Невеста на ужин

— Иди уже, Брон заждался, — махнула рукой Дарка, когда я обулась и собрала волосы в хвост, перевязав их ленточкой, найденной все в том же бауле. Надо же, ленточку положили, а белье и носки зажали!

* * *

Бронир ждал меня на крыльце, обрывая цветы на клумбе. К моему приходу клумба выглядела так, будто по ней прошелся рой саранчи.

— Вот, это тебе, — протянул он мне порядком потрепанный букетик.

— Спасибо, — засмущалась я.

— Так… значит, цветы у вас тоже дарят, — констатировал старейшина, и ценность букетика опустилась с позиции «так себе, но приятно» до «веник какой-то».

— Теперь давай с рэдданием разберемся. Понятно, что ты никакая не равка, но реакция на него есть, так? — продолжило изыскания местное светило, тыча мне в лицо кружкой из вишневого металла.

Я активно помотала головой, не желая прикасаться к жгучей кружке, но мой протест Брониру был до лампочки. Он схватил меня за руку и приложил кружку к запястью. Я зашипела от боли, дернулась, но старейшина еще пару секунд удерживал мою руку. Потом убрал кружку и принялся разглядывать покрасневшую кожу.

— Ну, знаешь ли! — вспылила я. — Да пошел бы ты со своими исследованиями! Я тебе не подопытный кролик.

Выдернула руку из его пальцев и принялась дуть на обожженный участок кожи. Краснота исчезала прямо на глазах!

— Ух ты! Это у меня здесь регенерация такая? — восхитилась я.

— Хм, занимательная реакция. Надо бы подробное исследование провести, и побыстрее, — изучая мою руку, проговорил Бронир.

И тут из дома донесся крик: «А ну пошел отсюда, плешивый! Будешь мне тут топтать!» Дверь с треском распахнулась, и из нее выбежал мокрый с головы до ног серый. Зверь спрятался за мои ноги и уже оттуда, из укрытия, начал рычать.

— Ты мне еще порычи! — показался из-за двери кулак, после чего дверь захлопнули.

Серый еще пару раз рыкнул, отошел подальше и начал отряхиваться.

— И где ты его нашла? — почесывая щетинистый подбородок, спросил старейшина.

— Вместе в подвале у Валика сидели, — пожала я плечами.

— В подвале? — удивился Бронир. — Ну ладно зверь, наверняка свите скормить хотели, чтобы отдача для Валиека в ночь перерождения была сильнее. А тебя-то должны были со всеми почестями готовить.

— Я сбежала… в подвал, — призналась я.

— Зачем? — не понял старейшина.

— Куда получилось, туда и сбежала, — буркнула я.

— Везучая ты, — хмыкнул он.

— Как утопленник, — покачала я головой.

— А у вас утопленники не тонут? Или воскресают? — тут же заинтересовался этот естествоиспытатель.

— Не знаю, не спрашивала, — съехидничала в ответ я.

— Эх, побывать бы за гранью, — мечтательно протянул Бронир.

— Тоже не отказалась бы, — согласилась я. — Домой хочу, хватит с меня приключений. Сказки какие-то у вас, как у братьев Гримм.

— А пошли ко мне! Здесь нам все равно не дадут толком поговорить, — вдруг предложил Бронир.

— Спасибо, конечно, но я лучше здесь… — неуверенно протянула я.

— Да ты не бойся, больше рэдданием жечь не буду. Я же не со зла, просто проверить хотел. Не поверил на слово, что у тебя реакция на него, как у равки, — виновато потупившись, произнес он.

— Да что это вообще такое, равки эти ваши? — возмущенно спросила я.

— А ты не знаешь? — удивился он. Но тут же опомнился, хлопнул себя ладонью по лбу: — Точно! Откуда тебе знать. Равк это первая стадия превращения в свиту. Укушенный, но не убитый лордом человек сначала становится чувствительным к свету, потом появляется сильный голод, который можно утолить только кровью или сырым мясом. Но голод становится нестерпимым, и равки нападают на людей. Отведав крови себе подобного, равк меняется и входит в свиту.

— Жуть какая! А свита — это кто? — решила разжиться информацией, пока старейшина на волне вины за ожог разговорился.

— Свита — это главный источник силы правящих. От них правящие получают энергетическую подпитку, черпают долголетие и магические силы. Чем больше свита, тем сильнее правящий, — охотно пояснил Бронир.

— Ну и при чем здесь ваша посуда? — не поняла я.

— Так она из рэддания сделана. Равки, как и свита, его боятся, для них это яд. Вот нас правящие и научили его добывать, чтобы сдерживать свиту.

— Так, а правящие это кто? — задала я следующий вопрос, совсем запутавшись в местной иерархии.

— У детей ночи четверо прародителей. У каждого во владении свой домен. Но они слишком долго жили и устали от постоянного спора, кто сильнее. И вот уже два тысячелетия как каждый из них правит всеми доменами по сотне лет, пока остальные спят. Сейчас истекает срок правления Валиека, следующий в очереди наш домен. Через несколько дней мы пробудим господина Талиека, а Валиек уйдет в сон на триста лет.

— Ну точно! Толик! — сквозь смех прохрипела я.

Прохрипела потому, что вместе со смехом рвались наружу и слезы. Да и как тут не заплакать! Я же не совсем дурочка, чтобы не понять, что пробуждать своего Толика они собрались за мой счет. Это получается, их раритет сотню лет дрых, не кушал кровушки человечьей, вот ему меня в качестве первой трапезы и преподнесут.

— Все! Я устала, больше суток не спала, — произнесла, отворачиваясь от старейшины, чтобы он не увидел так и норовящие скатиться по щекам слезы.

— А у меня есть настойка, специально для таких случаев, бойцы Акайи ее перед вылазками всегда принимают. Сон как рукой снимает, — воодушевленно проговорил Бронир.

— Нет уж, я лучше по старинке, отосплюсь, — буркнула, направляясь к двери. — А вы пока переварите информацию, которую я вам про свой мир рассказала.

— Хорошо, — неохотно согласился старейшина. — Но я утром вернусь.

— Да как хотите, — махнула рукой, не оборачиваясь.

Вошла в дом, мельком взглянула на бадью, стоящую уже на кухне, и прошла в комнату.

— Пришла, — пробасила Дарка, сидящая на кровати.

— Уйдите, а? — попросила я.

— Как же, меня только на закате сменят, — фыркнула она в ответ.

— Вот и жди смены на улице! — рявкнула я.

Женщина встала, расправила плечи, размяла шею, взглянула мне в глаза и… вышла, не проронив ни слова. Уж не знаю, что она увидела в моем взгляде, но, похоже, это ее впечатлило. А я стянула кроссовки, завалилась на кровать и заревела. Спустя пару минут пришел серый, положил голову на край кровати и засопел. Зарылась пальцами в его лохматую шевелюру, и так и уснула, всхлипывая. Вот высплюсь и сбегу!