Невероятные создания

Вышедшая из дерева дриада была так прекрасна, что Кристофер на мгновение забыл, как дышать. Она выглядела одновременно и очень старой, и очень молодой. Ее кожа и волосы были коричневыми, а глаза – сверкающе-зелеными, как драгоценные камни, которые можно увидеть в витринах ювелирных магазинов.

Из других деревьев тоже вышли дриады. Некоторые из них были вдвое выше Кристофера. У одних кожа походила на сосновую кору и отливала кремово-коричневым, у других же была черной, как у ольхи. Вышедшие из молоденьких деревьев длинноногие девочки с широко распахнутыми от удивления глазами на первый взгляд были младше Мэл. На поляне собрались женщины разных возрастов, и в них чувствовалась связь с землей, дарующей им дикую, необузданную силу.

Кристофер увидел, как из яблони, с которой он совсем недавно сорвал несколько плодов, выходит молодая дриада. Она едва заметно улыбнулась ему и подмигнула.

Лесные создания обступили Мэл и Кристофера. Повсюду слышалось журчание удивленных голосов, пахло древесным соком. Дриады потянулись к детям, чтобы прикоснуться к их лицам, волосам и рукам.

Зелье

Сильные руки Эрато сжимали склянку с зельем. Она сразу поняла, что им нужно.

– В преданиях наших матерей, – произнесла она, – говорилось, что Бессмертье придет к дриадам. Но я и представить не могла, что оно явится ко мне.

Дриада понюхала зелье, но не стала его пробовать.

– Ты знаешь, что действие зелья необратимо? Осознаешь ли это?

Мэл кивнула:

– Да. И мне надо выпить его прямо сейчас.

Эрато издала звук, похожий на шелест листвы. Над поляной пронесся удивленный гул, в котором смешались радость и страх. Каждая дриада подошла к своему дереву, отломила от него ветку и вернулась в центр поляны.

– А теперь отойди, – приказала Эрато Мэл.

– Я думал, дерево дриад не горит, – удивился Кристофер.

– Горит, но только если огонь зажгла сама дриада. И тогда он подобен Сомнулуму и может быть совершенно непредсказуем.

Несколько десятков дриад встали вокруг поляны и смотрели, как Эрато склонилась над высокой кучей веток. Она терла пальцем о палец так быстро, что ее ладони превратились в размытое пятно. Наконец из них вырвалось пламя. Ветки затрещали.

– Возвращайтесь, сестры, к своим деревьям, а если решите остаться, не подходите близко. И вы, дети, ведите себя тихо. Мне нельзя отвлекаться, – сказала она.

Но Мэл не могла усидеть на месте. Она кружила вокруг костра, так плотно сжав губы, что они превратились в тонкую бледную линию.

Эрато перелила зелье в котелок и поместила его над огнем. Языки пламени шипели, пожирая ветки.

Через несколько минут зелье из иссиня-черного превратилось в медово-коричневое. Эрато перелила жидкость в деревянную чашку.

– Уверена? – вдруг спросил Кристофер. Мэл предстояло стать частью вечности, и он понял, как отчаянно хочет защитить ее – девочку, которой предстоит нести чересчур тяжелое бремя.

– Не спрашивай, – ответила Мэл. – Слишком поздно для вопросов.

Эрато протянула ей чашу:

– Тогда держи. Я желаю тебе удачи. Ради всех нас, но больше всего ради тебя самой, дитя-Бессмертье. Выпей быстро, одним глотком.

Мэл приняла чашу с тем решительным, обращенным вовнутрь взглядом, который появился у нее в тот день, когда они сидели у могилы Гелифена.

Она взглянула на Кристофера и сказала:

– Наверное, надо попрощаться.

– Нет, Мэл! Ты все равно останешься собой, а я… я все равно буду рядом. Ты же сама так сказала, верно? Ты сама назвала меня стражем.

Только сейчас Кристофер понял, что значит быть стражем. Беречь то, что должно быть сохранено. Следить за тем, чтобы оно оставалось в безопасности. Любить – сильно и одновременно очень осторожно.

Мэл, похоже, хотела что-то сказать, но ее прервала Эрато:

– Пей, дитя, быстрее, пока зелье не остыло.

Мэл дрожала, едва удерживая чашу в руках, но попыталась улыбнуться Кристоферу.

Девочка выпила зелье одним глотком:

– Ой! Слишком горячо!

Кристофер перестал дышать.

Мэл прошептала:

– Голова кружится…

Ее глаза закатились, а ноги ослабли.

Кристофер успел подхватить девочку и осторожно уложил ее на землю, покрытую мхом.

– Нет, – сказала Эрато, – не так.

Она перекатила Мэл на бок. Та с трудом дышала, глаза оставались закрытыми. Кристофер ждал. Девочку затрясло, потом она закашлялась, ее стошнило, но она не просыпалась.

– Помоги мне очистить ей лицо, чтобы она не задохнулась, – сказала Эрато.

Она принесла миску с дождевой водой и целый ком мягкой ветоши с запахом дубовых листьев.

Слова дриады звучали спокойно, но, судя по выражению лица, что-то ее тревожило.

Кристофер спросил:

– Кто-нибудь проходил через это раньше?

Дриада покачала головой.

– А вдруг зелье ее убьет?! Это может быть яд!

– Она бессмертна, Кристофер.

Мальчик бросил взгляд на Эрато, но та уже отошла к костру и затушила его. Пламя погасло, и в лесу вдруг стало очень темно.

– Присматривай за ней, – донесся из темноты мягкий голос Эрато. – Умой ее, если снова станет плохо.

Мэл вырвало еще дважды, и каждый раз Кристофер тщательно вытирал ее лицо и перекладывал девочку на сухое место.

Взошла луна.

Мэл знобило, она дрожала, ее губы посинели. Кристофер накрыл ее плащом, как одеялом, укутав по самый подбородок.

Наверное, было бы неплохо иметь сестру, подумалось ему. Особенно если бы она была похожа на Мэл.

Наконец он лег рядом с ней. Деревья в свете луны отбрасывали извилистые тени. Так дети и лежали, лицом к лицу, в самом центре поляны.

* * *

Когда Кристофер открыл глаза – он сам не заметил, как уснул, – увидел, что Мэл ерзает, поджимая и выпрямляя ноги, то сворачиваясь в клубок, то вытягиваясь в полный рост. Она еще спала, но по ее щекам текли слезы. Кристофер снял куртку и свернул ее в подобие подушки, чтобы положить девочке под голову. Он ждал. Вскоре плач прекратился, она поморщилась и внезапно рассмеялась. Ее глаза все еще были закрыты. Потом Мэл снова затихла.

Вдруг она заговорила. Кристофер слышал английский и латынь, арабский и русский, кантонский и пушту и, кажется, язык сфинксов и драконов. Мэл говорила голосами разных людей – старых и молодых, богатых и бедных, древних и современных.