Невинность на спор

— Ну, что ты как статуя? Алё! — слышу сквозь прозрачный колпак мыслей голос Кости и оборачиваюсь. – Ожила. Там тебя у охраны курьер ждет.

— Я ничего не заказывала.

— Да мне срать. Сказали передать, я передал, — пожимает это нелепое существо плечами, бросает свой скейт, и укатывает дальше по коридору. А я, вздыхая, смахивая пару слезинок иду смотреть, что за бессмертный решил нарушить мои страдания в один из самых худших дней нелепой жизни.

И уже собираясь развернуть незваного гостя, я замираю. Застываю. Умираю от счастья, когда вижу Марка с пакетом из того самого магазина. На меня он посмотрел только спустя минуту, за которую скурил сигарету и обсудил что-то с охранником.

Теперь мы идем к друг другу на встречу, по подъездной дорожке. Она скоро заполнился машинам экстракласса, а пока пространство уменьшает моё шумное дыхание, его широкая улыбка и нить. Она тянется между нами, связывая узлом его кулак и моё сердце, в котором он его держит. Стискивает, готовый раздавить. И я глупая, сама дала ему такую возможность.

— Решил сменить профиль? — первой нападаю я, пока он уводит взгляд в сторону и осматривает дом.

— Да, — возвращает он внимание и теперь оглядывает мой нелепый наряд. – Сегодня я супермен, решивший спасти твоё шикарное тело от этого дерьма.

Хочется обидеться, но он прав. Тем более. Я так рада, что он здесь, что от удовольствия поджимаю пальцы на ногах и закусываю губу, чтобы он не увидел моей улыбки.

Осматриваюсь, но вокруг нас только официанты. Где же она?

— Пойдем, осмотрим твои хоромы.

— Они не мои, — бурчу я, и вижу в открытой двери идеально одетую маму. Только опозориться мне перед Марком не хватало.

Хотя, куда уж больше?

— Пойдем, — говорю тихо, словно секретный агент и веду Марка за отворот джинсовой куртки. В обход дома.

— А чего не через парадный? – тут же слышу сзади вопрос и подрыгиваю, когда он щипает меня за зад.

— Там суматоха, не хочу толкаться, — вру я, помня о маме.

Потому что я не выдержу, если она начнет флиртовать с Марком. Я не выдержу, если он ей ответит.

Марк делает вид, что верит и покорно — слово, которое с ним вообще не вяжется — идет за мной.

Провожу его в дом, через заднюю дверь и он меня дергает. Замирает. Осматривает огромный коридор, лестницу вдалеке, суматошный персонал.

— Напомни, почему ты здесь не живешь? — спрашивает он, поднимая брови, и я понимаю, отчего возник вопрос.

В его глазах, да и любого гостя это дом мечты с высокими потолками, резной лестницей, кухней на первом этаже, столовой, туалетом в каждой спальне и широкими, устланными красными коврами коридорами. Мама очень много сил и денег вложила в него. Это было ее детище, может быть поэтому меня вечно накрывает паника от страха, что-то испортить.

— Мама… Папа... Брат.

— Точно, точно, — кивает он и пока я веду его в свою спальню, продолжает глазеть по сторонам.

Возле своей двери дергаю Марка в комнату, потому что в конце коридора виднеется Костя.

Объяснять брату зачем курьер забрался в логово драконов?

Чувствую на своей попе тяжелую ладонь и раздраженно поднимаю взгляд. Тут же сжимаюсь, когда вижу шаловливую улыбку Марка.

— Так и скажи, что тебе не терпится, — разворачивает он меня и вжимает в стену.

Я же, теряясь в лесу блуда, но не заблудившись одновременно, только провожу рукой по его твердому прессу, еле сдерживаюсь от шумного стона. Когда цепляю пальцами бугор в джинсах.

Он виагру принимает? Почему у него постоянный стояк?

Нащупываю пакет и пока этот кобель тянется к моим губам, отбираю его и отбегаю на пару метров.

— Это мне?

— Нет, поварихе, — раздраженно сжимает он кулак, пытается прийти в себя. Разворачивается, как раз, пока я достаю тот самый наряд.

Понимаете…

Тот самый.

Идеальный.

Воздушный.

Чувствую, что щеки сейчас готовы треснут от улыбки.

— Марк… Это…

— Я же сказал, что оно идет тебе больше всех, — хмыкает Марк, и уже, не замечая моего скептического, ироничного взгляда обходит мою в голубых тонах комнату.

Рассматривает безделушки. Фотографии. Долго замирает возле той, где я стою с баскетбольным мячом.

Потом просто берет и нагло падает на кровать. Отпружинивает, под моим гневным взором, заводит руку за голову и благосклонно кивает.

— Можешь переодеться.

Серьезно? Король позволил?

— Разрешаешь? – поднимаю я брови и направляюсь в ванную, но голос Марка меня останавливает.

— Здесь давай. И музыку там включи. По сексуальнее.

— Что еще придумаешь? – спрашиваю со смехом, и с криком забегаю в ванную, когда он рывком подрывается.

Еле успеваю захлопнуть дверь перед его бесцеремонным носом.

— И чего я там не видел?
– удивленно спрашивает Марк.

— Слишком много, так что останься там, пока я надеваю платье.

— Ты меня так и не поблагодарила, — говорит и предупреждая моё материальное предложение, шипит: — И только попробуй заговорить о бабках.

— О дедках можно? — смеюсь я, и мигом натягиваю свое совершенство, после того как сняла мамино платье в облипку.

Застегнувшись и замерев перед зеркалом, ощущаю нереальный прилив сил. Эмоции, что хлещут через край в отношении одного наглеца за дверью.

— Марк! – кричу я, но там тишина. И она болезненным комом встает в горле. Неужели он ушел? Почему не предупредил? — Марк! Синицын!

Поправляю складочки шелка и поворачиваю замок в двери.

Выглядываю и поджимаю губы, когда не нахожу его взглядом.

Бросил. Ничего нового. Пнул очередную фигуру наших хрупких отношений.

А на что ты рассчитывала, что он будет как герой твоего романа в восхищении ахать и охать? Даже, смешно, представляя Синицына в этой роли.

Тяжело вздыхаю, отрывая дверь шире и замечаю движение в зеркале гардеробной.

Меня пронзает страх в сочетании с дрожью возбуждения. Я вскрикиваю, когда на лицо ложится тяжелая ладонь, в задницу толкается твердыня, а горячее никотиновое дыхание щекочет ухо. С хриплым шепотом:

— Вот ты и попалась, Малышева.

Глава 51.

Кислород / Артём Пивоваров

 В комнате как будто разом исчезает весь кислород. Дышать нечем. Бороться с желаниями почти невозможно. Оно, подобно яду в крови, растекается по всему организму, заставляя сердце биться чаще, а воздух — с шумом выходить из полуоткрытых губ. Особенно, когда тяжелая, покрытая сеткой вен, рука Марка, как легкое пёрышко гладит локоть. Господи, просто локоть!