Невеста фараона

– Как интересно… – услыхали мы с Ахмесом мягкий и слегка насмешливый баритон, – Много сотен лет никто не попадал на мой суд. И много тысяч лет никто добровольно не желал поставить свое сердце против истины.

О! Значит суда еще не было. Это вдохновляет!

– Осар… – выдохнул Ахмес.

Осар, это ведь Осирис по-нашему. Тип с масляной лампой в руке остановился в двух шагах от нас. Черты его лица были тонкими, и я бы сказала суровыми: слишком много острых углов: скулы, кадык, заостренный нос, узкий подбородок, продолжающийся заплетенной в косицу золотой бородой. Тонкие прямые губы, слегка вытянутые к вискам глаза. На мой вкус тот еще красавчик. Но у него золотые глаза. И серо-зеленая кожа. Жутко и одновременно завораживающе. Сразу понятно, он вообще ни разу не человек.

– Ты хочешь рискнуть своим бессмертным Ба, чтобы Ка Танеферт обрела силу жизни?

Ба, Ка – запутаешься в составляющих египтян. Я не до конца поняла смысл сказанного Осаром, но было очевидно, что вопрос для Ахмеса стоит в регистре «жизнь или смерть», причем жизнь в этом мире рассматривалась вовсе не земная, а вечная.

– Ты хорошо подумал? – я дернула его за руку.

Мне нравилась Танеферт. Да что там, в ее теле я провела лучшие каникулы в своей жизни. Но все же…

– Сердце не только думает. Оно еще и болит, – шепнул он мне.

И вот что это значит? Он ответил не мне, а этому мужику с лампой:

– Я готов!

Тот улыбнулся. Но не радостно, как какой-нибудь продавец машин, которому удалось втюхать покупателю дешевую тачку втридорога, а понимающе. Как священник, услыхавший страшное признание от грешника. И гордившейся тем, что этот самый грешник смог перед ним открыться.

– Что ж… – пришелец поставил лампу на пол и вдруг хлопнул в ладоши.

И, о чудо, вокруг нас начали вспыхивать с характерными хлопками сотни лампад. Понимаю, дешевый цирковой трюк, только фанфар не хватает. Но все равно эффектно получилось. Поначалу осветились дальние стены и высокий потолок. Лампы все зажигались и зажигались, выхватывая из темноты мраморные серые стены с золотой вязью причудливых узоров, толстые золотые колонны, богато украшенные ложи верхних ярусов. Преобладающие цвета в этом великолепии были серый, зеленый и голубой. От обилия золота слепило глаза. Я зажмурилась, а когда снова отважилась оглядеться, то поняла, что стою в центре огромного многоуровневого зала, залитого теплым солнечным светом. По стенам его сверкали золотом колонны, подпирающие высокий потолок каменными метелками папируса. Через прямоугольное окно в потолке действительно били желтые лучи солнца, наполняя помещение радостью и оптимизмом. Правда в центре зала впечатление слегка портили огромные золотые весы, парящие над полом в двух метрах без всякой опоры. И несмотря на то, что выглядели они жизнерадостно, мы-то с Ахмесом понимали, что это орудие убийства. От них исходила опасность.

Спустя минуту зал наполнился народом. Не совсем нормальным, на мой взгляд. С верхних лож на нас взирали какие-то мрачные деды в высоких шапках, по стенам рассредоточились более молодые, но такого же стремного древнеегипесткого прикида: белые одежды, золотые украшения. Хорошо, хоть париков было по минимуму. В основном люди (или кто бы они ни были) предпочитали искусные прически из собственных локонов, а то и вовсе бритые макушки.

Я дернула Ахмеса за руку:

– Кто эти люди?

– Это боги моей родины. Боги-покровители Септов, отдельных поселений и даже храмов.

Ничего себе у них иконостас! Тут народу на хорошую армию. А женщин по пальцам можно перечесть. Сплошные мужики. И это мне, разумеется, не понравилось. Даже Фемида – богиня правосудия женщина. Которая, кстати, такие же вот весы держит. И их собственная богиня справедливости и миропорядка Маат дама. И где они все? Понятно же, что судить и выносить приговоры – это женское дело. Зазря что ли мы сплетничаем с самого детства. И бабки на скамейках у подъезда с утра до вечера не просто так сидят. Судачить и обвинять – это не недостаток, а гендерное призвание. А мужчины хороши только как исполнители приказов. Заколоть там кого ножиком или голову топором отрубить. Женщины же в палачи не набиваются. Так чего мужики лезут в судьи?

– Пфф! Это вообще фейковый суд.

Ахмес воззрился на меня в удивлении. Ну да, он же не знает некоторый словечек. Пришлось пояснять:

– Не настоящий, значит.

Он не сменил выражение лица.

– Нет богини Маат! – я сделала большие глаза.

– Истина присутствует, – ответил за него зеленолицый мужик, который вроде подрос и раздался в плечах. И стал метра три примерно от макушки до пяток. Жуткое зрелище. Почему-то подумалось о надувающемся эго представителя зеленолицых. Как будто он повышал самооценку, впечатляя нас. Может так и было на самом деле. Потому что ухмылялся он вполне самодовольно. Мне он не нравился. Сразу видно, хорошего от него ждать не придется. И этому, гм… существу, Ахмес вверил свою жизнь и жизнь Танеферт. По мне так слишком опрометчивое решение. Надо было еще немного подумать.

Зеленолицый великан указал торжественным жестом на весы, где, клянусь, еще пару секунд назад ничего не было, а теперь из правой чаши торчало огромное перо видимо доисторического мега-страуса. Я оценила, едва удержавшись на ногах от удивления. Что было воспринято с энтузиазмом, и мужик этот с зеленым лицом, кажется, еще немного разбух. Ну надо же как мало надо человеку для поддержания собственной значимости! Всего-то напугать до икоты девицу. И замечу, я не какая-то там железная леди типа Жанны Д`Арк. Обычная среднестатистическая студентка, которая в прошлом году чуть в обморок от страха не упала перед зачетом по актерскому мастерству.

Ахмес глубоко вдохнул. Похоже и он был поражен и растерян, а теперь пытался собраться.

– Что ж, мы готовы начать, – зеленолицый пошел было к весам, но тут повернулся и усмехнулся со значением.

Вот до этого момента я все еще надеялась, что нас может как-то и пронесет над всем этим. Но теперь стало понятно – нет, не пронесет. Без объяснений, но я иду в сцепке с Ахмесом. И совершенно точно разделю его участь. Иначе меня бы здесь не было. Я тут точно не зритель. Зрители вон, удобно расположились вдоль красивых стен. А я в центре событий. В эпицентре урагана. У меня затряслись колени, и перед глазами поплыло. Я инстинктивно ухватилась за Ахмеса. А тот вдруг приобнял меня, успокаивая, и прошептал:

– Не бойся.

О да, чего бояться-то? Подумаешь, всего лишь раздавшийся уже под четыре метра мужик с жутким зеленым лицом, сверлит тебя золотыми глазами и нехорошо ухмыляется. А потом произносит, не скрывая удовольствия:

– Только позовем еще одного участника суда. Того, кто исполнит веление Маат, если на то будет приказ.

Ахмес сглотнул, а его пальцы впились мне в плечо. Ну да, не бойся, сказал. А у самого поджилки трясутся. И не зря. Что-то где-то скрипнуло, будто открылась потайная дверь. Потом по мрамору застучали когти. Клац-клац-клац… к когтям присоединилось надсадное, мокрое дыхание, когда слышно, как вместе с выдохом из пасти вылетают сопли, и еще рык. В общем, животное со здоровой психикой таких звуков не издает. Тут к гадалке не ходи, на нас надвигается какая-то злобная тварь. У моей соседки с шестого этажа Ангелины Власовны живет бульдог с обманчиво-добродушным именем Гоша. Ну как живет, это Ангелина Власовна при нем состоит на правах прислуги. В общем псина терроризирует весь подъезд, включая собственную хозяйку. Ужасно невоспитанное животное. И дышит примерно так же, как то, что к нам сейчас подбирается. Только вот по силе клацанья когтей и мощи дыхания размером тварь не с бульдога Гошу, а со среднего динозавра. Люди у стен постарались изобразить несъедобные статуи. Я тоже замерла. А потом мне и вовсе захотелось провалиться. Куда угодно, хоть в нижние слои этого Дуата. Потому что к весам притопал… ну да, настоящий динозавр. Или дракон. В общем, что-то совершенно жуткое, из фильмов про нападение годзилл на мирный американский Нью-Йорк.

Ахмес дернулся назад, но удержался, чтобы не попятиться. А я вот не удержалась. Отступила на два шажочка. Но мой героический спутник притянул меня назад. И снова шепнул:

– Тебе ничего не угрожает.

Серьезно? Да это чудовище угрожает абсолютно всем. Даже зеленолицему, если он неожиданно потеряет над ним контроль.

– Это наша Амат. Демон – пожиратель душ, не прошедших мой суд.

– Ну, теперь д понятно, почему древне египтяне закончились до нашей эры! – шепнула я Ахмесу.

– Ты еще богиню Сехмет в гневе не видела, – усмехнулся он.

Все-таки он не трус, шутить в такой-то момент. А девочка динозавр по кличке Амат оглядела нашу парочку с пристрастием, на предмет качества туш, и, мгновенно заскучав, зевнула. Ну да, качество у нас так себе. Особенно по чести количества. Я бы ей посоветовала обратить внимание на зеленолицего. Вот в нем количества только прибавлялось. Кажется, он опять подрос. Хотя да, по-прежнему выглядел невкусно. Трудно сохранять презентабельность будучи зеленым, если только ты не огурец. Так что Амат он совершенно не заинтересовал.