Невероятное происшествие в цыганском таборе

— Эти желатиновые капсулы, в которые помещают лекарства, — возможно поместить в такую капсулу пулю, чтобы человек ее проглотил и даже не заметил этого?

— Естественно, но пуля тогда просто пройдет сквозь желудок и окажется в кишечнике. До сердца ей так не добраться никак.

— Я понимаю. Просто я обдумываю варианты. Может, так: старая пуля оставалась в теле много лет, прямо возле сердца, и наконец убила человека, от сокращения мышц при страхе попав в сердце?

— Такое возможно, но не в этом случае, Сэм. Фратер показал мне тело, прежде чем зашил Монтану. Несомненно, пуля была выпущена в тело. Повреждения слишком свежие и обширные для вызванных старой раной. Кроме того, единственный шрам находился у него на руке.

— Я знаю. Не обращайте на меня внимания. Я просто отбрасываю все невозможное.

— Чтобы то, что останется, каким бы неправдоподобным оно не казалось, было истиной? — улыбнулся Сигер.

— В этом вся беда — не остается вообще ничего! Понять бы, что за щепку я…

— Док! Помогите!

Мы обернулись и увидели шерифа Ленса, приближающегося к нам с разбитым носом.

— Что стряслось? — спросил я, подбегая к нему.

— Он меня ударил по лицу и забрал девчонку! Они бежали через черный ход.

— Кто вас ударил?

— Один из их цыган! Она назвала его Стивом.

* * *

Было глубоко за полдень, уже начинало темнеть, когда мы с шерифом, которому я помог остановить кровотечение, вошли в цыганский табор. Стива и Терес более никто не видел, а Рудольф Роман категорически отрицал, что ему известно их местоположение.

— Достаньте мне их из-под земли к завтрашнему утру, — сказа ему шериф Ленс, — или я арестую всех и каждого в этом лагере!

Роман только улыбнулся.

— Вы полагаете, вам по силам сделать это?

— Естественно, я так и сделаю! Я приведу с собой подкрепление из полиции штата!

— Цыгане могут испариться в ночи.

— Только попробуйте! Я требую девчонку обратно, и Стива тоже, за нападение на меня!

Остальные цыгане смотрели на нас молча, когда мы возвращались к машине. Несколько мужчин и мальчиков уже начинали собирать дрова для зимних костров, согревающих морозной январской ночью.

— Я не блефую, Сэм, — сказал мне шериф. — Я вызову полицию штата. — Он завел машину и поехал обратно в город.

— Роман намекает, что к утру их здесь уже не будет.

— Они не сдвинутся с места, пока у меня в руках не будет девчонки и Стива! Даже если мне самому придется следить за табором всю ночь!

Я видел, в каком он гневе из-за коварного нападения. Шериф позвонил в полицию штата и потребовал прислать ему три автомобиля к утру, чтобы окружить цыган. Потом он позвонил своим заместителям и велел им тоже подготовиться.

Я позвонил Эйприл и узнал, что у меня появился новый пациент, к которому нужно заехать по дороге. Проезжая мимо участка Хаскинсов, я бросил взгляд на силуэты повозок, освещаемых цыганскими кострами. Похоже, все улеглись спать. Ленс с одним из своих заместителей припарковался у дороги с отличным видом на табор. Я пожелал им спокойной ночи и отправился своей дорогой.

Я всегда вставал рано, и на следующее утро проснулся около пяти часов. Мысли о цыганском таборе вертелись в моей голове, и хотя солнце должно было взойти лишь через пару часов, я решил одеться и съездить на участок Хаскинсов. Я не хотел, чтобы шериф Ленс или цыгане выкинули что-нибудь необдуманное.

Быстро проглотив тост и чашку кофе, я направился к машине, слегка поеживаясь от утренней прохлады. Мне понадобилось десять минут на дорогу к старой ферме, и я увидел автомобиль шерифа в том же месте, где я его оставил. Машина из полиции штата стояла возле дороги в футах двадцати поодаль. Я постучал по стеклу и открыл дверь.

— Не спится, шериф?

— А, это вы, Сэм? Я надеялся, штат прислал еще людей. Вот-вот станет светло, и я хочу немедленно начать действовать.

— Вы не спали всю ночь?

— Всю ночь, — подтвердил его заместитель. — Шериф не хочет, чтобы хоть кто-то ускользнул.

Я посмотрел в темноте на лагерь, подумав, не горят ли еще костры. Но завесу ночи не пронзал никакой свет. Перед нами на дороге появились фары, и я увидел еще одну машину из полиции штата. Шериф Ленс вышел поприветствовать их.

— Они нарушили частное владение и, вероятно, укрывают беглого преступника, — услышал я его объяснения. — Один из них ударил меня вчера днем и помог скрыться подозреваемой. У нас произошло убийство, в котором они наверняка замешаны. — Он возвратился к своей машине, и я пожал руки офицерам в форме. Меня не обрадовали ни их руки, не выпускающие служебных револьверов, ни то, что один из вновь приехавших вынимает из багажника дробовик.

— Я думаю, оружие не потребуется.

— Нам сказали, что кто-то вчера был застрелен.

— В каком-то смысле, да, — согласился я. — Но тогда…

Я замолчал, потому что тут мои глаза приспособились к медленно наступающей заре. Туман навис над полями, и я увидел дымок, до сих пор лениво поднимающийся от одного из потухших костров. Но кроме этого, я увидел и то, что не укладывалось в голове.

Там, где вчера стояли двадцать повозок с лошадьми, больше не было ничего. Лишь следы костров свидетельствовали, что здесь вчера были люди. За ночь, несмотря на постоянный надзор шерифа Ленса и его заместителя, цыганский табор исчез.

* * *

— Это работа дьявола, — прохрипел шериф Ленс, вышагивая взад и вперед по пустому полю. Взошедшее солнце только подтвердило все, увиденное нами раньше, — весь караван с цыганами испарился в течение ночи.

— Или новое цыганское проклятие, — тихо предположил я, лишь частично в шутку. Оглядывая окрестности, я вынужден был признать, что все кажется невозможным. Поле Хаскинсов было окружено с трех сторон высокими деревьями и огорожено забором от незваных гостей. Единственным выходом к дороге служил узкий проулок, в котором стояла машина шерифа. — Вы не могли задремать?

— Возможно, на пару минут, но мой помощник Фрэнк не спал все время. Кроме того, мы стояли на дороге возле выхода. Даже мимо спящих нас они не смогли бы бесшумно провести двадцать лошадей с повозками. Тут не хватит ширины. Им бы пришлось прыгать в яму!

Мне пришлось с ним согласиться. Я обошел дымящиеся кострища и совершил круг по полю, ища признаки повреждения на изгороди.

— Человек перемахнет здесь легко, — сказал мне Фрэнк с испугом.

— Конечно, — подтвердил я, — но не лошади и не повозки. В изгороди нет проемов, а повозки не смогли бы потом продраться через деревья.