Невеста Черного Медведя

Я знала другую жизнь, где есть квалифицированные врачи, специальные роддомы, существует относительно стабильная обстановка в государстве, нет столь выраженной социальной напряженности. А, главное, люди живут в теплых домах, где они и их дети не умирают от обычной простуды! А в 14 веке – война, мор, голод, интриги и кто знает, что еще…

Какая мать захочет родить ребенка для войны, а какая женщина откажется родить ребенка от любимого человека? Воистину, самая большая беда человека в том, что Бог дает выбор, как сказал один мудрец.

– Элизабет, - наконец, сказал муж, - я не позволю тебе с нашим ребенком уйти. Здесь я смогу вас защитить. У меня укрепленный замок, проверенные люди, а что будет с вами на таком недосягаемом расстоянии?

– Оливер, я жила в таком времени, где женщина может и одна вырастить свое дитя, сберечь его жизнь и здоровье, а здесь… Если родится мальчик, то ему придется воевать с юного возраста, а этой войне конца не будет!

– Он будет рыцарем, воином, как и полагается. Как я, как мой отец…

– А если будет дочь, то я не хочу ей такой судьбы, как у Анабеллы!

– У Анабеллы будет удачный брак, хороший муж, - непонимающе возразил муж.

Я тяжело вздохнула и села на край кровати:

– Вот видишь, ты меня не понимаешь. Я столько времени жила по правилам твоего времени, и сейчас мне обидно, что ты даже не пытаешься меня понять.

– Я пытаюсь, но, похоже, и, правда, не понимаю, - покачав головой, ответил Оливер.

Он сел рядом и положил мне руки на плечи:

– Единственное, что заставило меня поверить в твой рассказ, так это твое поведение. Ты всегда была человеком иного склада. Я объяснял это твоим иностранным воспитанием, но сейчас вижу, что ты вполне соответствуешь тому времени, о котором говорила. Я не могу представить, что когда-нибудь жизнь будет такой, но выдумывать все это до мелочей ты бы не стала… И все-таки, я не отпущу тебя.

– Но ты и не удержишь меня здесь, родной.

Я обещала остаться до праздника Вознесения, это спустя сорок дней после Пасхи.

Зная, что мне с Оливером остается меньше четырех месяцев до разлуки, мы сделали это время самым светлым и лучшим в жизни. Большей гармонии и любви я не испытывала никогда! Нас с мужем не волновало ничего в ту весну, кроме друг друга. И, конечно, каждый Божий день он уговаривал меня остаться.

Мне все говорили, что я необыкновенно расцвела. Оливер после Пасхи нашел художника и заказал мой портрет, хотя это было очень дорого. Мой муж вместо слов подписал на краю портрета: «Ангелы надолго не остаются».

Весной в Берзхилл приехали леди Марион, Анабелла и Джек. Я была безумна рада их увидеть. В последний раз. Но они этого тогда не знали, слава Богу. Я спросила Анабеллу о ее планах, на что она ответила с недетской рассудительностью:

– Матушка рассказывала, что Вы очень волновались, как я отнесусь к сэру Патрику, как к будущему мужу, - Анабелла лукаво глянула через плечо и увлекла меня за руку подальше от посторонних глаз, - мне давно нравится сэр Этеридж, и я рада, что мне предстоит стать его женой. Он очень добрый человек, и я даже немного завидовала леди Маргарет, упокой Господь ее душу.

– Ну, тогда я рада за тебя, девочка моя, - обняла я Анабеллу.

Но слезы в моих глазах говорили, что не такого счастья тринадцатилетней девочке я желала.

За месяц до Вознесения я отправила последнее письмо Анне с наилучшими пожеланиями и советом в 1348 году закрыть на время свой дом в городе и отменить представления в своем цирке. Я не стала объяснять, откуда знаю о Черной чуме в это время, просто настоятельно советовала в первые же дни эпидемии переехать из Манчестера в какое-нибудь отдаленное место. К сожалению, больше я ничего не могла сделать для нее.

Тот же совет я дала и Оливеру относительно его матери и сестры, когда придет страшное время.

Нельзя пойти против главного закона природы – замедлить бег времени, и Вознесение неумолимо приближалось. Наш ребенок рос под моим сердцем, а Оливер уговаривал меня подождать еще несколько дней – не исчезать. А потом еще несколько…

– Я бы с радостью, родной мой, но у меня уже скоро семь месяцев, а на этом сроке могут случиться роды.

– Может, ты передумаешь?

– Нет, я решила, Оливер.

Он молчал. Я видела, ему было плохо. Опустив голову, муж положил ладони на мой большой живот.

– Знахарка из деревни сказала, что будет двойня, - сказала я, гладя его по щеке.

Один из детей шевельнулся внутри меня, и лицо Оливера озарила улыбка. Я знала, что он пытается скрыть горькое и щемящее чувство, которое всегда появляется при разлуке. Разлуке навсегда.

И я потянулась к цепочке на своей шее, чтобы снять ее и унестись в мое настоящее время. В этот момент Оливер перехватил мою руку и сказал:

– Я хочу, чтобы ты забрала все драгоценности, которые я тебе подарил. Если будет сложно, ты всегда сможешь продать их. Мне не хочется отпускать тебя, Элизабет. Я всю жизнь буду молить за вас Бога. Только живите…

Он поцеловал мои заплаканные глаза и обнял крепко-крепко. До боли. Наверное, надеялся, что все-таки удержит силой...

Я так и унеслась в свой век из объятий человека, которого любила безмерно.

Я почувствовала притяжение откуда-то издалека и в страхе схватилась за свой живот, словно, пытаясь защитить детей, дороже которых у меня теперь ничего нет.

И сейчас, спустя шесть лет, для меня они так и остались единственно-важными на этом Свете.

Елизавета закончила свой рассказ, и повисла мертвая тишина среди слушателей.

Анатолий Романович, хмурясь, смотрел вдаль. И Алла тоже молчала некоторое время.

– А кто у Вас родился?- наконец-то спросила девушка.

– Как и сказала знахарка, родилась двойня – сын Василий и дочь Светлана, - улыбнулась Елизавета.

– Скажите, а Вы не думали написать об этом роман? Само собой, не раскрывая, что это автобиография...

В оформлении обложки использованы фотографии с https://www.canva.com