Невеста

— Хочешь потанцевать? — спросил меня молодой парень, едва ли старше меня возрастом.

— Сначала выпьем, — отозвалась я, показывая на соседний со мной высокий барный стул с полукруглой спинкой.

— Легко, — улыбнулся парень и запрыгнул на сидение.

Он был невысок ростом, худощав и одет во все черное. Пожалуй, он скорее походил на яппи, заглянувшего на чужую территорию, чем на небрежно одетого завсегдатая тусовки в стиле гранж. Лицо его было самым непримечательным и могло принадлежать кому угодно. Красила парня его улыбка, которая была немного ехидной, но от этого не утрачивала обаяния.

— Я Артур, — сказал он и повернулся к бару. — Черного русского! — крикнул парень, чтобы быть услышанным в грохоте.

— Тебе заказать? — спросил он у меня.

— У меня есть, — ответила я, наклоняясь к нему, чтобы не кричать.

— Как тебя зовут?

— Гиневра.

— Что?

— Гиневра, — повторила я. — Если ты Артур, то я буду Гиневра.

— Ну что ж, приятно познакомиться, — широко улыбнулся он, и мы сдвинули стаканы.

— Не каждый день встречаешь свою судьбу, — он поставил наполовину выпитый стакан.

— Я еще не твоя судьба, — сказала я.

— Но не против ею стать?

— Только, если ты уже извлек из камня свой меч и занял подобающее место за Круглым столом.

— Мой меч не знает отдыха, — продолжал подыгрывать Артур, — днем, а в особенности ночью.

— Этим похваляются все простые смертные, — вздохнула я. — Как мне знать, что ты особенный?

— За особенных! — Артур ловко увильнул от ответа и, чокнувшись, мы допили наши коктейли. — Так что, потанцуем?

Нельзя сказать, чтобы танцы совсем не доставили мне удовольствия, но пришлось дважды пудрить носик в туалете, и под конец громкая музыка прилично меня утомила.

— Прогуляемся, Гиневра? — Артур почувствовал мое настроение, и мы с ним вышли в прохладную весеннюю ночь.

— Куда пойдем? — спросил он, запахивая черный плащ из тонкой лайковой кожи.

— Просто пойдем, — сказала я и кивнула в направлении Проспекта Мира, который зажег перед нами огни фонарей.

— Давно я так просто не гулял с девушкой, — сказал Артур.

— Давно я так просто не гуляла с юношей, — отозвалась я, ни в чем не погрешив против истины.

— Язычок у тебя проворный.

— Он двигается естественно, — сказала я. — Не люблю притворяться.

— Это мне в тебе и понравилось.

— Больше, чем скромность и красота?

— Да, — сказал Артур серьезно. — Может, расскажешь немного о себе?

— Я родилась в замке батюшки моего, короля Гвендолина, и с детства меня обучали пению, игре на лютне и вышиванию, — начала я. Артур, как ни странно, слушал. — Мои братья были отважные рыцари, они вместе с отцом ушли на войну, когда в края наши вторглось войско ирландцев, и мы с матушкой остались одни в опустевшем замке. Известие о поражении и гибели всех мужчин в нашем роду принес нам старый монах, и он же посоветовал мне искать приют в обители, что на мысе Дракона. С тех самых пор жизнь моя протекает в молитвах и чтении старинных рукописей, которыми полнится библиотека монастыря.

— Грустная история, — сказал Артур.

— Да уж, — сказала я, — но есть надежда, что некий рыцарь, одолев множество врагов, явится однажды под стены обители, и его образ наполнит любовью сердце бедной принцессы.

— Я мало похож на рыцаря, — сказал Артур, — и до этого дня я жил не столь романтически. Но ты мне нравишься, принцесса.

— Как ни одна другая до меня? — спросила я.

— Не знаю, — ответил он. — Здесь вообще–то Москва 96-го, и ты, прости, кажешься немного сумасшедшей.

Я искренне рассмеялась. Артур подошел ближе, из его рта в холодном воздухе выходил пар.

— Да, это так, — закончила я смеяться, — именно здесь–то у нас нормальный мир, в котором придурки в бордовых пиджаках воруют банковские кредиты и считают себя повелителями Вселенной, очень удивляясь, когда наутро становятся дохлыми трупами. Правильный такой мир, который выталкивает молоденьких сирот на панель, вырезает донорские почки у детей, и посылает на смерть сопливых мальчишек в хаки.

— Ты права, права, — примирительно сказал Артур, но я выпила довольно много в этот вечер, и мне нужно было выговориться.

— Наверное, тебе хотелось бы, чтобы я немного повыебывалась со своими фантазиями, а потом ты, конечно, обнял бы меня, и мы составили зверя о двух головах и спинах. Это такой у тебя сценарий, и он не кажется тебе скучным? Нет? Любые отклонения ты считаешь признаками идиотизма, а сам всегда безупречен и логика тебя не подводит? По-твоему, если ты молод, хорошо одет и у тебя французский одеколон, то я уже автоматически должна стать твоей?

— Ладно, — Артур, кажется, начинал злиться, значит, я расшевелила–таки его. — Ты–то сама чего хочешь? Я не готов играть в ролевые игры про принцесс и героев, и что дальше? Может быть, я еще плохо тебя знаю, может, у меня другое настроение на сегодня, но ты–то чего злишься? Мы же ничем друг другу не обязаны…

— Вот именно, — понуро сказала я.

— Если хочешь, давай разойдемся, — сказал он уже более спокойно.

— Давай разойдемся, — эхом ответила я.

— Я работаю в рекламном агентстве, — сказал Артур. — Вот моя визитка.

Картонный прямоугольник перекочевал в мою холодную руку.

— Позвони, если захочешь снова поиграть. В следующий раз я лучше подготовлюсь, — и он развернулся и зашагал прочь.

И мне в какую–то секунду захотелось его остановить, но желание было не слишком сильным, к тому же, мне нечего было ему предложить. Кроме игры, которая была нужна только мне одной.

В книгах часто пишут, что вот так, случайно, люди встречают свою недостающую половинку, и у них начинается чудесная любовная история. Меня всегда бесило такое общее для всех продолжение, потому что в жизни полно этих самых любовных историй из книжек, и хоть я понимала, что в их основе лежит извечный круговорот расцвета и увядания природы, но люди живут намного сложнее, чем все эти растения и животные. Ведь, если ты выросла, твои формы развились, и ты готова понести ребенка, то еще несколько шагов, и ты уже оставляешь за спиной восторги молодости, старишься, дряхлеешь, и тебя, в конце концов, ждет терпеливая вечность. Не то, чтобы я считала себя бессмертной, но моя работа влияла на меня таким образом, что извечное женское предназначение я исполняла по много раз в день, в презервативе, надеюсь, достаточно профессионально. И что, теперь прикажете мне восторгаться всеми этими прогулками под луной, в обнимку, с едва скрываемой похотью? Да гори она огнем! Почти все проститутки только и думают о счастливой любви. Я, как и они, привыкшая к постоянным унижениям и грязи, настолько, что уже не замечаю их, буду мечтать о большем. Назло всему. Но есть ли что–то большее и высшее, чем любовь? Да, проклятые лицемеры, для меня есть. Но я всего лишь продажная женщина, и не исключено, что когда–нибудь я передумаю.

Еще через пару дней я собиралась ложиться спать, когда Сабрина вдруг подсела на мою кровать и заговорщицким шепотом сказала:

— Сильвия, тут мне предлагают поработать за границей. Ты когда–нибудь думала об этом?

— Не конкретно, — ответила я. — А кто предлагает?

Самые удивительные вещи способны возникать в людях, о которых мы ошибочно считаем, что знали их, как облупленных. Оказывается, Сабрина уже давно слышала от девчонок на прежней своей работе, что проституткой лучше всего быть не среди родных осин, а в богатом европейском зарубежье. Я и сама участвовала не раз в таких разговорах, но не решалась действовать дальше, поскольку, во-первых, думала об учебе, а во-вторых, боялась начать полностью зависеть от незнакомых сутенеров, от которых не сбежишь так запросто к маме в Полесск.