Невинная в гареме шейха

Ободренная поддержкой Рамиза, она перешла к более практичному описанию этой «школы в шатрах», как она ее называла.

— Похоже, ты все тщательно продумала, до малейших деталей. Очень впечатляет, — ответил Рамиз, когда она закончила. Он смотрел на нее с новым уважением.

А она спросила с некоторой неуверенностью:

— Это получится, как ты думаешь?

— С хорошими преподавателями — почему бы и нет. Но где найти столько людей, готовых приняться за такое трудное дело?

— Я бы сама этим занялась, — без раздумий сказала Силия.

— Жить в шатре, обучая бедуинских детей? Едва ли это возможно. Да и твой отец никогда бы этого не позволил.

— Наверное, ты прав.

— Чем ты будешь заниматься, когда вернешься в Англию?

— Не знаю. — Силия отвела взгляд и прикусила губу. — Не знаю. Наверное, буду преподавать в благотворительной школе. У нас тоже хватает детей нуждающихся в образовании, а у меня, видимо, есть для этого способности.

— У тебя будут свои дети, — сказал Рамиз и сразу же пожалел об этом. Мысль, что Силия будет носить чужого ребенка, неожиданно оказалась очень болезненной.

— Лучше не будем продолжать эту тему, — мягко произнесла она.

— Ты имеешь в виду, что это не мое дело.

— Рамиз, не надо! Я ведь не спрашиваю, женишься ли ты на Джуман, но это не означает, что я не переживаю. И не означает, что я не чувствую себя ужасно виноватой за эти переживания и зато, чем мы занимаемся в этом шатре каждую ночь. Моего чувства вины недостаточно, чтобы остановиться, но я знаю, что все скоро закончится. Я не спрашиваю, потому что не хочу знать и потому что это не мое дело. Ведь и моя жизнь перестанет быть твоим делом, когда я уеду.

Его лицо потемнело от гнева, все существо без предупреждения охватила волна ярости.

— Я не женюсь на Джуман. Она сущий ребенок и до смерти надоела мне своими бесконечными разговорами. Она болтает только о лошадях и ни о чем больше. Я и подумать не могу, чтобы взять в свою постель ее или еще какую-то женщину, если я знаю, что меня ждешь ты. Ты — мое наваждение. Разве ты еще не поняла? Я не могу тобой насытиться — но мне придется, ибо ты скоро вернешься к себе на родину.

— Рамиз, я чувствую то же самое. — Она схватила его за руки и потрясла, чтобы он посмотрел на нее, — разве ты не понимаешь? Я хочу тебя. Я все время тебя хочу.

— Силия, я…

— Бога ради, ваше высочество, заткнитесь и поцелуйте меня.

И чуть ли не впервые в жизни Рамиз в точности исполнил данное ему указание.

Глава 12

До недавнего времени считавший себя совершенно здоровым лорд Армстронг буквально слег во время путешествия по Средиземному морю. Они плыли на королевском фрегате «Гиперион». Лорд Генри лежал пластом в кишащей насекомыми тесной каюте и страдал от mal de mer [13] , усугубленной еще кое-какими неприятными мелочами. Он и Кэсси большую часть времени проводили каждый в своей постели, почти не поднимаясь на палубу, и только неустрашимая леди София цвела и была деятельной. Именно она следила за тем, чтобы страдальцам предоставляли питание, которое могли принимать их расстроенные организмы, и сумела заполучить у капитана Моубри бальзам, который избавил лорда Генри от неприятных насекомых.

13

Морская болезнь (фр.).

И по прибытии в Александрию леди София тоже оказалась на высоте положения. Она, как по волшебству, организовала необходимый транспорт — да так быстро, что не успел лорд Генри обрести под ногами твердую почву, как уже оказался вместе с дочерью в тисках скрипящей и подпрыгивающей кареты. И каждый раз, когда они останавливались поменять лошадей, ему приходилось самым вульгарным образом убеждать возницу их выпустить.

Они прибыли в каирскую резиденцию генерального консула глубокой ночью. На следующее утро Кэсси проснулась бодрой и отдохнувшей и потребовала сегодня же вновь отправиться в путь.

— Нет, и еще раз нет! — воскликнул лорд Генри. — Я не в силах сдвинуться ни на дюйм, мне необходим хотя бы день отдыха.

— Папа, но, может быть, все-таки ты подумаешь…

Лорд Генри со злостью глянул на свою дочь. Он страдал от тика. У него раскалывалась голова. Более того, количество частей тела, которые не ныли тем или иным образом, можно было пересчитать по пальцам.

— Ты слишком переживаешь! Что значит еще день, когда их столько уже прошло?

Но Кэсси хватило для отдыха семичасового сна и ванны, и она вернулась к своему обычному образу Кассандры. Она заломила руки:

— Силия будет страдать лишний день, отец. Еще целый день мучиться, не зная, когда же мы приедем ее спасти. Целый день смотреть сквозь тюремную решетку на свет белый и молиться, чтобы ее когда-нибудь выпустили.

— Бога ради, дочь, твое выступление достойно театра! Я вообще не могу понять, как такая хрупкая девушка, как ты, может столь легко переносить такое трудное путешествие? Я тебя с этим, разумеется, поздравляю, но — но! — у меня не настолько сильный организм. Прежде чем отправляться в пустыню, мне нужен денек отдыха. И еще мне совершенно необходимо переговорить со стариной Винчестером. Джорджа посылали на очень важные переговоры — слишком важные, чтобы провалить их из-за недостаточности сведений. Чертовски жаль, что Джордж нашел свою смерть именно здесь и сейчас.

— Но, папа, разве моя сестра не важнее? Тетя София! — Кассандра с мольбой обратила голубые глаза на тетю. — Я умоляю, отправимся в путь сегодня! Здесь рукой подать до Красного моря, и останется только доплыть на чем-нибудь до А-Кадиза. Лорд Винчестер говорит, что море там всегда тихое и спокойное.

— Да что старый Винчестер об этом знает?! Он же никогда там не был! — сердито возопил лорд Генри. — Вместо того чтобы устраивать мне сцену, лучше бы пошла и поискала этого типа… как-то там Финчли-Берка. Он неделю назад виделся с Силией. А теперь уходи и дай мне как следует восстановить силы и достоинство без лишних глаз и ушей.

Услышав в голосе лорда Генри непререкаемые нотки, Кассандра поняла, что придется отступить. Она заставила отца проглотить несколько целебных порошков и вместе с тетей вернулась в гостиную.

Там ее уже ожидал Перегрин. Он разрывался между желанием воздать должное красоте девушки и нежеланием встречаться с ее грозной тетей, чем-то напоминавшей его собственную матушку.

— Вы, естественно, поедете с нами и будете нас сопровождать. Нам нужен человек, который знает все мачты, — сообщила Кэсси Перегрину, заодно пользуясь недавно выученными морскими выражениями. — Вы туда уже ездили и все знаете о верблюдах и прочем. По сравнению со всеми остальными, включая лорда Винчестера, вы — настоящий специалист. — При этих словах она одарила молодого человека своей чарующей улыбкой.

Перегрин покраснел. Теперь, когда в Каир прибыл лорд Армстронг, знаменитый своей честью и цельностью, генеральный консул уже сожалел о тех вольностях, которые он успел допустить: в частности, о сделанном леди Силии предложении послужить на благо своей страны. Лорд Винчестер запретил Перегрину даже упоминать об этом и тем самым поставил в очень неудобное положение. И посему даже обаяние леди Кассандры не могло убедить его провести в ее обществе больше времени, чем это необходимо. Он слишком боялся проговориться.