Невидимая сторона. Стихи

кофе.

Я сижу в плаще, обняв ладонью

крутые бока раскаленной чашки,

и, покуривая, говорю с человеком,

который сварил этот кофе

и принес на громадном подносе.

Серебряноголовый, согбенный,

садится он рядом,

берет сигаретку

и доверяет мне тайну напитка:

— Кофе как девушка должен быть:

черный,

сладкий,

горячий!

И добавляет:

—А где твоя девушка?

Но, отхлебнув ароматный кофе,

я отвожу этот вопрос

другим вопросом:

—Давно хотел бы понять, Акоп-ага,

почему вы покинули город Марсель,

собственную кофейню?

Разве эта столовая лучше? —

Он ругает меня по-французски,

Он говорит, глядя в окно:

—Не только кофейня…

Была автомашина «Пежо»

(когда-то я был мотогонщик!),

квартира — три комнаты,

много что было…

До последней войны я был жирный и

глупый.

После

Гитлер пришел — Шайтан-ага.

Я стал маки, франтирьер, понимаешь?

Гранату кидал,

друзей терял,

подпольное имя мне было Перс,

хоть я армянин, понимаешь?

Война окончилась.

Где друзья?

Кофе варю.

Зачем живу?

Гляжу: деньги есть —

все тебя любят!

Денег нет —

никому не нужен…

А где друзья? Друзья гниют.

Никто не скажет:

—Здравствуй, Перс!..

Но тут, отодвигая чашку,

я говорю:

— Перс, прости! —

Махнул он рукой

и продолжает:

— Лучше ответь: как там в Москве,

когда уничтожат Шайтан-ага,

что они думают по этому поводу?

— Шайтан-ага? Что такое Шайтан-ага?

— Гитлер — Шайтан-ага,

смерть — Шайтан-ага,

атом в бомбе — Шайтан-ага…

Мне семьдесят лет.

У меня ревматизм.

Придумали телевизор—

целые оперы

летают по воздуху

и оперетки!

А смерть победить не могут…

С ума схожу,

как представлю себя в могиле.

Хочу смотреть на красивых женщин!

Хочу угощать тебя кофе!

Люблю

Первого Мая выпить!

И четырнадцатого июля!

Жить интересно, парень!

Одно только плохо —

я привык обслуживать

в белой рубахе, черной бабочке

(буржуазные пережитки!).

Рубаха есть —

черной бабочки нет.

Я тебе

черного кофе секрет,

ты мне —

черную бабочку?

— Ну конечно же, Перс!

Приеду в Москву —

сразу куплю тебе черную бабочку,

пришлю бандеролью.

И вот

лежит на ладони моей

черная бабочка…

А столовка пустая.

Перс неделю как умер.

И если бы я уже тоже умер —

всего нашего разговора как бы не было,

и столовки тоже скоро не будет —

ее сломают.

Осталась лишь эта

черная бабочка,

проклятая черная бабочка

да, может быть, эти самые строчки…

ПЛАВАНЬЕ В МОРЕ ЗИМОЙ

О, разбежаться

броситься

в зеленый сугроб волны!

И –

обжечься им,

вынырнуть

с другой его стороны.

Увидеть

нарастающий

над головою

вал —

его собой протаранить,

чтоб новый

навстречу встал.

Успеть

соленое солнце

судорожно глотнуть

и снова нырять сквозь волны,

а после —

в обратный путь.

…Холодное, зимнее море,

полная солнца грудь!

ГОРОД В ГОРАХ

Горы

темнее ночи

стоят по краям долины.

И сквозь

синий ночной туман

кверху

огни проносят автомашины

между недвижных звезд