Невидимый мир

Ивик неловко стерла слезу с щеки.

То, что он рассказывал, было отчего-то так понятно. И так больно... И так хотелось помочь хоть чем-нибудь.

– - Я даже не знаю, почему тебе вдруг... честно, сам не понимаю, - он покрутил головой, - на самом деле не надо об этом. Когда об этом думаешь, так хреново становится. Я и не думаю никогда. Но внутри-то все мертвое реально. Не знаю, Ивик... что-то в тебе такое есть... что хочется рассказать.

– - Наверное, лучше рассказывать, - тихо сказала Ивик, - в себе держать все время... оно же не проходит.

– - Все равно проходит отчасти. Время лечит.

– - Кель, а ты... к психологу не ходил? Ведь наверное, есть же какие-то... как-то можно помочь?

Он резко покачал головой.

– - Нет. Я боюсь психологов. Понимаешь? Ни разу не был с тех пор. Я сам уж лучше. Я справляюсь.

– - Почему? Почему боишься?

– - Так ведь там, в атрайде - там психологи с тобой и работают. Думаешь, это просто так, взяли в плен, выбивают информацию? Это бы ладно еще. Но у них там все очень сложно. Они тебе сначала всю душу наизнанку вывернут. Докажут, что и ты полное дерьмо, и Дейтрос полное дерьмо. Все, во что ты веришь. Мне ведь это доказали, понимаешь? Я им искренне верил. Подставляют так, что ты уже как бы и предатель, и уже все равно деваться некуда. Боль... да, все время. И сильная боль, Ивик, даже не то слово... хуже не бывает. Такая, что ты вообще в слизняка превращаешься, и сознание теряешь. Но ведь не только это. Ощущение, что ты полный идиот просто. Что нет никакого смысла, что не надо сопротивляться. И потом все равно говоришь "нет". И позже... позже тебе говорят, что ты все сделал правильно, ты был прав, выдержал, ты герой. А ты про себя внутри так и думаешь: дурак. Всю жизнь. Ивик, ну не реви, ты что?

Он протянул руку и стер с ее лица слезы. Ивик поймала эту руку - левую, покалеченную - и неловко поцеловала ее.

– - Кель, - сказала она, - ты сам не видишь, не понимаешь, какой ты? Ведь ты же действительно выдержал. Ты не сдался. Да, тебя убили внутри. Я понимаю. Но ты же все равно не сдался... И ты теперь говоришь, что... Кель, ты не понимаешь, какой ты классный на самом деле... Какой сильный. И ты не обращай внимания, что я реву. Ты говори. Тебе, может, легче станет. Я просто реву... от офигения... потому что понимаю все очень хорошо.

Кельм опустил глаза.

– - Мне кажется, ты действительно понимаешь, - глухо сказал он, - странно это. Меня на самом деле никто еще не понимал... после того. Ни разу.

Ивик шумно втянула воздух носом.

– - Меня и не уговаривали к психологу идти. У нас ведь как: если человек работает, выдает результат в Медиане, есть огонь - его не дергают. А я работаю. У меня все в порядке, все хорошо.

– - Наши психологи же так не делают, как там, в атрайде...

– - Я знаю. Но я не пойду никогда. И не надо мне. Я ведь живу, работаю. Все нормально.

– - А внутри боль.

– - А что делать... от этого никто не избавит, а жить как-то надо.

Ивик и это почувствовала. Одиночество. Ей это было знакомо. Она ощущала такое, когда встречалась с друзьями детства, с родственниками, с людьми, никак не связанными с войной. Когда ничего и не расскажешь толком, и не поделишься. И даже с Марком очень о многих вещах нельзя было говорить - она его берегла. Но по крайней мере, среди гэйнов этого одиночества не было, среди гэйнов она чувствовала себя своей и могла говорить обо всем.

А он и среди гэйнов - чужой. Слишком много боли. Больше, чем может представить человек. Слишком много.

– - Нас было трое, - вдруг сказал Кельм. Взгляд его заледенел. Ивик снова взяла его руку в свои ладони, и он уцепился пальцами, сжал крепко, до боли.

– - Нас было трое. Я не один туда попал. Я, мой брат по сену... и девчонка. Моя. Лени. Лени умерла... то есть они убили ее. Бросили в резервацию. Гнуски ее порвали. Я это видел, смотрел.

Ивик передернуло.

– - О Господи...

– - А брат мой... Вен. Он сдался. Сразу почти. Знаешь, я был рад, когда нас с ним после квенсена в одну часть распределили. Вроде, не так дружили, но все равно свой. Брат. Он почти сразу и сдался. Его, конечно, увезли в центр виртуального оружия, он там работал на них. Но вряд ли от него доршам было много пользы... там ведь в центре как раз человек работал, который меня вытащил, и тот разведчик все новые маки нашим передавал. Ты вот говоришь, я герой. Нет. Вот он - да. Он настоящий. Он там много лет работал, в Дарайе. Он меня потом в разведку рекомендовал. Знаешь, я вот сейчас с тобой поговорил... и даже вроде облегчение. И что это на меня нашло? Слушай, ведь правда - двенадцать лет никому. Вообще никому - ни слова.

– - Это хорошо, что ты рассказал. Ты рассказывай, если нужно, - тихо сказала Ивик.

– - Смотри, у тебя уже только пять твоих окон остались.

– - Ага...
– Ивик скользнула взглядом по монитору. Там все было благополучно.

– - Ты правда, не думаешь, что я урод?

– - Кель... я тебе уже сказала, и скажу еще тысячу раз. Ты самый лучший. Я видела много гэйнов, все они хорошие люди. Мужественные, сильные. Но ты... ты на порядок просто отличаешься от остальных. Я думала - только в том опыте.. в том, что тебе пришлось пережить, что ты выдержал. Но и во всем остальном ведь тоже, - Ивик помолчала, сдерживая сердцебиение. Она уже очень, очень давно не говорила так откровенно, - ты очень сильный. Ты все можешь, все умеешь. Ты... ты очень красивый, честно. И ты добрый. Ты все понимаешь. И с тобой очень хорошо, надежно, и... ты не давишь. Ты никогда ничего из себя не корчишь, просто очень хорошо работаешь. У тебя вообще нет недостатков. У тебя только боли внутри много, и... Знаешь, если я когда-нибудь, не дай Бог, услышу о тебе что-то дурное... пусть меня посадят, расстреляют, но я этого человека просто убью на месте.

– - Обо мне же говорят дурное, ты знаешь, - Кельм и правда выглядел теперь лучше. Бодрее как будто, - наверное, есть за что.

– - Честно - вообще не понимаю! Серьезно, Кельм. Даже врубиться не могу - ведь ты же абсолютно, совершенно правильный человек, у тебя же ни одного недостатка даже нет. Но с другой стороны, вспомни, как ненавидели Христа, а Он был безгрешный, что же тут удивляться? Люди всегда такие. Чем ты лучше, тем хуже будут о тебе говорить.

Ивик почувствовала, что Кельму действительно стало лучше. Легче. Как будто поставили укол, и прошла мучающая его боль. Он расцвел. Даже слегка улыбался. Даже лицо будто помолодело. И от этого Ивик самой стало радостно и легко.

– - Ох, Ивик ты, маленькая Ивик, - он протянул руку и взъерошил ее волосы. Ласково смотрел в глаза, - какая же ты девчонка удивительная. Откуда только такие берутся?

– - Из квенсена Мари-Арс, - серьезно сказала она.

Очень хотелось прильнуть щекой к его твердой, сухой ладони. Нестерпимо хотелось.

Ивик отвернулась к монитору и всмотрелась в окна. Кельм встал, слегка обнял ее за плечи.

– - Пойду лягу, Ивик, ласточка... мне вставать в пять утра.

– - Спокойной ночи, - отозвалась она.

Кельм долго не возвращался. Тьма давно уже окутала питерские улицы. Ивик гнала тревогу - все же нормально. Не так уж поздно - девять вечера. Придет. Все нормально. Предчувствие просто очень нехорошее.

Она смотрела в экран. Штопор медленно шел по 4й Советской, совершенно пустынной в этот час, заметенной снегом - за день нанесло сегодня. Жаров трудолюбиво строчил сценарий. Юлия писала. Да, она писала свой роман дальше, прихлебывая из стакана несладкий чай. Научилась пить без сахара. Ивик мысленно погордилась собой. Юлия делала успехи, она сбросила уже несколько килограммов. Чувствовала себя явно лучше. Легче справлялась с жизненной ношей. И роман ее новый Ивик очень нравился. Внезапно шевеление в окне Штопора отвлекло внимание гэйны.