Невеста мафии

Но моя совесть не пощадила его, и я промолчал. Пусть везет отпускное удостоверение и деньги, раз уж сам взялся за этот гуж. А заодно посмотрим, чем все это закончится.

Олег позвонил вечером, сказал, что едет ко мне. Я вспомнил, что вчера он появился у меня без такого вот предварительного предупреждения. Но вчера он мне ничего плохого, в общем-то, не сделал. А чем должна была закончиться наша с ним встреча сегодня?.. Может, он везет с собой не только документы, но и мою смерть. Или сам прикончит меня, или с ним будет кто-то, кто сделает это более профессионально, возможно, даже инсценирует несчастный случай.

Что ж, если так, то я должен действовать.

Я представил, как Олег подходит к моей квартире, видит открытую дверь… Ведь он же предупредил меня, значит, его не удивит, что я отворил ее… Он один или с кем-то входит ко мне в квартиру, видит, что я лежу в постели спиной к нему, на полу пустая бутылка водки, в воздухе запах спиртного. Нажрался капитан Петрович, уронил на диван высокое звание офицера российской милиции. Что ж, и за это его, то есть меня, ждет немедленное наказание.

Дверь я открыл. Но на диван под покрывало положил свернутый вдоль матрас для раскладушки. Выключил в туалете свет, встал за чуть приоткрытой дверью, чтобы можно было видеть прихожую и вход в комнату. Остро заточенный нож я взял в правую руку.

Ждал я недолго. Вскоре со стороны лестничной площадки я уловил крадущиеся шаги. В прихожей появился какой-то мужчина с жесткими курчавыми волосами, крепкий и плотный. Глядя на диван, одной рукой он закрыл за собой дверь, а другой стал вытаскивать из-под куртки пистолет.

Ствол был с накрученным на него глушителем, который зацепился за складки одежды, что помешало киллеру быстро достать оружие. Грех было этим не воспользоваться, и я выскочил из своего укрытия. Мне пришлось бросить костыли, а дверь открывать чуть ли не лбом, плюс к тому мои больные ноги… Словом, с метеором меня мог сравнить только большой оптимист, и то после бутылки водки.

Киллер услышал шум сбоку от себя, развернулся ко мне лицом. Если бы не глушитель, он успел бы наставить на меня пистолет. А так он всего лишь выводил ствол на линию огня в то время как я, споткнувшись, выбросил в его сторону руку с ножом.

Я хотел ударить его в плечо, чтобы этим лишить возможности стрелять. Но в падении промазал, и острие моей финки полоснуло киллера по шее. Выпучив от ужаса глаза, он выронил пистолет, просел в коленях и, взмахнув руками, рухнул на пол.

Кровь фонтаном хлестала из раны, но я, пальцем пережав артерию, укротил этот страшный поток.

Киллер был жив, и сейчас его жизнь находилась в моих руках. Похоже, он понимал это и с надеждой смотрел на меня. Это был молодой человек лет двадцати пяти с круглым обветренным лицом и коротким вздернутым носом.

– Откуда ты взялся? – первое, что пришло в голову, озвучил я.

– С приисков! – прохрипел он.

Клинок поранил артерию, но не повредил горло, поэтому парень мог говорить.

– Давно? – вспомнив Шрама и Жернового, спросил я.

Они тоже прибыли в Черногайск с каких-то приисков, и с ними, возможно, был еще и кто-то третий. Возможно, именно его я сейчас и держал за горло.

– Нет, позавчера мы приехали.

– Кто мы?

Я осмотрел его левое ухо. Все в порядке, ни единой царапины. Может, рана от моей пули где-то на шее или плече, но пока я ничего не видел, кроме того, что сотворил мой стилет.

– Да Ярема со мной…

– Где он?

– Внизу… Ты это, не уходи!

Киллер боялся, что я уйду, оставив его без помощи. А он явно не хотел умирать.

– Не уйду. И «Скорую» вызову. Если скажешь, кто меня заказал.

– Я не знаю, как его зовут. И никогда не видел. Знаю, что он сейчас в Черногайске, клуб у него здесь, бизнес…

– Какой клуб, «Эдельвейс»?

– Не знаю, может быть… Там самые красивые девушки…

– Значит, «Эдельвейс». Ты был там, если знаешь, какие там девушки.

– Не был, но знаю. Их к нам привозят. Когда они в тираж выходят…

Я вспомнил Лизу, как боялась она, что ее могут увезти далеко-далеко. В наказание… Теперь я знал, что сослать ее могли на прииски.

– Зачем они вам?

– Нас много. Все баб хотят. А тут бесплатно… – мечтательно, но через силу, натужно улыбнулся парень.

Глаза у него закатывались, улыбка застывала, как силикатный клей на ветру, превращаясь в предсмертную гримасу, дыхание затихало… Он умирал, несмотря на то, что я сдерживал кровь. А мне так много нужно было у него выспросить. И прииски меня интересовали, но больше всего я хотел знать, кто натравил на меня киллера.

– Горожанов меня заказал? – спросил я.

– Не знаю… Не видел… Пальмир знает…

– Пальмир?!

– Да, старший наш. На руднике. И вообще… Хозяин тебя заказал. А он хозяина знает… У Пальмира спроси…

– Где он?

– Говорю же, на руднике. Это там же, где прииски… Он основной, он все знает…

– А прииски где? На Ангаре?

– Ну, не на самой Ангаре, выше. Там, где Ангара с Енисеем сливается, только еще на север выше, ближе к Тунгуске… Деревня там, Огонек называется…

Не было у меня желания ехать куда-то к черту на прииски, чтобы найти какого-то Пальмира. Возможно, на его хозяина я мог выйти сейчас, через некоего Ярему, который находился сейчас где-то во дворе моего дома. Может, он знал, кто заказал меня.

– Мне твой Ярема нужен, – сказал я.

Но парень уже не реагировал. Глаза его закрылись, на лицо легла смертная печать, дыхание еще прослушивалось, но я понимал, что это уже последние вздохи.

– Как мне на твоего Ярему выйти? – в отчаянии спросил я.

Но киллер в ответ лишь конвульсивно дернул ногой и, приоткрыв рот, испустил дух.

В этот момент в дверь позвонили. Я подобрал с полу пистолет, встал спиной к вешалке и боком к двери. Открыл замок, чуть потянул дверную ручку.

В прихожую вошел Семиряднов. И застыл как вкопанный, увидев лежавший на полу труп. Я воспользовался возникшим замешательством и отодвинул его в сторону, чтобы закрыть за ним дверь.

Не в силах стоять на ногах, я спиной подпирал закрывшуюся дверь. Ствол пистолета смотрел на гостя.

– Петрович, ты что, сдурел? – ошалел от страха и удивления Семиряднов.

– Сдурел ты… Ты мне только что звонил. Зачем? Чтобы я дверь тебе открыл. Так я и открыл. И знаешь, кто ко мне пришел? Этот… – кивком головы показал я на покойника. – И ты знаешь, зачем?