Невеста по объявлению

– Аника, помоги мне с одеждой, - говорю девочке. – Я еще слаба после болезни, не могу сама одеться.

На самом деле, я понятия не имею, что и где лежит и как это надеть. Девочка тут же бросается мне помогать, предлагая пройти за ширму, а Рован выбегает из спальни, проведать бабушку.

– А как там бабушка?
– спрашиваю, пытаясь восполнить дыры в своем информационном поле.

Аника пожимает плечами, подавая мне что-то вроде рубашки.

– Ты же знаешь, у нее все реже бывают хорошие дни. Теперь она почти все время живет в своем мире. Мне кажется, она даже не поняла, что ты умерла… ну, что доктор так решил, ну ты поняла… Он нам всем сказал, а бабуля улыбнулась и сказала, что это все ерунда и надо бы приготовить твою любимую рисовую кашу с молоком и тыквой. И ушла на кухню.

– А я разве люблю рисовую кашу? – спрашиваю, чувствуя, как бегут мурашки вдоль позвоночника.

– В том-то и дело, что ты ее терпеть не можешь, но я же говорю – бабуля совсем плоха.

Аника печально вздыхает, а я стою, уставившись в одну точку. Потому что действительно люблю рисовую кашу с молоком и тыквой. Впрочем, долго рефлексировать не получается, потому что снизу доносятся крики:

– Некромант приехал! Вяжите нечисть и тащите ее вниз!

Глава 2

Хорошенькое дельце! Кого это они собрались вязать и тащить вниз? Госпожу свою? Совсем очумели. Говорю детям:

– Ребятки, я сейчас, возможно, буду учить уму-разуму наших слуг вы, пожалуйста, закройте ушки ненадолго.

– Ругаться будешь, - говорит со знанием дела Аника. И закрывает уши. Брату.

– К сожалению, да, буду, - отвечаю, поправляя платье и резко распахивая дверь в спальню.

– Что-то я не поняла, кто дал вам право распоряжаться в моем доме?! – взираю с праведным гневом на двух мужиков рыхлой наружности, уже почти поднявшихся по лестнице и сейчас замерших с открытыми ртами.

– Так это… мы же… это…мы… - блеет один из них, - лысоватый, с красным носом, явный любитель промочить горло и не простой водой.

– Не корысти ради, госпожа, а только из заботы к младшим господам, - влезает его велеречивый напарник, - мужчина помоложе, но уже с явными признаками любителя бражки.

Зачем их вообще держали в доме? Они же только пить способны, да шкатулку с драгоценностями воровать! Неужели никого лучше не было? Как такие, так лучше вообще без слуг. Хотя… наверное, местная знать другого мнения.

– Правда? Не корысти ради вы и драгоценности мои сперли?

– Госпожа?! – на лицах слуг выражение крайнего шока. Наверное, выйди я сейчас с руками, вытянутыми вперед и желанием сожрать их мозги, они бы и то меньше удивились.

– Отвечайте, пока я вас с лестницы не спустила и из дома не выгнала, - продолжаю напирать, становясь на первую ступень.

– Так это… мы же… - снова блеет лысоватый, но его опять перебивает дружок.

– Нам же нужно было как-то заплатить за доктора! Он бесплатно не работает. Лекарь сказал, что вы умерли, а бумагу давать не хотел! А без этой бумаги мы вас похоронить не могли бы!

– Какая печаль для меня, особенно сейчас. Конечно, было бы куда лучше, если бы я проснулась в гробу, зарытая под землей, - язвлю в ответ, продолжая наступать на пятящихся назад слуг.

– Так это… мы же…

– Да умолкни наконец! – не выдерживая, отвечаю лысоватому. – Пока я разговариваю с некромантом, быстро найдите и верните мою шкатулку. И чтобы там были все драгоценности, иначе это ВАМ сегодня придется вылезать из зарытой могилы, все поняли?!

Оба слуги активно кивают головами. Лысоватый, видимо с перепугу, ставит ногу не туда и, активно замахав руками, хватается за друга, чтобы удержаться и не упасть. Но увы. Его собутыльник выбрал как раз этот момент, чтобы вытереть пот со лба. По итогу: оба заваливаются назад и с оглушительными воплями и ругательствами, скатываются по лестнице вниз, упав на пол в крайне нелепой позе бутербродика – в обнимку один на другом. Милашки.

Переступив через барахтающихся крабиками мужчин, подхожу к девушке, выпучившей на меня глаза и с открытым ртом наблюдающей за попытками подняться любителей чужих драгоценностей.

– Где некромант? – спрашиваю.

– Он в гостиной. Я ему чая и пирожков снесла, - отвечает с запинкой служанка.

Ага, пирожки в доме, значит, есть. Отлично. У меня в желудке такая пустота, словно я несколько лет не ела.

– Как зовут? – спрашиваю у служанки.

– Кого? – выкатывает еще больше свои глаза.

– Некроманта, - отвечаю почти спокойно.

– Его темнейшество, лорд Октавиан Черный, - отвечает служанка.

– Надо же, такие люди и вдруг в нашей провинции, - язвлю, на что девушка тут же отвечает.

– Нам действительно очень повезло. Это один из лучших некромантов империи. Бывал даже при дворе, - тут голос служанки понижается до откровенно обожающего шепота. – Он спас дочку самого императора, когда в нее вселилась темная сущность. Говорят, после этого принцесса без памяти влюбилась в лорда Октавиана, но он остался верен обету безбрачия и поспешил покинуть страдающую девушку, дабы лишний раз не вводить ее в искушение.

– На-а-адо же, какой молодец, - у меня ехидство уже просто с клыков капает, но служанка принимает мою похвалу за чистую монету.

– Не то слово, - вздыхает глупышка, закатив глазки.

– Ну тогда я пошла, встречу этот образец мужественности и самоотречения, а ты минут через пятнадцать принеси еще пирожков.

И открыв дверь в гостиную, захожу, по моему мнению, величественной походкой, приличествующей аристократке. И тут же получаю фонтан брызг просто в лицо. Я отфыркиваюсь, пытаясь открыть залитые глаза, а мужской голос совершенно равнодушно констатирует:

– Вода из святых источников великих девственниц эту нечисть не взяла. Значит, стоит использовать что-то посильнее.

Открываю глаза и, наконец, вижу виновника моего второго за это утро умывания. Высокий, широкоплечий, жилистый брюнет. Весь в черном, с тростью. На висках серебрится красивая седина. Глаза с поволокой, щеки и подбородок с трехдневной щетинок. Ну что… теперь понятно, от чего потеряла голову принцесса.

– Я бы предпочла воду из источника со слезами молодых красивых девственников, - отвечаю, открыв, наконец-то, оба глаза.

Некромант криво усмехается.

– Наглая нежить. Захватила тело невинной девушки и радуешься. Ничего, недолго осталось тебе. Говори, какого ты вида? Демонесса? Суккуб?

Жестом фокусника мужчина достает из своего черного камзола цветок и бросает мне. Я машинально его подхватываю. Гроздь мелких белых лепестков.

– Глициния? Серьезно? Чтобы ею убить, надо было бросать вместе с горшком.

– Значит, не демон. Вампирша?

Резким движением рвет ворот своей рубашки, оголяя шею. Чуть наклоняет голову, демонстрируя мне широкую, быстро пульсирующую вену. Предполагается, что я сейчас накинусь с укусами? Фу! Если мне сейчас и хочется что укусить, так это вон те жареные пирожочки.