Невеста фараона

– Осар, брат мой, ты совсем запугал милых деток.

Клянусь, этого парня еще мгновение назад тут не было. А теперь он стоял. И не один, а с толстым свитком в руке. Он был ниже и намного симпатичнее зеленолицего Осара. Осара, то есть Осириса?! Того самого бога красивого и справедливого, владыки царства мертвых в Дуате? До меня только что дошел весь ужас нашего положения. Что мы с Ахмесом делаем на загробном суде? Мы же не умерли?!

Новоприбывший обернулся ко мне и проговорил:

– Вы здесь неслучайно, милая. Вы пройдете суд Осара, но не потому, что перешагнули за линию горизонта. Вы оказались в этом зале по своей воле. Такое случается кране редко. Но это все-таки возможно в рамках Маат нашего мира.

Он умеет читать мысли! И что он еще сказал? Мы оказались в этом зале по своей воле? Мы?! Но меня никто не спросил, хочу ли я попасть на суд этого Осара! Так вот, если уж зашла речь о моих желаниях, то я не хочу! Все, чего я хочу в данный момент – это быть отсюда как можно дальше. Пусть даже на зачете по актерскому мастерству. И пройти его еще раз. И выслушать от мастера курса все те же ехидные замечания о том, какая я деревянная, и какая я никакущая. Да, я хочу оказаться в теле Даши Измайловой, студентки московского ВУЗа, хочу забыть обо всем этом. И еще хочу шоколадку. У меня даже язык свело, как я ее хочу. Пришлось три раза сглотнуть голодную слюну.

Мужик со свитком мне подмигнул:

– Терпение, дорогая. Скоро ты поймешь, что я прав.

Что-то было в нем не так. Вроде бы вполне приятный себе мужчина среднего возраста. Походит на доброго учителя. Только вот тень его на полу… там у него птичья голова с длинным клювом. Совсем жесть! Расскажи я такое в институте, все подумали бы, что я приняла запрещенные вещества. Лошадиную дозу, не иначе.

– Меня зовут Джахути. И я тоже бог, – тут он скоромно потупил глаза и шаркнул ножкой в золотой сандалии, – Ну, по человеческим меркам.

(Древнеегипетский антропоморфный бог Джахути бог мудрости и знаний, покровитель библиотек, учёных, чиновников, государственного и мирового порядка. Неизменный участник суда Осириса. Супруг самой богини Маат. В наше время более известен под греческим именем Тот. Изображался с головой ибиса).

Ок, еще один бог. Подумаешь. Честно говоря, во всей этой мизансцене меня интересовал только один вопрос, сил у двух богов хватит усмирить демоницу Амат, если она вдруг слетит с катушек? Но на это мне никто и не думал отвечать.

– Что ж, начнем!

Торжественно изрек зеленолицый Осар, кажется снова подросший.

– Начнем, – зашелестели с боков собравшиеся, на всякий случай сохраняя видимость невкусных статуй. По их осторожному поведению я поняла, что Амат с катушек случалось слетать. Иначе чего бы все так тряслись. Демоница как раз недвусмысленно рыкнула, и голоса смолкли. А динозавр этот плюхнулась на перепончатое пузо прямо под весами. С видом усталого пса, вынужденного караулить хозяйскую дачу в непогоду, она положила голову на когтистые лапищи, оросив пол желтоватыми соплями.

– Слушается дело Ахмеса, сына Птахшепсеса, урожденного в городе Инбу-Хенж! – громко и торжественно изрек Джахути.

Где-то такое я уже слышала. Ах да, полное имя произнесла матушка царя Небмаатра Мутемуйя, когда сватала меня за него. Меня передернуло. Если честно, я бы и в ее дворце согласилась сейчас оказаться. Все лучше, чем на загробном суде Осара.

Повисла пауза, в которой стало слышно, как у кого-то урчит в животе. Наверное, у Амат. Животное еще и рыгнуло. До чего же мерзкая тварь! А зубы у нее как стилеты средней длинны. Жуть!

– Тот ли ты Ахмес? – вопросил Джахути и строго посмотрел на моего спутника. Как будто пытался увидеть подвох. Вот же крючкотвор, он же мысли умеет читать. Да еще и бог. Давно же понял кто тут кто. А сейчас разыгрывает дешевый спектакль.

Ахмес включился в представление, ответил громко и четко:

– Да это я. Ахмес, сына Птахшепсеса, урожденный в городе Инбу-Хенж.

– И ты добровольно пришел на суд Осара, чтобы, взвесив свои деяния в середине пути, вернуть к жизни Ка своей невесты Танеферт, дочери царского сына в Инбу-Хедж Птахемхета?

Скажи нет и валим отсюда! Это я малодушно пищала про себя. Но Ахмес громко ответил:

– Да, так и есть. Я готов.

В наступившей паузе динозавриха Амат снова рыгнула. Надеюсь оттого, что обожралась уже каким-нибудь грешником. И нам теперь ничего не угрожает. Во всяком случае, пока она опять не проголодается.

– Хорошо, – изрек Джахути, подкрутил свиток в руке, вчитался в написанное на нем, а потом глянул на Ахмеса и проговорил буднично, – Теперь быстренько пробежимся по основным пунктам клятвы. Ты ведь не крал зерно?

– Нет.

Джахути с видом занятого бухгалтера поставил галочку на свитке.

– Приношения богам не похищал?

– Нет.

Через полчаса я насчитала тридцать девять вопросов и отрицательных на них ответов. У меня ноги затекли. Так долго я стояла лишь однажды, за билетами в Большой театр на «Щелкунчик». Но там хоть представление было хорошим. А это что? По стенам тоже разносились тягостные вздохи. А нечего, сами такую канитель придумали. Вот у нас теперь в церкви всего 10 заповедей. Четких и ясных. А не 42, из которых, «Я не подслушивал украдкой» самая внятная. Но что это за грех такой? Ахмес ответил «нет», конечно, но вряд ли был честен. Так или иначе мы становимся невольными свидетелями чужих разговоров. И в чем тут наша вина? В том, что мы не глухие? В общем, пока я незаметно переминалась с ноги на ногу и критиковала список прегрешений, Джахути подобрался к самому интересному.

– Ты лгал?

Нашел у кого спросить! Да этот тип даже мне успел налгать с три короба. А ведь мы знакомы всего ничего.

– Нет, я не лгал, – снова солгал Ахмес. И кому, богу Джахути! Удивительно наглый тип.

Я посмотрела на весы. Они даже не дернулись. Ничего себе у них тут дело поставлено. То есть, когда парень тебе изменяет с другой, желая на тебе жениться ради выгоды, но твердит о любви, это вовсе и не ложь? А так получилось?

– Ахмес!

Мы все вздрогнули. Даже зеленолицый Осар, который тоже уже успел заскучать. В трех метрах от нас стояла Танеферт в компании таких симпатичных парней, что, если они и дальше будут сопровождать ее за горизонтом, я бы на ее месте отказалась возвращаться. Темненький чем-то здорово смахивал на породистую овчарку. Ну или на кого-то из собачьих. Например, того милого шакала, который был выбит у него на плече. Светловолосый – это вообще нечто. Со смесью загадки и смущения на бледном лице. А сколько на нем серебра… Даже в волосах. И все же Танеферт выглядела недовольной. Вот же привереда!

– Милая! – зато Ахмес расплылся в счастливой улыбке за двоих.

– Раз девушка появилась в зале суда, значит испытание почти пройдено, – пояснил Джахути и кинул косой взгляд на Осара. Зеленый ему кивнул, – Или требуется ее свидетельство. Итак, Ахмес, повторю свой вопрос: ты лгал?

Вот что за дурацкое уточнение. Ну, конечно, каждый человек врет. Так или иначе. Что сказать, когда бабушка спрашивает: «Ты шапку надела?». А на дворе апрель. И только последние лузеры ходят в шапках. Конечно, люди лгут. Иначе не выжить в этом мире.