Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Ваши манеры, маркиз, спокойствие и глубина ума напоминают мне аббата. Во всяком случае, вы производите такое впечатление, и это мне приятно… Итак, мы едем завтра!

Прием у короля был окончен, и маркиз, не мешкая, уехал из Версаля в Париж. Отдав необходимые распоряжения, он велел подготовить карету и на рассвете следующего дня отправился в Версаль, где старый камердинер Бине уже успел все подготовить к отъезду.

Еще раз осматривая упряжь, проверяя, хорошо ли закрываются дверцы, старый Бине ухмылялся себе под нос, — он, пользовавшийся доверием короля, позволял посмеиваться про себя над намерением его величества вдруг посетить заброшенный дворец. Оно казалось ему смешным, потому что уж он-то, старый доверенный слуга, знал, что побудило короля к этому, и знал историю заброшенного дворца.

По приказу короля отъезд должен был состояться без всяких церемоний. Король уезжал инкогнито — он не хотел, чтобы его торжественно провожали, и еще больше не хотел, чтобы в пути ему устраивали шумные встречи.

Надев широкополую шляпу, Людовик спустился вниз, где у кареты его ожидали только маркиз и Бине. Вскоре карета рванулась с места, и путешествие началось. Но Марсель по–прежнему не знал — куда.

Через некоторое время, когда карета катила уже за городом, король проговорил, откинувшись на подушки:

— Мы едем не на охоту, господин маркиз. И не по каким-либо политическим делам. Мы едем во дворец Сорбон.

Марсель не сдержал удивления:

— Во дворец Сорбон?

Король усмехнулся.

— Вы, вероятно, думаете, что он все еще принадлежит герцогу Бофору, господин маркиз. Но вы ошибаетесь. Теперь дворец Сорбон — моя собственность.

— И вы решили посетить его? — спросил Марсель, стараясь не выдать своего волнения. Ему предстояло вновь увидеть дворец, в котором он родился и благодаря которому получил свое имя.

— Посетить? Да, конечно, — ответил король. — Впрочем, у меня есть свои причины для этой поездки.

Марсель не стал спрашивать, что за причины, — это было бы невежливо. Король же ничего объяснять не стал, и Марсель с нахлынувшей нежностью, окрашенной горечью, прошептал про себя: «Дворец Сорбон…»

Скоро он окажется там и увидит маленький, столь близкий его сердцу дворец, где он появился на свет, и где его мать и он сам перенесли столько горя и бед, причиненных им злобной ненавистью герцога.

Теперь этот дворец принадлежит короне. И король хочет посетить его. Марсель был уверен, что монарху просто захотелось осмотреть новую покупку.

Удивительное и страшное стечение обстоятельств! Король и не подозревал, что тот, кто сидит сейчас с ним в карете, — не кто иной, как Марсель Сорбон, сын несчастной Серафи!

С нарастающим волнением он ждал минуты, когда на горизонте покажутся знакомые очертания, и он вновь увидит родной дом. Место, где он родился, и в чьих стенах ему вместе с бедной матушкой пришлось перенести столько тяжких испытаний и страданий.

И вот наконец показались знакомые старинные башни, четким силуэтом прорисованные на фоне светлого неба и окруженные подступившими со всех сторон сумрачными лесами. Над гребнем крутой крыши поднимались маленькие башенки с блестящими флюгерами на шпилях.

Карета, мягко шурша колесами, подлетела к кованым решетчатым воротам, и кучер резко натянул вожжи. Ворота были закрыты, и никто не торопился отпирать их. Немногие обитатели дворца и не подозревали, что явился их новый хозяин.

Бине и лакей маркиза, соскочив с запяток, принялись колотить в железные створки ворот. На стук вскоре не спеша явился старый лесничий и не без труда отодвинул засов. Ворота заскрипели, пропуская нежданных гостей.

Когда кареты въехали во двор, старый лесничий узнал в одной из них экипаж короля и вытянулся во фронт, как старый, бывалый солдат.

В дверях флигеля показалась седая голова старой кастелянши. Она очень удивилась и даже испугалась, завидев раззолоченные кареты и решив, что это приехал герцог Бофор. Она молитвенно сложила руки и беззвучно забормотала молитву. О чем молилась эта старушка, жившая во дворце с незапамятных времен и хорошо помнившая все — и как жестокий герцог заставил свою несчастную сестру выйти замуж за господина Каванака, и как преследовал он и собственную сестру, и ее маленького сына? Удивительно ли, что старушка испугалась, решив, что это явился сам герцог.

Но даже убедившись, что это не он, кастелянша не успокоилась. Тревожное выражение оставалось на ее сморщенном лице, когда, отпрянув от двери, она быстро направилась в задние комнаты, в которых прежде никто не жил, — они всегда пустовали.

Однако почему она все-таки испугалась этого появления нежданных гостей?

Старый лесничий удивленно и растерянно смотрел на короля и его спутника, не зная, что делать. О приезде столь высоких гостей никто их не предупредил. Откуда об этом было знать немногочисленным обитателям дворца, чтобы успеть подготовить достойную встречу?

Это очень тревожило старика–лесничего, и он, низко кланяясь, несвязно и сбивчиво бормотал что-то, пытаясь объясниться и прося извинения за такую встречу.

Король милостиво помахал рукой:

— Все хорошо, старик! Если бы я желал пышной встречи и церемоний, я бы прислал курьера известить об этом. Так что все в порядке — я не хотел и не хочу шума.

— Но такая честь, такая милость, ваше величество, — сокрушенно бормотал лесничий, — и ни одного букета, ни одной гирлянды цветов…

Король благосклонно помахал рукой:

— Ну–ну… Не сокрушайтесь напрасно. Это пустяки… А где же кастелянша?

Один из переминавшихся в отдалении слуг по знаку лесничего побежал в дом и, отыскав старушку, сообщил ей, что приехал вовсе не герцог, а сам король, и он требует ее к себе.

Это известие не только не успокоило старую кастеляншу, но повергло ее в еще большее отчаяние. Король ведь наверняка пожелает обойти весь дворец, осмотреть все комнаты. Одна эта мысль заставила ее разрыдаться от страха.

И тут на пороге появился король в сопровождении маркиза и державшихся позади слуг.

— Отчего это вы плачете? — сердито спросил король. — По–моему, это не лучший способ встречать гостей.

Старушка в растерянности что-то пробормотала, но маркиз пришел ей на помощь, заметив, что любая женщина может прослезиться от радости.

Тем не менее король проворчал:

— Вероятно, вы правы. И все-таки слезы меня раздражают.

Людовик, сопровождаемый лесничим и кастеляншей, испуганно вытиравшей глаза, широким хозяйским шагом вошел в главный зал дворца.