Невероятное происшествие в цыганском таборе

Рудольф Роман вздохнул.

— Я управляю этим племенем, как и мой отец до меня. Мой народ ждет от меня поступков моего отца. Однажды он проклял человека, который умер днем позже. Это проклятие стало среди нас легендой, и когда я, не подумав, произнес такие слова, мой народ ее вспомнил. Они предупреждали Эдо о моей силе.

Я кивнул.

— Поэтому он убежал.

— Но я не убивал его! Я не желал ему смерти!

— Куда вы направились после ссоры? — спросил я.

— Назад в свою повозку, чтобы побыть одному.

— По какому поводу вы поссорились?

— Я… я не могу сказать.

— Мы расследуем убийство, — напомнил ему шериф Ленс.

Когда Роман ответил, его голос звучал мягко.

— Это касалось его сестры, Терес, — сказал он нам.

— При чем тут она?

— Я хотел взять ее в жены. Моя просьба привела Эдо в ярость. Он обзывал меня гнусными прозвищами, тогда я его и проклял.

— Странно, что он не счел за честь брак своей сестры с предводителем табора.

Роман хотел что-то сказать, но затем передумал. Его губы сомкнулись, и он более не отвечал.

— Нам следует еще раз поговорить с Терес, — предложил я.

Когда шериф Ленс отправился за ней, я вернулся к столу для вскрытия, где Фратер готовился зашивать тело.

— Чем быстрее мы передадим им его для похорон, тем скорее они уйдут, — сказал он. — Ничего нового мы отсюда уже не узнаем.

Но что-то в мертвом и разорванном сердце привлекло мое внимание. Я надел резиновую перчатку и извлек из раны тонкую деревянную щепку.

— Что это такое? — удивился Фратер.

— Я даже не уверен. Похоже на деревянную щепку, но это нужно проверить.

Я помог ему зашить разрез.

— Что вы впишете в качестве причины смерти?

— Дьявол, Сэм, он умер от пули в сердце! Это весомая причина смерти. Это не моя забота — выяснять, как она туда попала.

Шериф Ленс отвел Терес в один из пустых кабинетов для допроса, чтобы не вынуждать ее лишний раз смотреть на тело брата. Я присоединился к ним, как раз когда он задавал вопрос:

— Рудольф Роман признает, что поссорился с вашим братом, когда попросил у него вашей руки, но отказывается сообщать подробности. Вы присутствовали при этом?

— Да, — склонила она голову.

Я решил задать собственный вопрос.

— Между вами и вашим братом большая разница в возрасте, не правда ли? Ему на вид около пятидесяти.

Она замялась.

— Да, ему было сорок семь. Мне двадцать два. На самом деле он был мне лишь сводным братом.

— А братом ли вообще? — настаивал я. — Или кем-то большим?

— На что вы намекаете?

— Его ярость в ответ на предложение брака удивляет меня. Кем он приходился вам на самом деле, Терес?

Тут она разрыдалась, а шериф Ленс выглядел ошарашено. Он попытался заговорить, но я жестом велел ему молчать.

— Скажите нам всю правду, Терес, — мягко попросил я. — Вы с Эдо были женаты, так ведь?

Она кивнула, стараясь сдержать слезы.

— Мы поженились прошлым летом в Олбани, еще до вступления в табор Рудольфа. Мы не следовали традиционной цыганской свадебной церемонии, и поэтому Эдо желал сохранить это в тайне.

— Похоже, вам удавалось хранить тайну слишком хорошо, раз даже Роман не догадался. Но почему вы не могли просто признаться ему и сыграть цыганскую свадьбу?

Она лишь покачала головой, не в силах ответить. Наконец, собравшись с силами, она тихо объяснила:

— Я не из их народа. Я вообще не цыганка. Я сбежала из дома и встретила Эдо в Олбани. Он сказал, что я достаточно смугла, чтобы сойти за цыганку, и мы вступили в караван. Он сказал им, что я его сестра, чтобы ни у кого не возникло вопросов о моих кровях. Его в таборе многие знали, и никто не задавал вопросов, пока Рудольф не решил, что влюблен в меня. Если бы Эдо сообщил ему правду о наших отношениях, выяснилось бы, что я не цыганка, и меня изгнали бы из табора.

— У вас есть идеи о том, как Роман мог бы его убить?

— Никаких — если его проклятия не работают на самом деле.

— Эдо сбежал со стоянки сразу же после спора с Романом?

— Мне кажется, что да. Я пыталась уговорить Стива остановить его — помните, того молодого человека, которого вы видели с утра? — но он не мог отвлечься. Стив как-то говорил, что у него была капсула с зельем, снимающим все проклятья.

— Капсула? — что-то зашевелилось в моем мозгу. — Насколько большая по размеру?

— Он нам ее показывал. Громадная, можно лошади скормить.

Дверь отворилась, и доктор Фратер просунул голову внутрь.

— Хотел вам сообщить, что я закончил с телом и вернул его цыганам. Они возвращаются в свой лагерь.

Я обернулся к Терес.

— Вы останетесь с ними?

Она подняла голову, сдувая волосы с глаз.

— Я не уверена.

В этот миг она выглядела очень юной.

— Вы говорите, что сбежали из дома. Вам ведь не двадцать два, верно? Двадцатидвухлетние девушки из дома не сбегают.

— Мне семнадцать, — сказала она.

— Черт! — воскликнул шериф Ленс и вскочил на ноги. — И вы жили в цыганском таборе с мужчиной на тридцать лет старше? Я заключаю вас под арест, пока не доставлю вас к родителям!

Авель Фратер все еще стоял в дверном проеме.

— Что мне им ответить?

— Она задержана для допроса, — отвечал шериф. — Больше ничего не говорите.

Я подошел к окну и наблюдал, как цыганские мужчины взвалили тело Монтаны на носилки и двинулись назад, туда, откуда пришли.

— Надеюсь, мы не зря отдали им труп, — сказал я. — Мы же так и не знаем, как его убили.

— Пулей в сердце, — ответил шериф Ленс. — Этого достаточно для Фратера и для меня. Я велел ему избавиться от тела, чтобы только их отвадить.

Я пошел искать доктора Сигера и нашел его у входных дверей наблюдающим за процессией цыган.

— Слава Богу, что они ушли, Сэм. Хоть бы и не возвращались никогда, на моем веку хватит.

— Возможно, вы сможете ответить на один мой вопрос?

— Естественно. В чем дело?