Невинная обольстительница

Вивианна встала и поправила подушки. Фрейзер не поблагодарил ее, однако морщины на его лице разгладились, и он тяжело вздохнул.

– Еще есть доходные дома. Люди готовы жить где угодно, уж поверь мне. Ты удивляешься? Домишко в четыре комнаты вмещает по меньшей мере двадцать людских душ. А если уж совсем припрет, то и все тридцать. При этом каждый платит за проживание. Такой народ привык к грязи и тесноте. Они и не жалуются, потому что знают: им вообще повезло иметь крышу над головой.

Вивианна промолчала. Она собственными глазами видела дома, о которых говорил Фрейзер. То, что можно наживаться на людских страданиях, вместо того чтобы пытаться найти способ изменить дела к лучшему, было выше ее понимания. Нет, были, конечно, добрые и хорошие хозяева, но Фрейзер явно не из их числа.

– Я не могу принять ваше состояние, – холодно сказала Вивианна.

– Что? Как это? – Он удивленно уставился на нее. – Не можешь? Конечно же, можешь, девочка! За мои деньги ты сможешь накупить себе красивых платьев, лент и безделушек больше, чем в состоянии сосчитать. Ты моя единственная наследница. Думаешь, зачем я купил ту женщину для продолжения рода? Для этого самого дня! Теперь у меня есть ты, и я должен знать, что не зря потратил свои денежки.

Вивианна с трудом удержалась, чтобы не ответить резкостью. Нет, конечно, она могла отказаться от его денег, но в голове у нее начинали вызревать более разумные идеи.

Почему бы не принять наследство? Почему не согласиться взять его деньги?

Не для себя, ни в коем случае! Но ради того блага, которое она могла сотворить с помощью этих денег. Она сможет по всей стране открыть дома для бедных. Дома памяти Фрейзера. Хорошо звучит. Дома, построенные специально для тех, кто не может позволить себе достойное жилье. И еще больницы и школы.

Вивианна улыбнулась. А почему бы и нет?

– Заманчиво звучит, правда? – Фрейзер внимательно наблюдал за ней. Он наверняка решил, что на ее решение повлияло упоминание о платьях и безделушках. Ну и пусть себе думает! Вивианна будет его наследницей, если ему так хочется. А потом потратит его деньги на искупление нанесенного им же вреда.

Ждавшая ее в коридоре Афродита нетерпеливо расхаживала из стороны в сторону. Выйдя из комнаты Фрейзера, Вивианна бросилась к ней.

– Что он сказал тебе?

– Что он сделал меня наследницей. Поэтому он и заплатил вам много лет назад, чтобы вы родили ему ребенка.

Афродита закрыла глаза.

– Mon Dieu, – произнесла она и внезапно напомнила: – Он умирает.

– Я знаю, – тихо сказала Вивианна. – Мне очень жаль, Афродита, но он мне совсем не нравится. Я хотела бы его полюбить, ведь все-таки он мой отец. Но я не могу. Я согласилась быть его наследницей, но, когда он умрет, я потрачу его деньги на благотворительность.

Афродита медленно улыбнулась:

– Ты сказала ему об этом?

– Пока нет.

– Тогда не говори вообще, Вивианна. Пусть он спокойно доживет свои последние недели. Не расстраивай его.

Вивианна удивленно посмотрела на нее:

– Вы на самом деле его любили?

– У меня от него родился ребенок. – Улыбка Афродиты стала грустной. – Это большая разница.

Оливер все еще спал, когда на следующее утро, ближе к полудню, его разбудил Ходж.

– В гостиной вас ожидает леди Марш, милорд.

– И ты впустил ее?

– Я не мог помешать ей войти, милорд.

– Чего она хочет?

– Она хочет видеть вас, милорд.

Оливер что-то пробурчал и сел.

– Я спущусь через полчаса, Ходж. Быстрее не могу. Я только что проснулся.

– Я знаю, милорд. Желаете чем-нибудь подкрепиться? Сейчас я позабочусь об этом.

Оливер закрыл руками лицо и протер глаза, пока Ходж выходил за дверь. Накануне ночью он слишком много выпил и слишком мало спал. Мысленно он прокрутил в голове события прошлой ночи, которую провел в клубе «Уайте». Ему вспомнилось обжигающее дыхание Лоусона рядом со своим ухом.

– Где находится тайная комната, Оливер? Тайная комната твоего деда? – шептал тот.

Оливер покачнулся, теряя равновесие, и едва удержался на ногах.

– Это не более чем легенда, – неразборчиво пробормотал Оливер заплетающимся языком. – Не более чем легенда. А что? Почему тебя это так интересует?

Лоусон улыбнулся, но его улыбка была зловещей.

– Ты должен как можно скорее рассказать мне, Оливер, – произнес он, и в голосе его послышалась угроза. Лоусон совсем не был пьян, он просто притворялся. – Ты должен хорошенько подумать о будущем, иначе у тебя будущего вообще не будет...

– Как у Энтони? Ты это имеешь в виду? – вполне отчетливо спросил Оливер.

Внезапно игра прекратилась. Они стояли лицом к лицу, глядя друг другу в глаза, уже не притворяясь. Лоусон смотрел на Оливера так, как будто тот был каким-то редким насекомым.

– Да, – тихо сказал он. – Как у Энтони.

– Тебе не жить, – ответил Оливер, трясясь от гнева. – Я об этом лично позабочусь.

Лоусон улыбнулся:

– Твой брат говорил точно также. И где он сейчас?

Сидя в своей спальне, освещенной солнечным светом, льющимся через не задернутые шторами окна, Оливер размышлял над непростым положением, в котором он оказался. Нет, ему не было страшно. Зато он еще сильнее укоренился в своем намерении во что бы то ни стало найти письма и добиться того, чтобы Лоусон был наказан. А еще он с облегчением подумал о том, что Вивианны это не коснется. Что бы с ним ни случилось, ей, слава Богу, ничего не грозит.

Пожалуй, это было единственное, что удерживало его от того, чтобы поехать к Вивианне и просить у нее прошения.

При мысли о ней сердце Оливера сжалось от тоски, но он постарался прогнать от себя это чувство. Ведь стоит только вспомнить, что она читала ему нравоучения, что препиралась с ним, как тотчас становится ясно, что ему следует только радоваться, если он больше никогда ее не увидит. Увы, это не помогало...

Ровно через тридцать минут, безупречно одетый, Оливер спустился в гостиную. Леди Марш поставила на блюдце чашку с чаем и внимательно посмотрела на племянника:

– Оливер, ты слышал последнюю новость? Я никогда раньше не испытывала такого ужаса.

– Ужаса?

– Как? То есть ты еще не знаешь?

Оливер еще до конца не проснулся и потому соображал туго. Вряд ли его тетушка имеет в виду гостиницу «Якорная цепь». Этого она знать никак не может. Если бы она что-нибудь прознала, то ему пришлось бы плохо.

– Оливер, ты спишь, что ли?

– Нет, тетушка, я не сплю. Вы этому помешали. – Он устроился в кресле напротив, и она налила ему чаю.

– Оказывается, мисс Гринтри на самом деле никакая не дочь леди Гринтри, – начала свою обычную порцию сплетен леди Марш. – Ангус Фрейзер, хозяин лондонских пивоварен, миллионер, назвал ее своей наследницей. Она его дочь от какой-то шлюхи и еще в детстве потерялась. Не знаю точно, что там произошло. Но теперь они снова встретились, Фрейзер лежит на смертном одре, а она его единственная наследница!

Оливер попытался переварить сказанное.

– Мне всегда казалось, что вы симпатизируете Фрейзеру, – произнес он первое, что пришло в голову.