Невеста на одну ночь

– Ваша красота не нуждается ни в шёлке, ни в атласе. Вы прекрасны от природы, та belle [7] . – Жак окинул её одобрительным взглядом. – Вам даже мешковина была бы к лицу.

– Но, увы, несмотря на все мои совершенства, вы с лёгкостью меня забыли.

София тут же пожалела о необдуманных словах. Жак выпустил её руку и шагнул назад. Лицо его приняло настороженное выражение.

Sacre bleu! [8] Да что с ней творится? Раньше София никогда не позволяла минутным порывам брать верх над благоразумием.

7

Моя красавица (фр.).

8

Чёрт возьми (фр.).

– Ах вот зачем вы пожаловали! Упрекать меня в небрежении? – укоризненно произнёс Жак.

– Я не настолько глупа, чтобы осыпать возлюбленного упрёками. Иначе можно потушить даже самую сильную страсть. – София постаралась перевести всё в шутку. – Однако признаюсь, весьма любопытно, что за важная миссия не позволяет уделить мне даже часок вашего драгоценного времени?

– Прошу прощения, та belle. – Жак указал на письменный стол. – Кто бы мог подумать, что организация агентурной сети такое хлопотное дело?

– То есть ваши английские гости тут ни при чём?

Лицо Жака исказил гнев.

– Очень даже при чём. Чума, а не человек…

– В каком смысле? – растерянно переспросила София.

– Я о графе Эшкомбском, – угрюмо пояснил Жак. – Этот наглец не только ворвался в мой дом, но и расстроил поистине блестящий план. Наши солдаты могли бы разгромить врага раз и навсегда! – Руки его сжались в кулаки. – А хуже всего то, что граф разоблачил моего лучшего информатора в министерстве внутренних дел. Чтобы восстановиться после такого удара, месяцы уйдут!

– Ах вот как! И впрямь не человек, чума, – с готовностью согласилась София, обратив внимание, как плотно сжаты челюсти Жака. Интересно, что его разозлило больше – провал готовящейся операции или попытка графа увезти супругу? – Как же вы намерены с ним поступить?

Жак пожал плечами:

– Да вот, пишу письмо вдовствующей графине. Собираюсь потребовать с неё выкуп за сына. Не сомневаюсь, она с радостью пойдёт мне навстречу.

София провела пальцами по медному локону, будто бы случайно выбившемуся из причёски и упавшему на белую грудь.

– А что будет с его женой?

Жак застыл.

– С Талией?

– Oui.

– Боюсь, графиня не слишком привязана к невестке, – сухо произнёс Жак. Лицо его было непроницаемо. – Скорее заплатит, чтобы я держал Талию у себя.

– И вы бы согласились?

– На что?

– Держать Талию у себя.

Жак отвернулся и подошёл к камину. Сердце Софии пронзила острая боль. Выходит, её опасения не беспочвенны.

Впрочем, этого и следовало ожидать.

София выяснила, что графиню Эшкомбскую обожали все – от закалённого в боях ветерана до самого младшего из сирот. Обитатели замка только и твердили, что про её отзывчивость и доброе сердце.

Да и какой мужчина устоит перед одинокой, трогательно беззащитной девушкой?

– Об этом я ещё не думал, – пробормотал Жак.

София была слишком умна, чтобы настаивать на правдивом ответе. Вместо этого решила сыграть на слабости возлюбленного, заставив Жака позабыть о желании играть в рыцаря и переключиться на более прозаичные нужды и потребности.

– Кажется, отец графини Эшкомбской – человек весьма состоятельный? – вкрадчиво проговорила София.

Жак снова пожал плечами:

– Если слухи не врут, богат как Крёз.

– Тогда почему бы не потребовать выкуп с него?

Жак снова нахмурился:

– Не знаю, не знаю. Этот Сайлас Добсон только о деньгах и печётся. Продал дочь, будто корову. Видимо, судьба Талии его не волнует. – В голосе Жака звучало негодование. Нуворишей он презирал не меньше, чем аристократов.

– Тем не менее проверить не помешает, – мягко проговорила София. – Давайте помогу составить письмо…

– Non.

– Почему?

В глазах Жака читалось ясное предупреждение.

– Графиня Эшкомбская находится на моём попечении, и мне решать, как с ней поступить. Ни в чьих советах не нуждаюсь. Я достаточно ясно выразился?

София хотела было заспорить, но вовремя прикусила язык. Mon Dieu. Она и так уже наговорила лишнего.

Следовало действовать осторожно. С тринадцати лет София осваивала непростое искусство очаровывать мужчин и подчинять их своей воле. Всего-то и нужно было – узнать, чем именно Жака так прельщает Талия и, воспользовавшись этой информацией, заставить его усомниться в достоинствах этой мерзавки. Казалось бы, проще простого.

Талия проделывала этот фокус десятки раз.

Или даже сотни.

Но ни разу с любимым мужчиной, прошептало израненное сердце.

Единственное, чего добилась София, – заставила Жака утвердиться в намерении защищать несчастную, обиженную злой судьбой графиню Эшкомбскую.

– Как скажете, – прошептала София.

Жак резко отодвинул от стола кресло.

– А теперь позвольте вернуться к работе.

– Разумеется. – Заставив себя дойти до двери, София обернулась. – Только не перетрудитесь, cherie [9] . Вы нужны нам всем здоровым и сильным.

9

Милый (фр.).

Жак даже не посмотрел в её сторону.

– Bonsoir, та belle.

– Bonsoir.

София пересекла огромный холл. Ночную тишину нарушал только шорох шёлкового платья. Не замечая ничего вокруг, удручённая София пустилась в обратный путь.

Неприятный разговор с Жаком доказал, что выход из ситуации только один. Графиня Эшкомбская должна покинуть Францию.

Чем скорее, тем лучше.

И добиться этого можно только одним способом.

Составив план действий, София вернулась в свои покои, чтобы взять одеяло. Затем, усилием воли заглушив голос разума, твердивший, что она слишком рискует, София прокралась к личным покоям Жака. С бешено колотящимся сердцем она проскользнула в тёмную комнату. Однако, поборов страх, София начала поиски и наконец обнаружила то, что ей было нужно, в запертом ящике письменного стола.

Спрятав маленькое украшение в один карман, а запечатанное письмо – в другой, София вышла в коридор и решительным шагом направилась к ближайшей лестнице.

С уверенным видом спустилась в подвал и, пройдя мимо скучающих стражников, остановилась около двери, возле которой стоял часовой.

Изобразив самую очаровательную улыбку, София указала на одеяло и объяснила насторожившемуся стражнику, что Жак поручил ей обеспечить пленнику хотя бы минимальные удобства. Часовой засомневался было, но потом пожал плечами и, повернув ключ в замке, открыл тяжёлую дубовую дверь.