голову сильнее всего. Разве пережить ужасное событие один раз недостаточно? С какой целью пациенты снова и снова ставят себя в ситуации, где им приходится заново переживать самые ужасные события в жизни?

Этот сценарий ставил под сомнение теорию Фрейда о том, что человеческое поведение основывается на стремлении к удовольствию. Если человек – существо, стремящееся к удовольствию, то какого черта он последовательно повторяет свои самые ужасные и болезненные переживания?

Нащупав компульсивную силу в основе этого, на первый взгляд, необъяснимого поведения, Фрейд пришел к выводу, что в основе стремления к повторению негативных переживаний лежит нечто «более примитивное, более элементарное, более инстинктивное, чем принцип удовольствия, который это нечто подавляет». [46] У этого импульса к повторению должно быть какое-то другое, гораздо более темное происхождение, чем у большинства человеческих импульсов. Фрейд заключил, что это компульсивное повторение производит впечатление «демонического принуждения». [47] Здесь, по-видимому, нужно остановиться и подчеркнуть: деструктивный импульс к повторению казался столь мощным и темным, что единственное объяснение, к которому пришел Фрейд, заключалось в том, что это потусторонняя демоническая сила.

46

Зигмунд Фрейд. По ту сторону принципа удовольствия.

47

Зигмунд Фрейд. По ту сторону принципа удовольствия.

Компульсия – сила, которой невозможно сопротивляться, или мощная побудительная сила. Слово компульсия происходит от латинской приставки com – «с», «вместе», и глагола pello – «бью, толкаю, привожу в движение». Если мы и говорим о том, что мы якобы кого-то притягиваем, то это не может подразумевать осознанного желания или выбора. Сила, которая заставляет нас повторять один и тот же цикл, не подвластна нашему собственному выбору. Этот импульс исходит из глубины пережитого опыта и толкает нас вперед так, что потом этот путь совершенно обескураживает и сбивает с толку.

Компульсивное повторение хорошо известно и проявляется даже в случаях, когда у людей нет доступа к сознательным воспоминаниям о событиях, которые они повторяют. Часто повторение происходит как раз на годовщину исходного события – и даже в тех случаях, когда у человека не сохранилось воспоминаний о нем. Бывает, что люди много лет подряд повторяют одно и то же событие в один и тот же день, несмотря на то, что оно причиняет им сильную боль и порой подвергает реальной опасности.

Это особенно жестокая правда о травмирующем переживании: время ему не преграда, и оно не подчиняется обычным правилам временной формы и не ограничивается моментом, в который происходит. Травмирующие переживания так или иначе нас преследуют – в мыслях, снах, а иногда и действиях, которые мы неосознанно повторяем.

Есть ли в этой жестокой правде хоть что-то кроме жестокости? Почему они нас преследуют? Почему мы вынуждены переживать их снова и снова? Что за сила принуждает нас к этому? И какова ее цель? Что можно с этим сделать?

Причины повторения

Как-то раз я слушала лекцию Галена Строусона, сердитого академика, который пытался опровергнуть все научные и философские обоснования того, что наше представление о самих себе – это нарратив. Сэр Кристофер Рикс, литературный критик и ученый, дал изящный, язвительный и убедительный ответ: «Похоже, проблема в том, дорогой Строусон, что вы неверно ставите сам вопрос. Важные вопросы никогда не формулируются так: „Правда ли это?“. Они звучат так: „Какая правда за этим стоит?“». [48]

48

Кристофер Рикс, в ответ на лекцию Галена Строусона «Мы живем за пределами любой сказки, которую разыгрываем» (We Live Beyond Any Tale That We Happen to Enact), 11 апреля 2010 г., Бостонский университет, wbur.org/worldofideas/2010/04/11/we-live-beyond-any-tale-that-we-happen-to-enact.

С тех пор как Фрейд в конце XIX века привлек всеобщее внимание к явлению навязчивого повторения, психологи спорят, какое из объяснений данного поведения верно. Но ошибочна здесь сама постановка вопроса. Нет одной такой причины, которая бы полностью объясняла эту «демоническую силу», заставляющую нас заново что-то переживать. Правда в том, что мы повторяем одно и то же поведение и воспроизводим паттерны в отношениях по множеству причин. Рассмотрим некоторые из них, примирившись с тем, что наш список может быть неполным.