Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Да, это ты прелестная Роза! Я не ошибся. Наконец-то я вижу тебя так близко, что могу обнять!

Роза–Клодина невольно отшатнулась, когда виконт порывисто схватил ее за руку, но усилием воли удержалась, чтобы не показать, как он ей отвратителен.

— Наконец ты согласилась выслушать меня, — продолжал Марильяк, обняв ее одной рукой за плечи. — Но отчего ты так бледна? Отчего ты дрожишь?

— Это ничего, это от волнения, это пройдет, — прошептала Роза.

Робость ее тона нисколько не удивила виконта, и он рассмеялся:

— Конечно! После первого поцелуя все пройдет.

Роза невообразимым усилием воли пыталась скрыть охватившее ее отвращение, а Марильяк, ничего не замечая, врал напропалую:

— Поверь мне, моя крошка, моя прелестная маленькая сирена! Я люблю тебя. Мое сокровище, я давно уже люблю тебя. Наконец-то ты станешь моей!..

— Стану вашей? — гневно отшатнулась Роза. — Кто это вам сказал?

— Ты, маленькая обманщица! — засмеялся Марильяк. — Ты хочешь поддразнить меня? Распалить и завлечь? Но разве я и так не горяч и нежен? Я же говорю, что люблю тебя очень давно… Но что же случилось с твоим мушкетером? Ты отвергла его?

— Что случилось с мушкетером? — переспросила Роза с таким мрачным и грозным выражением, что Марильяк ощутил какое-то беспокойство. — Что случилось с мушкетером? Разве вы не видите?

— На тебе черное платье, мое сокровище. Ты это имела в виду? — догадался Марильяк. — Теперь я вижу. Так, значит, он умер?

— Да, умер. А вы не знали об этом?

— Откуда мне знать? У меня нет знакомых среди мушкетеров, — презрительно усмехнулся Марильяк.

— Но этот был вам знаком, и вы-то уж знаете, что он был благороднее иного виконта! — гневно вскрикнула Роза.

Она уже не могла сдерживаться и, почувствовав, что не сумеет справиться с собой и тогда план ее рухнет, она отвернулась и незаметно прижала к губам зажатую в руке склянку.

— Ты настоящий маленький чертенок, мое сокровище! — развеселился виконт и обнял Розу, пытаясь повернуть к себе. — Что ты там делаешь?

Роза незаметно уронила склянку.

— Оставьте это, — проговорила она почти спокойно. — Я пришла сюда не для того, чтобы бередить раны напрасными воспоминаниями.

— Ты права, моя прелесть, — охотно согласился виконт. — Оставим мушкетера в покое. Я рад, что мы наконец с тобой вдвоем и никто нам не помешает.

Роза холодно проговорила:

— Я просила вас прийти сюда, чтобы сообщить вам нечто важное, но еще не настало время.

— Ты хочешь сказать, что я недостаточно настойчив в доказательствах своей страсти, моя красотка? Но ты же видишь, как я люблю тебя!

— Как сотни других! — холодно усмехнулась Роза.

Но Марильяк, не слушая, схватил ее за руки:

— Никого я не любил так, как тебя, прелестная Роза! И вот теперь ты хочешь быть моей. Я ведь могу назвать тебя своей, могу держать тебя в объятиях, могу целовать тебя?

— Кто это вам сказал? — с презрительной насмешкой проговорила Роза–Клодина.

— Моя любовь к тебе, мое сокровище! Позволь мне поцеловать тебя, не упрямься!

— Целоваться опасно, — игриво, как показалось виконту, проговорила Роза. — Потом пеняйте на себя. Я вас предупредила!

— Я этой опасности не боюсь! — засмеялся Марильяк. — Ты, должно быть, намекаешь, что тому, кто тебя поцелует хоть раз, захочется целовать тебя без конца, не так ли? Ну, моя прелесть, такая опасность мне нравится. Я не боюсь ее!

И Марильяк привлек девушку к себе. А она, словно спохватившись, попыталась слабо оттолкнуть его. Но это только распалило виконта, уже видевшего себя победителем.

— Ты моя, прелестная Роза! Ты моя! — восклицал Марильяк, сжимая в объятиях тонкий стан. — Один поцелуй! Только один долгий, горячий поцелуй! Позволь же мне хотя бы коснуться твоих прелестных губ!

Сжав девушку в своих объятиях так, что она не могла и пошевелиться, Марильяк впился в ее сжатые губы и не отрывался, пока у обоих не перехватило дыхание.

Итак, Роза–Клодина побеждена, внутренне ликовал он, не подозревая, что обнимает не просто слабую, сдавшуюся под его напором девушку, а мстительницу, приговорившую его к смерти.

Роза позволила еще раз поцеловать себя и, когда он наконец ослабил объятия, оттолкнула его с отвращением и презрением и вскочила. Дикое торжество отразилось на ее пылающем от гнева лице. В это мгновение она выглядела такой страшной, что Марильяк оторопел.

— Все кончено! — промолвила девушка со злорадной улыбкой. — Все кончено. Спасения нет!

— Что это с тобой, девушка? — начиная сердиться, спросил виконт.

Роза–Клодина, не в силах скрыть торжества, коротко бросила:

— Вам пришел конец, виконт! Вы умрете.

Марильяк по–прежнему ничего не понимал:

— Умру? Я? Что значит эта дурацкая шутка?

— Ну нет, виконт Марильяк, это не шутка. Ваши часы сочтены. — Роза пристально посмотрела на него. — И хотя бы за часть ваших подлых преступлений вы расплатитесь собственной смертью!

Тон ее был столь убежденным, что Марильяк испугался. Он вскочил и сдавленно спросил:

— Что случилось? Что ты сделала?

— То, что давно надо было сделать. Я отравила вас! Попробуйте, если успеете, покаяться в грехах… Вы не доживете до следующего утра.

— Ты с ума сошла! — завопил Марильяк.

— Мои губы отравили тебя, любитель невинных поцелуев, — презрительно ответила Роза–Клодина.

— На твоих губах был яд? — поразился виконт.

Роза–Клодина повелительно подняла руку.

— Вам конец, виконт де Марильяк. Это — моя месть за мушкетера Виктора Делаборда и Марселя Сорбона, которых вы неустанно преследовали своей злобной ненавистью, пока не добились гнусной цели. Это наказание за ваши злодеяния!

— Еще не поздно принять противоядие, — пробормотал, озираясь, растерявшийся виконт.

— Трус! — насмешливо и презрительно проговорила девушка. — У тебя даже не хватает мужества принять неизбежную смерть. Отправляйся в ад, там твое место, негодяй!

Марильяк ошеломленно смотрел на нее, а девушка гневно продолжала:

— Гибель других веселит тебя, а вот собственная смерть ужасна, не правда ли? Тебя охватывает страх, и ты ищешь спасения. Не надейся! Клянусь тебе, ты умрешь вместе со мной!