Невеста вне отбора

– Мама не знает.

– Ожидаемо, - мора Ровейн раскурила трубку.
– Сабрина с придурью, как и мы все, но за своих детей способна порвать дорфа.

– Мне приснился Альтгар.

– М-м-м, - заулыбалась Германика, - я люблю такие сны. Что вы там делали, детки?

– Меня там не было.
– Катти даже не обратила внимания на подколку дуэньи.
– Я наблюдала со стороны. Серая комната, одинокий топчан и Гар. Он лежал на нем, потом пришли люди, трое, и увели его. А я поняла, что живым он не вернется.

– Ты нервничаешь.
– Мора Ровейн выпустила клуб дыма.

– Узнала о заговоре, о покушениях. Вот и вылилось.

– Да. Только вот мама заказала мне колье в пару к венцу, - Катти кивнула на шкатулку с драгоценностями.
– Не обращала внимания? Она увидела, что я стану невестой-избранницей, и зарисовала колье. Отнесла набросок ювелиру, тот сделал украшение и позднее использовал мамин труд для создания Венца.

– Который в итоге был выбран для Отбора. Дорф. Вот о чем вы говорили.

– Если я изменю будущее, то лишусь пророческого дара. Если не изменю - не смогу спокойно жить. Один раз я Гара уже похоронила. Второй не выдержу.

Повисла тишина. Германика не торопясь, со смаком, докурила трубку и поднялась на ноги из кресла.

– Сегодня тебе доставят подарок от маэстро - это раз. И два - на сегодня твоя главная задача - подготовиться к балу. И, если вновь увидишь этот сон, попытайся сконцентрироваться на себе. Ты хозяйка и своему телу, и своей магии. А значит, во сне действуют только твои правила.

Катти кивнула и бросила взгляд на часы. До обеда совсем ничего. Но... Но она предпочтет немного поспать. Во-первых, вдруг приснится Альтгар. Во-вторых, она ощущает себя жеваной тряпкой. А с медальоном Мадди одна закончить не сможет. Значит, нужно где-то найти заряд бодрости.

Твой сон - твои правила. Легче сказать, чем сделать. На самом деле Катарина была почти в отчаянии. Она действительно смогла остановить сон. И попала в своеобразную ловушку - ничего не происходило, и проснуться не удавалось.

Она старательно всматривалась в размытые, туманные лица и сходила с ума, понимая, что ей просто не хватает сил. Катти прекрасно помнила, как училась управлять своим природным даром. И как у нее не хватало сил и мастерства на то, что сейчас она делает без усилий.

«Успокойся и подумай». Эти два слова принадлежали Гару - он помогал ей развивать дар еще тогда, когда скрывался под личиной сына мельника.

Успокойся. Подумай. Катарине пришлось повторить это раз шесть. Она так и не могла себя видеть, но постаралась оказаться поближе к Альтгару.

Подумай. Подумай. Хорошо, если она не может рассмотреть лиц, то... То можно найти какие-то иные приметы.

Осмотр Катарина начала с Альтгара. Отметила белоснежную рубашку и черный камзол с серебряным шитьем. То ли жучки, скрывающиеся в листве, то ли листики с ягодками - не понять. Черные штаны не имели особых отличий, как и сапоги. У ван Ретт создалось ощущение, что возлюбленный просто надел камзол поверх своей обычной одежды.

Узор на камзоле Гара Катти запомнила намертво. Она была уверена - проснется и сможет его зарисовать. А вот с тремя другими участниками сна ей не так повезло. Ни колец, ни узоров на одежде. Будто знали, что молодая пророчица попытается их опознать.

И тогда Катарина решилась на эксперимент. Она изо всех сил пожелала, чтобы сон продолжился. Глядя, как одурманенного возлюбленного поднимают на ноги, она вообразила, что у нее вместо невидимых рук такие же невидимые лапы. И, зажмурившись, ударила по одному из тех, кто держал Альтгара.

В этот же момент ее выбросило в реальность. Правую руку прострелило такой болью, что у Катти перехватило дыхание.

В дверях стояла Мадди.

– А я думала, будить тебя или нет. На обед идешь?

– Время.

– Что время? Сколько? Так через полчаса обед.

Катарина прикрыла глаза: неужели она уложилась в десять минут?

– Да, сейчас встану...
– Ван Ретт неудачно оперлась на травмированную руку и со стоном упала лицом в подушку.
– Дорф!

– Что с рукой?

– Эксперимент.

Мадди помогла подруге сесть и потребовала показать руку. Но все оказалось в порядке. За тем лишь исключением, что ногти приобрели холодный, голубой оттенок.

– Я так понимаю, - осторожно протянула ванен Скомпф, - что это не краска?

– Не краска.

– Ой, они еше и холодненькие, - охнула Мадди.
– На балу тебе потребуются перчатки.

– Зачем? Я этой рукой трость держу. Никто не увидит.

На обеде Катарина с трудом удерживалась от гримас - рука болела. Не так сильно, как сразу после пробуждения, но все равно неприятно. Мадди сочувственно вздыхала и подкладывала подруге на тарелку аппетитные кусочки.

– Ты чудо, - бледно улыбнулась Катти.

– Оно хоть того стоило?

Мэдчен ван Ретт отложила вилку в сторону и тихо шепнула:

– Пока не знаю. В ванной комнате расскажу.

Мадди серьезно кивнула и начала громко расхваливать суп с «морской гадостью». Ильтиона и Боудира на два голоса принялись поучать «необразованную купчиху». Тут разозлилась Катарина и в тремя простыми предложениями показала, что за этим столом образованных в принципе нет.

– Умение не морщась поедать изыски высокой кухни не равно благородству души и образованности сознания, - жестко добавила Катарина и резко встала.
– Благодарю за приятную компанию, мэдчен.

Следом за Катти вышла не только Мадди, но и Боудира.

– Не стоит никого судить, - спокойно произнесла ванен Крют.
– Для этого есть специально обученные люди.

И только после того как Боудира скрылась в своей комнате, Катарина поняла, что рука ее больше не беспокоит. Совпадение или ванен Крют ее вылечила?

– Давай закончим с нашим подарком.

– Да, он замечательно колосится в ванной комнате, - хмыкнула Мадди.
– Спасибо. Чувствую, что мне предстоит тотально образовываться.