Невеста на одну ночь

– Бедняга сейчас сходит с ума в подвале. – Жак победоносно улыбнулся. Мысль о страданиях Габриэла явно доставляла ему злорадное удовольствие. – Какие доказательства вам ещё нужны?

На долю секунды Талия поверила, что для Габриэла она и вправду нечто большее, чем обуза, и спасал он её не только ради семейной чести. Однако мысль была настолько смехотворна, что Талия быстро опомнилась.

Сейчас не до разговоров о глупостях.

– Всё, чего я хочу, – вернуться с мужем в Англию. – Талия отстранилась от Жака, рука которого до сих пор касалась её щеки. – Какая сумма вам требуется?

Жак скрестил руки на груди, мрачно глядя на неё.

– Да, я готов обменять графа Эшкомбского на солидное пожертвование в пользу моих сирот. Однако заметьте, о вашем возвращении в Англию я не упомянул ни слова.

Внутри у Талии всё похолодело.

– Вы же обещали отпустить меня после битвы с Веллингтоном.

– Искренне сожалею, но не могу.

– Жак!

– У вас был трудный день, та petite, – тихо произнёс Жак и, чуть коснувшись губами её губ, зашагал к двери. – Ложитесь спать, утром поговорим.

Талия могла только стоять и смотреть, как он выходит из комнаты и запирает за собой дверь.

Должно быть, Жак просто хочет её позлить.

Флирт и знаки внимания – одно дело, но не может быть, чтобы он хотел оставить её во Франции. Хотя кто знает?..

Кусая нижнюю губу, Талия возобновила хождение из угла в угол, пытаясь решить, как поступить в непростой ситуации.

В результате Талия пришла к выводу, что все беды навлекла на себя сама. Вместо того чтобы сидеть сложа руки и ждать, пока обрушится новое несчастье, не лучше ли наконец взять собственную судьбу в свои руки?

София Ренар шествовала по сонному замку с гордым изяществом, которое когда-то сделало её примой парижской сцены.

Впрочем, некоторые утверждали, что любимицей публики её сделало изысканное сочетание белой, будто слоновая кость, кожи и рыжевато-медных кудрей. Или выразительные глаза, настолько тёмные, что они казались почти чёрными. Или высокая стройная фигура. София Ренар одинаково хорошо смотрелась и в невзрачных лохмотьях, и – как, например, сейчас – в сапфирово-синем вечернем платье, чёрные ленты на котором так и хотелось распустить.

Однако сама София точно знала, благодаря чему достигла высот славы. Именно актёрский талант помог ей вырваться из убогой лачуги рядом с рынком и кладбищем Невинных, где ютились они с матерью, и перебраться на знаменитые своими роскошными особняками Шоссе д’Антен и Фобур Сен-Жермен.

На сцене Софии было подвластно всё – и юмор Мольера, и трагедии Расина. А вне сцены… вне сцены её дар сиял ещё ярче.

Искусству Софии могли бы позавидовать многие куртизанки. Она обладала поразительной способностью вскружить голову любому мужчине.

София умела быть и ангелочком, и бесёнком. Скромной и дерзкой. Милой и вульгарной. Могла поддержать разговор с утончённым интеллектуалом и ругаться, как пьяный матрос. А главное – в объятиях Софии каждый мужчина чувствовал себя единственным и неповторимым.

Редкое дарование не дало пропасть даже в бурные годы революции, когда любовников-аристократов казнили одного за другим. Даже сам великий Наполеон не смог устоять и удостаивал Софию своим вниманием целых несколько месяцев.

Нет, уж кто-кто, а она никогда не пропадёт.

К сожалению, иногда София совершала ошибки.

Пять лет назад, в Париже, судьба свела её с мужчиной по имени Жак Жерар, и в первый раз за свою тридцатилетнюю жизнь София влюбилась без памяти.

Причина была даже не в его привлекательной внешности, хотя таких красавцев, несмотря на богатый опыт, София раньше не встречала. Рядом с ним она чувствовала себя так, словно вернулась в дни далёкой юности, когда ещё верила, что непременно встретит своего принца.

Больше всего Софию привлекал его живой ум и страстный пыл, с которым Жак Жерар боролся за то, во что верил.

Он словно бы заражал окружающих своим энтузиазмом.

Выстраивал ли Жак военные стратегии, вёл ли её в спальню – всё он делал с одинаковой самоотдачей, пробуждавшей пламя не только в сердце, но и в самой душе Софии.

Через пару дней она была совершенно без ума от этого удивительного мужчины и с тех пор хранила верность ему одному, несмотря на долгие расставания – Жак часто уезжал в Англию на несколько месяцев, а то и на несколько лет.

София была не настолько глупа, чтобы думать, будто Жак тоже ей не изменяет. В конце концов, он ведь мужчина. Такова их природа – требуют от женщин верности, сами же готовы лезть под юбку первой встречной.

И всё же до сих пор Жак никем всерьёз не увлекался.

А теперь…

Разгладив тревожные морщинки и изобразив на лице радостное предвкушение, София вошла в личные покои Жака. Он стоял, навалившись на подоконник, изящные пальцы сжимали полупустой бокал бренди. При виде любимого сердце Софии забилось быстрее.

Одетый в элегантный парчовый халат, Жак смотрелся очень естественно в этой богатой обстановке, среди позолоты и слоновой кости. София предполагала, что на самом деле в жилах его течёт благородная кровь, сколько бы Жак ни утверждал обратное. На крестьянина он не похож вовсе. Скорее на аристократа.

Но София держала эти догадки при себе. Жак пришёл бы в ярость от одного намёка.

А сегодня он и без того уже разъярён, грустно подумала София, обратив внимание на напряжённые плечи и мрачный взгляд любимого.

София замерла в нерешительности. Сегодня она явилась к Жаку выяснять отношения.

Но действительно ли она хочет услышать правду?

Решимость Софии таяла. Вдруг её глупому сердцу суждено разбиться на мелкие осколки?

Но, будь София трусихой, она давно бы уже сгинула. Набрав полную грудь воздуху, прошла мимо позолоченных кресел из букового дерева, овального паркетного стола, заставленного севрским фарфором, камина из белого мрамора. Приблизилась к украшенному резьбой письменному столу из розового дерева – впрочем, изысканность последнего не удавалось разглядеть под грудой карт, писем, бухгалтерских книг и черновых записей. Тут Жак заметил наконец, что в комнате кто-то есть, и с недовольным видом повернулся к Софии.

София остановилась. Улыбающиеся губы даже не дрогнули.

– Я не вовремя?

На секунду красивое лицо Жака омрачило нечто, напоминающее сожаление, словно приход Софии напомнил о чём-то неприятном. Однако уже через секунду Жак галантно приложился к её руке.

– София, вы, как всегда, обворожительны, – промурлыкал он по-французски с лёгким английским акцентом. По коже Софии пробежала приятная дрожь. – Прелестное платье. Новое?

– Oui. Нашла в Париже очень толковую модистку. Надо же было чем-то заполнить томительные дни разлуки. – Голос Софии стал низким, зовущим. – Не могла дождаться, когда продемонстрирую вам все свои обновки.