Невеста для Сводного, или Ненависть - это Любовь

Марк рычит, явно недовольный этим обсуждением и отходит к шатру, чтобы там сменить облик и переодеться.

— Здесь и вправду необычная энергетика, — тянет Лекс, после чего подмигивает, целует Кларе руку и уходит за волком, бросив напоследок: — Будьте осторожны.

Место на коже после его губ жжётся.

Клара вздрагивает, когда совсем рядом оказывается подсвинок. Он замирает статуей с опущенными плечами, едва-едва подрагивающими. Глаза прячет, они, видно, на мокром месте.

— Что с тобой такое?

Глупый вопрос. Разумеется, он расстроен. Клара хочет исправиться, но тут в голову приходит кое-что, и она опускается на колени, чтобы взглянуть ему в лицо.

— Теперь ты мой фамильяр, первый слуга и помощник, не так ли?

Эрик кивает, шмыгнув пятаком.

— И ты должен выполнять все желания госпожи, правда?

Он кивает вновь, затем качает головой, сжав пальцы в кулаки.

— Я н-не знаю. Вообще-то, я не помню ни одной песни о ферсвине-фамильяре. И не уверен, что это нормально, моя леди.

— Не хочешь быть фамильяром, будешь обыкновенным слугой, связанным клятвой, — ведёт она плечом.

— Н-нет... Я должен... Я хочу... Служить вам, госпож-жа.

Клара запускает пальцы в его удивительные волосы: курчавые, но светлые, что так несвойственно ферсвинам.

— Тогда проводи своих родных так далеко, как сможешь, чтобы в ближайшие дни получилось вернуться.

— Зачем?

— Чтобы рассказать мне, где они, дурашка. Какие у них планы. А в особенности, что с состоянием твоего отца. И понял ли он, по какой причине ему плохо.

— Но... — Эрик бледнеет, — теперь он ненавидит меня.

— Это ещё почему?

— Потому что я опозорил свой род, подчинившись... А я... А я... ничего не сделал!

— Да, ничего, — хмыкает Клара. — Зато твой отец — молодец. Если ему так нужно кого-то винить, пусть винит себя. Ты должен был бы злиться на него! Злись даже если не прав! А когда прав — тем более!

— Д-да?

— Ну, — улыбается она, — он же так делает. А ты так недоволен тем, что связан со мной?

— Я... я же теперь словно животное.

— Магическое, как дракон.

— Это не успокаивает.

— Ты будешь жить подле эрлы Дагарда, тебе больше не нужно циркулировать по Галладе, ты больше не связан с бесконечными дорогами, и всё же они тебе открыты. Это свобода.

Он молчит несколько мгновений. И когда ей кажется, что она уже убедила его, Эрик возражает:

— Свобода — это шпионить за родителями по приказу?

— Они оскорбили меня, — напоминает Клара вкрадчиво.

— И меня теперь, но...

Она поднимается, лепит увесистый снежок и размазывает его по лицу подсвинка с тёплым смехом.

— Эй!

— Я не собираюсь им мстить, даже больше тебе скажу, не собираюсь говорить Вельвету о том, что здесь произошло. Не хочу, чтобы весь замок поднялся с ног на голову.

— Но тогда...

— Здесь что-то происходит. У меня нет ресурсов, чтобы задержать Поля и допросить, но есть ты.

Эрик, наконец, выдыхает, поверив, что его не ставят перед ужасным выбором.

— Как захочет моя госпожа.

Клара кивает, провожая подсвинка взглядом.

Он запрыгивает в последнюю повозку, из неё же выглядывает красавчик Лекс, он машет ей. Клара только сейчас замечает, что последний шатёр исчез, а среди снегов лишь догорают костры да валяются деревянные колышки и подпорки.

Марк, очевидно, стоит за её спиной.

— Хоть не в облике новорождённого?

— Я родился в рубашке, — его бархатный голос касается шеи. Нежная кожа отзывается мурашками.

— Надеюсь, и в штанах.

Глава 20. Игра сводных

— Что, понравился? — тянет Марк, и Клара произносит совершенно искренне, обернувшись к нему:

— Это какая-то его магия, да?

Не зря ведь хоть и совсем ненадолго, но присутствие Лекса вызвало в ней тот трепет, что иногда бывает рядом с...

Марк поджимает губы. И отвечает далеко не сразу, чем заставляет в себе изрядно сомневаться.

— Нет, не магия.

Клара слегка хмурится, только сейчас сообразив, к чему привёл её вопрос, и отчего он вызвал настоящий ступор.

Правда, холодный и сочащийся ненавистью.

— А что такого? — она уже знает, что стоит остановиться, с первого же слова знает, и всё равно... — Ты меня терпеть не можешь, но, должно быть, рад брезжущему на горизонте титулу! От меня требуется многое, — едва слышит себя из-за ударов сердца, отдающихся буханьем в ушах, — но не верность. Об этом, насколько мне известно, нигде не написано. Или мне и тут ничего не рассказали?

Марк рычит, облизывает губы — влажными они от этого не становятся, — кладёт тяжёлые ладони на её плечи, спускается чуть ниже и выдыхает, будто удержавшись от того, что точно выйдет ему боком.

— Послушай меня, — голос на удивление звучит ровно, от него Кларе становится ещё холоднее и неуютнее, и в то же время скулы пылают из-за наглой, кричащей и извивающийся ледяными змеями близости. — Я скажу лишь один раз.

Она упорно не сводит взгляда, его хватка на плечах всё ещё не ослабевает.

— Мне плевать на этот титул.

«Давай же, продолжи... — думает Клара. — Плевать и на меня, и на эти земли...»

— Тогда что?

Он не отвечает будто сказал всё, что было необходимо.

Она не понимает.

Слишком много доказательств было того, что он терпеть её не может. Слишком крепка была уверенность, что в столице без неё он отлично проводил время. Развлекался с той, кто неумело связала ему шарфик. Какая-нибудь изящная южанка, скорее всего. Ей же и разбил сердце, или уже другой? А связи с самим королём?

Быть может, он не пропал бы и без неё, тени её отца и Утёса.

Но тогда...

Тогда...

— Так что, — оттолкнув его, ухмыляется Клара, — обсудим?

— Что именно?

— Дай-ка подумать... Ну, например, как будем жить дальше. Какие правила? Или ты просто поставишь меня перед фактом после свадьбы?

На секунду она даже задумывается: а не сбежать ли? Фамильяр в виде подсвинка знает скрытые от глаз обывателей пути... Марк бы подавился замком, и...

Нет, нет, нет.