Нет Адама в раю

– Чушь собачья, - сказал Этьен и налил в свой стакан. Он выпил залпом, и наполнил снова.
– Я хочу, Кристоф, чтобы ты мне что-то пообещал. Обещаешь?

– Конечно, - ответил Кпристоф, не колеблясь.
– Мы же всегда держались вместе, ты и я. А в чем дело?

– Я хочу, чтобы ты мне пообещал, что как бы я ни напился или как бы плохо себя утром ни чувствовал, ты отведешь меня в Арсенал к восьми часам утра.

Кристоф вытаращил глаза:

– Но какого черта ты собираешься идти в Арсенал к восьми часам утра?

– Я записался в военно-морской флот, - ответил Этьен.
– Я уезжаю в учебный лагерь в восемь часов утра.

Кристоф был ошеломлен.

– Ты сошел с ума, Этьен?
– спросил он.

– Нет, - ответил Этьен, - и я не так много выпил, что бы ты там ни думал. Это правда, Кростоф. Я уезжаю и никто меня не остановит. А теперь, ты обещаешь, что проследишь за тем, чтобы я попал туда вовремя?

– Но почему?
– спросил Кристоф.
– Почему ты это сделал?

– Обещаешь?
– настаивал Этьен.

– Да. Конечно, - ответил Кристоф.
– Обещаю. Но ради Бога, скажи мне, почему, Тьен? Почему?

Этьен выпил еще.

– Чтобы уйти от Анжелики, - сказал он просто.

Кристоф сел рядом с Этьеном и ласково положил ладонь ему на руку.

– В чем дело, Тьен?
– спросил он.
– Во имя Господа, скажи мне, что случилось.

Как я могу ему сказать?
– подумал Этьен.

Поначалу он был уверен, что его жизнь пойдет так, как он планировал. Он возьмет свою жену, эту маленькую капризную дикую кошку, и заставит ее с самого начала следовать по правильному пути, который должен быть и должен сохраняться.

Спустя годы он мог с фотографической точностью до мельчайших деталей пересказать свою брачную ночь и он вспоминал с чувством, близким к восторгу, как она кричала и извивалась под ним, когда он врывался в нее.

"Папа", - кричала она, и Этьен набросился на нее со всей свирепостью, какая только была в нем.

– Я не твой проклятый папа, - сказал он, глядя на нее горящими глазами.
– Я твой муж и только что сделал тебя своей женой.

А потом, когда она лежала на кровати, всхлипывая, он пошел в ванную и намочил полотенце теплой водой. Он начал нежно вытирать ее, бормоча что-то ласковое, так успокаивают испуганного ребенка. Этьен вынул из чемодана флакончик успокаивающего бальзама и растирал ее тело до тех пор, пока она не перестала плакать. Он ласкал ее и наблюдал за тем, как соски снова стали твердеть, и почувствовал, что все ее тело налилось и затрепетало.

– Нет, нет, нет, - шептала она, и тянулась к нему.

– Да, да, да, - отвечал Этьен, держа ее за волосы одной рукой, повернув ее лицо к себе, чтобы она не могла отвернуться. Он увидел, что ее рот приоткрылся, а глаза подернулись поволокой.

– Я не могу, - прошептала она.
– Не могу.

– Нет, ты можешь, - сказал он.
– Ты можешь всегда, когда я этого хочу. И ты хочешь.

Он увидел капельки пота над ее верхней губой.

– Я не могу, - сказала она еле слышно. И потом: - Я не могу больше бороться с тобой, Этьен.

Он засмеялся, торжествуя победу над этим маленьким диким животным, которое извивалось в его руках. Наконец-то, подумал он, я узнал тайну Анжелики.

Позже, когда она заснула, Этьен сидел в гостиной номера. Он лениво курил, чувствуя, как холодный ночной воздух касается его обнаженной кожи, и улыбался сам себе в темной комнате.

Все, чего Анжелика хотела, что ей действительно было нужно, - это быть подчиненной. Этьен рассмеялся совсем громко.

Подумать только, размышлял он. Все это время, когда она была такой капризной и вредной, такой упрямой, со своими глупыми незначительными доводами и такой упорной, чтобы настоять на своем, все, что я должен был сделать, - это хорошенько встряхнуть ее или шлепнуть по заду, и она упала бы в мои объятия, как переспелое яблоко. О, она жаждет настоящей борьбы, но в конце концов то, чего она хочет на самом деле, - это быть покоренной, порабощенной. Ну уж об этом я смогу позаботиться.

Уик-энд в Бостоне, казалось, полностью подтвердил теорию Этьена. Он мог делать с Анжеликой все, что хотел, если он этого требовал, а не просил, а потом она сворачивалась у него на коленях и прижималась к нему.

– Так будет всегда, Этьен, правда?
– спрашивала она.

– Конечно, моя дорогая.

– И ты всегда будешь обо мне заботиться? Как будто я твоя маленькая девочка?

– Ты и есть, моя маленькая девочка, - отвечал Этьен, целуя ее. Очень мой драгоценный маленький ангел.

– И мы будем жить как принц и принцесса в нашем дворце, и ты будешь всегда обо мне заботиться?

– Всегда, - отвечал Этьен.

Но Этьен не смог удержаться, чтобы не проверить свою теорию, и однажды утром он попробовал обратиться к ней с просьбой.

– Пожалуйста, дорогая, - сказал он умоляющим голосом, гладя ее шею. Идем в спальню.

Она соскочила с его колен и отошла от него.

– Ради Бога, Этьен, - раздраженно сказала она, - перестань мяукать как кот.

– Пожалуйста, дорогая.

– Нет. Я хочу в магазин.

– Пожалуйста, вернись, и сядь ко мне на колени.

– Нет. Я собираюсь одеваться и думаю, что тебе следует сделать то же самое, если ты не хочешь, чтобы я ушла одна.

Этьен с трудом удерживался, чтобы не рассмеяться.

– Не говори так со мной, мой маленький ангел, - просил он.

– Не называй меня своим маленьким ангелом, - с бешенством сказала она и пошла в спальню.

Он пошел за ней и повернул ее к себе.

– Ты что-то забыла, мой маленький ангел, - сказал он.
– Я твой муж и я советую тебе никогда не отказывать мне.

– Отпусти меня, - закричала она.

– Сними эту ночную сорочку и ложись в постель.

– Ни за что, - ответила она.
– Я ухожу.

– Анжелика, - терпеливо сказал он.
– Ты будешь или не будешь делать то, что тебе сказано?

– Никогда, - сказала она, стараясь ударить его по ногам.

– Хорошо, посмотрим.

Он схватил ее и сел на ближайший стул. Он положил ее на колени и задрал на талию шифоновую сорочку. А затем он начал ее шлепать, пока ее ягодицы не покраснели и она не заплакала от обиды.

– Теперь, - сказал он, груб ставя ее на ноги, - сними эту дрянь и ложись в постель.

Она стащила сорочку и встала перед ним, казалось, все ее тело пылает.

– Этьен, - произнесла она.

– В постель, - ответил он и смотрел, как она пошла и легла.

Она была так возбуждена, что кончила сразу же, едва он успел до нее дотронуться, и даже тогда продолжала умолять его: - Еще, Этьен... Еще...

Этьен взглянул на Кристофа, опустившего глаза на свой стакан.

Так продолжалось весь уик-энд и даже несколько недель после того, как они вернулись в Ливингстон после медового месяца. Они поселились в своей маленькой квартире, но это длилось недолго. Моника Бержерон заболела, и Этьен с Анжеликой переехали в ее дом. А когда Моника выздоровела, оказалось, что легче оставаться с ней, чем опять хлопотать в поисках другой квартиры.