Невинные

Эрин изучила последнюю страницу, где Батори аккуратно зарисовала свой эксперимент. Рисунок изображал девушку с клыками, распростертую мертвой в ящике. Свет из окна падал на изножье стеклянного гроба, а черная тень маячила в дальнем конце, будто пытаясь держаться подальше от света.

Рун, явственно потрясенный, тоже уставился на эту страницу. Но что расстроило его больше — тень или убитая девушка? Он протянул руку к книге.

— Прошу прощения, можно посмотреть?

— Вы об этом знали? Что она делала? Что она открыла?

Рун избегал встречаться с ней взглядом.

— Она стремилась открыть, какого рода она существо… в какую бестию я ее обратил.

Эрин пролистала оставшиеся страницы, обнаружив, что все они чисты. Очевидно, вскоре после этого последнего эксперимента Батори схватили и бросили в темницу. Она уже хотела было передать книжку Руну, когда заметила последний рисунок на последней странице, набросанный будто бы в большой спешке.

Это напоминает некий кубок, но что он означает?

— Можно посмотреть? — снова спросил Рун.

Закрыв книжку, Эрин отдала ее священнику.

Теперь он принялся сам медленно просматривать дневник страницу за страницей. Эрин видела, как он сжимает зубы все крепче и крепче.

Винит ли он себя в действиях графини?

А разве может он не винить себя?

Наконец, Рун с потерянным видом закрыл книгу, будто потерпел поражение.

— Некогда она не была злом. Она была полна солнечного света и благодати.

Эрин усомнилась, что это вполне соответствует истине, гадая, не застит ли любовь глаза Руну на истинную природу графини. Ибо чтобы Батори пошла на эти омерзительные эксперименты, за этим светом должна была таиться тень, пусть схороненная очень глубоко, но вполне реальная.

— Мне плевать, какой графиня была в прошлом, — сдвинул брови Джордан. — Сейчас она — зло. И никому из нас лучше об этом не забывать.

Бросив на Руна испепеляющий взгляд, он повернулся к ним спиной, готовый продолжить сон.

Эрин знала, что он прав. Будь у нее хоть малейший шанс, Батори перебила бы их всех — и может быть, очень неспешно, записывая наблюдения.

Часть IV

Дом ее — пути в преисподнюю, нисходящие во внутренние жилища смерти.

Прит. 7:27

Глава 33

20 декабря, 02 часа 33 минуты

по центральноевропейскому времени

Близ Неаполя, Италия

Полная луна во всей красе сияла над полуночным морем, когда Элисабета направилась в сторону носа этого диковинного стального корабля, озирая древнее и в то же время не ведающее времени Средиземное море. В этой его неизменности было что-то утешительное. Огни Неаполя быстро исчезали позади, увлекая темный берег за собой.

Их самолет опустился с неба посреди ночи, менее часа назад, приземлившись в угрюмом метрополисе, ни капельки не походящем на город ее прошлого.

Хватит уже оглядываться на это прошлое.

Это новый мир.

Элисабета стояла на носу, и холодный ветер перебирал ее волосы. Она облизнула с губ соленые брызги, изумляясь стремительности судна. Врезавшись в высокую волну, корабль содрогнулся от столкновения. И продолжил путь, будто лошадь, преодолевающая глубокий снег.

Элисабета улыбнулась бурлящим черным волнам.

Этот век сулит ей множество чудес. Теперь она чувствовала себя дурой из-за того, что так долго ограничивалась улицами старого Рима. Нужно было броситься в этот новый мир, а не пытаться спрятаться в скорлупу старого.

Ощутив прилив вдохновения, графиня сбросила плащ сангвиниста с плеч. Он защищал ее от солнца, но старинный покрой и тяжелая шерсть в этом веке не на своем месте. Она подставила плащ ветру. Черная ткань забилась в воздухе, словно чудовищная птица.

Элисабета отпустила его, избавляясь с ним от прошлого. Плащ покружил в воздушных струях, а затем порхнул в сторону и упал на воду. Полежал там мгновение-другое угольно-черным кругом на озаренных луной волнах, а затем море увлекло его вглубь.

Теперь у нее не осталось ничего от сангвинистов, ничего от старого мира.

Элисабета снова обернулась вперед, проведя ладонью по стальным перилам судна. Посмотрела вдоль боков корпуса на плавники, на которых корабль летел над водой.

— Это подводные крылья, — сообщил Томми, подходя к ней сзади.

Она была так захвачена ветром и изумлением перед миром, что даже не расслышала приближения его сердцебиения.

— Это как цапля, скользящая над водой.

Элисабета оглянулась на него, рассмеявшись от восторга перед всем этим.

— Для пленницы ты выглядишь слишком счастливой, — заметил Томми.

Она ладонью взъерошила ему волосы.

— По сравнению с моим прежним узилищем это просто чудесно!

Объяснение не очень-то на него подействовало.

— Мы должны наслаждаться каждым дарованным мгновением, — подчеркнула Элисабета. — Нам неведомо, где завершится это странствие, и посему мы должны выжимать каждую каплю радости, пока оно продолжается.

Томми подступил ближе, и ее рука будто по собственной воле обняла его за плечи. Вместе они смотрели, как темные волны вздымаются и опадают перед кораблем, а холодный ветер трепал их волосы.

Спустя короткое время она ощутила, что он дрожит у нее в руках, услышала, как клацают его зубы, и вспомнила, что он не столь невосприимчив.

— Надобно тебя согреть, — сказала она. — А то можешь простудиться до смерти.

— Нет, не могу, — возразил он с лукавыми искорками во взгляде. — Уж поверь.