Неуловимая подача

– Ты прав. Зеленый – любимый цвет твоей мамы, да?

– Да.

Уговорив его неподвижно посидеть на одном месте, и, скорее всего, это единственный раз, когда он сегодня будет в таком состоянии, я пользуюсь возможностью надеть на него носки и клетчатые кроссовки.

– Кого ты сегодня увидишь, Букашка?

– Маму.

Я посмеиваюсь.

– Да, но ты видишь ее каждый день. Кого еще?

– Сая.

– Да, твой дядя Исайя будет здесь. И…

– Монни.

– Да. Я думаю, дедушка Монти будет здесь с минуты на минуту. – Я поднимаю его и ставлю на ноги, разодетого в пух и прах по случаю его второго в жизни дня рождения. – И почему сегодня соберутся все наши близкие?

Улыбка Макса становится шире, он обеими руками указывает на себя.

– Ради тебя! Потому что у тебя день рождения, да? – Я слегка щекочу ему живот. – Сколько тебе сегодня исполнилось?

Мой сын поднимает руку, демонстрируя все пять пальцев.

– Тебе пять лет?! Когда это случилось?

Он смеется над собой, когда я помогаю ему загнуть три пальца.

– Или тебе два?

– Два!

Черт побери, как так случилось, что ему уже два года?

Мой счастливый мальчик, в котором столько энергии, уверенности и храбрости. Он процветает, и я очень ему благодарен.

– Может, пойдем покажем маме твой классный наряд?

– Да!

Я поднимаюсь с пола, позволяя ему взять меня за руку.

– Думаю, снаружи тебя могут ждать джунгли.

Макс смотрит на меня широко раскрытыми и взволнованными голубыми глазенками.

– Может быть, даже несколько жирафов, слонов и зебр.

Его улыбка полна надежды, он подпрыгивает на месте. Завернув за угол гостиной, он встает чуть позади моей ноги, прикрывая ею глаза. Мы останавливаемся, и он вертит своим маленьким личиком по сторонам, как будто волнуется из-за предстоящей вечеринки по случаю своего дня рождения.

Здесь множество воздушных шариков с различными анималистическими принтами, повсюду пальмовые листья. На каждой плоской поверхности висят баннеры, а декор дополняют гигантские игрушечные животные, которых можно встретить в джунглях.

Я присаживаюсь на корточки рядом с сыном, зажимая его между согнутых ног.

– Как думаешь, Букашечка? Это джунгли для тебя?

Он взволнованно кивает, но держится за меня, как будто не уверен, стоит ли ему выходить.

Но тут за столом с десертами он замечает Миллер, которая переставляет бесконечные тарелочки с выпечкой.

– Мама! – Макс отрывается от моей груди и бежит к своей маме.

Я стою у задней двери и наблюдаю, как Миллер подхватывает его и сажает себе на бедро.

Это мой любимый вид – они вдвоем.

– Что ты думаешь о своем дне рождения, Букашечка? Это все для тебя?

– Да, – говорит Макс, прижимаясь к ее плечу.

– Думаю, нам стоит пойти на разведку.

Я уже знал, что они близки, но эта связь только укрепилась с тех пор, как полгода назад Миллер официально переехала к нам. Не проходило и дня, чтобы она не целовала его перед сном или не будила утром.

Их любовь друг к другу так очевидна.

В прошлом месяце Макс немного простудился, и вместо меня единственным человеком, которого он хотел рядом, была его мама. Мое самолюбие немного пострадало, но то, что я увидел, как укрепилась ее уверенность в своем материнстве, того стоило.

Я следую за ними на задний двор, где Миллер ставит Макса на ноги, чтобы он мог поиграть с гигантским игрушечным львом, который стоит на земле у стола с десертами.

– Выглядит потрясающе, детка. – Я обнимаю ее сзади за талию и кладу подбородок ей на плечо.

– Да? Как думаешь, шариков хватит? У меня внутри есть еще, я могу их надуть.

Я не знаю, куда она собирается поместить еще больше воздушных шариков. Вокруг стола с десертами и напитками – арка из воздушных шаров. Шарики над фоном для фотографий. В прихожей – арка из воздушных шаров. Я не могу сосчитать, сколько здесь развешано гигантских золотых воздушных шаров с цифрой два.

Я усмехаюсь.

– Да, наверное, стоит повесить еще. Вдруг люди не поймут, что это вечеринка по случаю дня рождения.

Она хлопает меня по бедру, но я ловлю ее руку и подношу к губам.

– Это прекрасно.

– Точно? Я хочу, чтобы у него было все идеально.

Я покачиваюсь с ней в объятиях, мы смотрим на нашего сына, который уже научился сидеть на игрушечном льве как на лошади.

– Я совершенно уверена, что это будет лучший день в его жизни.

Мой взгляд возвращается к столу с десертами, над которым она работает. В центре стоит многоярусный торт, на каждом слое которого изображены разные животные. Также по всему столу расставлены кексы, брауни и мини-пироги, и все они оформлены в стиле сафари.

– Они выглядят идеально, Миллс. – Перегнувшись через нее, я отправляю в рот мини-брауни и издаю стон. – Черт возьми!

– Кай, – со смехом упрекает она. – Это для гостей.

– Нужно все отменить. Мы и втроем управимся.

– Я слишком усердно работала над ними, чтобы не поделиться. – Она отворачивается к столу, чтобы прикрыть небольшой пробел, который я проделал на ее тарелке с брауни, прежде чем оглядывается на меня через плечо. – Но да, они вкусные?

Даже спустя столько времени и после такого успеха она все еще ищет одобрения у людей, которых любит, желая, чтобы им понравилось то, что она приготовила.

Я склоняюсь над ее плечом, чтобы поцеловать ее.

– Потрясающие. Они всем понравятся.

И когда я говорю «всем», я имею в виду не только наших друзей и семью. Я имею в виду весь Чикаго.

Еще в октябре Миллер стала владелицей небольшого кирпичного здания в северной части Чикаго. Зимние месяцы она провела в напряженной работе, перестраивая заведение и превращая его в собственную пекарню. Кондитерская «М» работает всего шесть недель, и все это время исправно распродает всю свою выпечку.

Вайолет, агент Миллер, принялась за работу, распространяя информацию о последнем начинании лауреата премии Джеймса Бирда. О кондитерской писали в журналах о путешествиях и кулинарии. У ее бизнеса в социальных сетях уже невероятное количество подписчиков, и каждое утро, когда они открываются, их встречает очередь из местных жителей и туристов, желающих попробовать ее творения.

Я не удивлюсь, если к концу года Миллер откроет еще одно заведение, но пока она наслаждается успехом в том, что ей нравится, в том, что носит ее имя.