Неучтённые миры

— Не отвлекайся, — посоветовала я.

— Моя ревнивая Дробь, — в раздражающе-снисходительном тоне прорезались игривые нотки, от которых меня бросило в дрожь. В Лэйтарии очень тонко относились к понятиям собственности. Назвать что-то своим, не имея на это реальных прав, было сродни преступлению. Поэтому, когда Враг сбился, называв меня своей, я поняла, что сделал он этот вовсе не ради драматического эффекта. Лэйтарец обозначил границы. — Нет такой вещи, что могла бы отвлечь меня от тебя.

Странник взмахнул рукой. Пыльца магии мазнула по лицу. Я зажмурилась.

Хотелось одернуть Тинхе, чтобы он внимательнее отнесся к вооруженным сейвалам, которые в любой момент могли устроить пакость. Но когда в очередной раз выглянула оценить обстановку, мужчин не было. Точнее они были, но не в том агрегатном состоянии, в котором положено быть живым людям.

Две статуи с перекореженными лицами не представляли опасности. Как и их окаменелое оружие. Вот он Визирь во всей своей силе. У Тинхе и мысли не возникло воспользоваться магией лэйтарцев. Он действовал ровно в рамках закона миров. Ничего лишнего. Враг провернул все чисто и гладко, без единой возможности подкопаться.

— Который из них оставил на тебе синяки? — Странник приблизился к статуям. Прятавшиеся в углу девушки не вызвали у него интереса. — Этот? Оба?

Желание сдать мучивших меня сейвалов было велико. Отомстить за унижения, за травмы, за домогательства, за страх, которые пережила. Я ненавидела мерзавцев всем сердцем. Будь у меня настоящая действующая магия, знай атакующие заклинания, сама бы разделалась с ублюдками. Но та угроза, что исходила от Врага в их сторону, предвосхищала любую месть, которую бы я могла свершить.

— Н-никто.

— Правда? — Враг ткнул пальцем в лоб Повязкоголового. Статуя зашаталась. В каменных изваяниях все еще теплилась жизнь. Заклинания были обратимы.

— Неважно. — Горло перехватило. Голос не желал слушаться, когда я пожелала сказать слова в защиту сейвала. Глубокий вдох придал уверенности. — Мы здесь не за этим.

Взор завораживающего взгляда остановился на мне. Сердце тут же ускорило ритм. Хотела бы я думать, что это произошло из-за страха, но как раз именно его я больше не ощущала. Будто почувствовав это, Тинхе улыбнулся.

— Вот значит как, Дробь. Ты готова завершить контракт?

— Вообще-то, снять с нас проклятье богини.

Темный повелитель, он же Великий визирь фомров, вздернул брови.

— Хочешь — да. А сможешь ли?

Вопрос на миллион долларов, два мира, один дар и свободу Избранной.

— Зависит от того, насколько понятие «поцелуй любви» из легенды красивая метафора.

— 18 —

— Тогда сделаем все красиво?

Демонстративно, как герой плохо-поставленной театральной драмы, мужчина в черном поклонился, прижимая одну руку к груди, а вторую уводя назад. Потом выпрямился и изобразил в воздухе замысловатую фигуру. Магия внутри меня откликнулась блаженным теплом.

Будто в сказке моя рабочая форма растворилась в дымных красках. В глазах заплясали огни. Когда зрение прояснилось, я обнаружила, что стою в платье. Окажись я сейчас среди диснеевских принцесс, гармонии бы не нарушила.

— Ха-ха, — едко отозвалась я на откровенное веселье на лице Врага. — Кто-то пересмотрел «Золушку». Или перелопатил слишком много девичьих фантазий.

Черт с ним с воздушным платьем из тонкой парящей ткани, мерцающих камней на изящных оборках и сложно сконструированным лифом, что мистическим образом добавлял груди лишних полтора размера (о которых я мечтала в неразумной юности, а не в реальности, где существовал спорт, гравитация и неудобные лямки). Неизвестные чары коснулись моей кожи, засиявшей чистотой, и волос, тут же свернувшихся кудрями в элегантную прическу. Травмы никуда не делись, они скрылись за маскирующими заклинаниями.

Я скрестила руки, буравя Тинхе.

— Если ты не можешь смириться с естественной красотой женщины, возможно я выбрала себе не того Врага.

— Я воплощаю твои фантазии, а не свои.

— Так бери те, что на поверхности, а не копай в подростковый возраст!

Признаю, в двенадцать мечтала стать сахарной принцессой сказки. В возрасте до двенадцати — Королевой Чужих, а после двенадцати, чтобы от меня отстали. Но Враг, конечно, выбрал самый яркий, но не долгоиграющий образ.

Тинхе приблизился, довольствуясь моей реакцией. Я попятилась назад, предупреждающе выставив ладонь:

— Мы завершаем контракт. Я передаю свой Дар. Потом снимаем проклятие. Артефакт перестает работать, и мы свободны в перемещениях. Взамен ты обещаешь, что не дашь миру Деополиа погибнуть, и обещаешь, что не тронешь моих подруг.

— Ты говоришь о наложнице гарема и об Избранной, которая пока я занят тобой, освобождает беглого крысеныша?

Я полностью отзеркалила невозмутимый тон Врага:

— Ага.

— А сделаю я это по доброте душевной? — Осведомился он.

— Ты это сделаешь, потому что нуждаешься в моем поцелуе. Не потому что он избавляет от проклятья богини, а потому что это первый этап отречения Избранной от своего Предназначения. Поцелуй лэйтарца, а не нареченного — знак того, что я не приемлю волю богов. Не знаю, как собираешься получить остальное, но первую ступеньку ты решил преодолеть сегодня. В этом все дело? Вся свистопляска с артефактом и суженым создана для мести мне.

— Кто-то провел время с пользой, — хмыкнул Тинхе, явно не очень довольный, что я слишком рано разгадала его план. — Что это меняет?

— Ничего. Я хотела, чтобы ты знал, что я знаю. Я осознаю последствия того, что делаю. Все добровольно. У меня нет никаких иллюзий.

— От этого победа становиться слаще, моя проницательная Дробь. — Он склонил голову, рассматривая меня так, будто видит впервые. — Решила проявлением доброй воли задобрить будущего властителя своей судьбы? Мудро.

У меня хватило разума сдержать язвительные комментарии, чем я подняла настроение Врагу еще больше.

Черт.

— После того как проклятье снимется, контракты девушек будут расторгнуты? — Уточнила. — Наложницы освободятся?

— Не думаю, что они сильно желают покинуть дворцовый уют. Драгоценности, наряды и королевские пиры угнетают молодых девушек гораздо меньше, чем ты могла читать в романах.

— Я спросила не об этом.

Под взглядом Врага хотелось спрятаться. Мужчина смотрел так, будто кроме нас в мире больше ничего не существовало. Я понимала, что он специально смущает меня, но не могла ничего поделать.

— Если верить легенде девушки будут освобождены от своих обязательств. Но магия к тебе не вернется, Дробь. Тот, кто снимает проклятье, приносит главную жертву.

Я подозревала такой ответ. Сделав глубокий вдох, произнесла:

— Тогда покончим с этим сейчас.

— Как пожелаешь.

Мужчина стянул перчатку. Как завороженная я проследила за его рукой, коснувшейся артефакта.

«Не бойся, Малыш, — потянулась я к магии. — Все хорошо».

Тиехе прикрыл глаза, что-то прошептав. По серому шару артефакта поползли ломаные линии света. Пахнуло корой дуба и полевыми цветами. Я ахнула под силой, что устремилась в меня. Она прокатилась по телу, погружая в сладкую негу. И мгновенно схлынула, обнажая душу и оставляя внутри сосущую пустоту.